Деятельность Ф. Найтингейл после Крымской войны. Основание школы медсестёр

В 1859 году Флоренс пишет "Заметки  о госпиталях", после чего ее начинают приглашать в качестве консультанта при проектировании и оборудовании новых лечебных заведений. Найтингейл, совместно с другими специалистами, вырабатывает номенклатуру болезней и  схемы для больничной отчетности, которые принимаются крупными лондонскими  больницами. В 1860 году вышли ее знаменитые "Записки об уходе: каков он есть и каким не должен быть". В этом же году она организовала собственную школу для обучения сестер по уходу в лондонской больнице святого Фомы. Здесь она использовала свой опыт работы в католических и протестантских общинах. Первоначально в школу поступило лишь пятнадцать испытуемых сестер: профессия сиделки, как было сказано, по-прежнему считалась не престижной, и мало находилось энтузиастов ей обучиться; кроме того, Флоренс проводила довольно строгий отбор. Сестрам обеспечивалось питание, жилье, карманные деньги, священник еженедельно проводил с ними беседы. По требованию Найтингейл на каждую ученицу заводился своего рода "протокол по нравственному поведению", куда вносились сведения о дисциплине, общем поведении и даже чистоплотности. Сестры были обязаны ежедневно составлять отчет о собственной деятельности, хотя вскоре Флоренс поняла всю бесполезность подобной системы: регистрационные записи вели далеко не все ученицы, а те, кто вел, оказывались недостаточно подготовленными в профессиональном плане. Общее руководство школой сосредоточивалось в руках главной смотрительницы; испытуемые прикреплялись к опытным сестрам и трудились в качестве их помощниц один год, затем сдавали экзамен и получали соответствующий документ об окончании школы. Ученицы обязывались в течение трех последующих лет находиться на службе у своего училища. Аналогичная школа по системе Флоренс была открыта спустя тринадцать лет в Нью-Йорке. основные принципы училища Флоренс Найтингейл:

1) профессиональная подготовка  медсестер должна проводиться  в больницах, специально созданных  для этой цели;

2) медсестры должны жить в  таких условиях, которые обеспечивали  бы надлежащее моральное поведение  и дисциплину".

Для своего времени оба этих принципа были весьма радикальными. То, что сегодня они воспринимаются как само собой разумеющееся, свидетельствует о большом вкладе Флоренс Найтингейл в дело подготовки медицинских сестер, что в не меньшей мере, чем любое научное достижение, способствовало общему повышению качества медицинского обслуживания. Второй ее страстью была статистика, поэтому еще одно свидетельство ее заслуг уместно привести из этой области: по переписи 1861 г. в Англии насчитывалось 27618 медицинских сестер, причем эта цифра приводилась в таблицах о роде занятий в графе "Домашняя прислуга"; к 1901 г. число медицинских сестер возросло до 62214 и в переписи оно указывалось в разделе "Медицина".

Во второй половине шестидесятых годов  Найтингейл участвует в санитарной реформе английских войск в Индии, куда с этой целью была отправлена специальная комиссия; все ее отчеты проходили через руки Флоренс, написавшей затем книгу "Как люди могут  жить и не умирать в Индии".

Система ухода Найтингейл применялась  во время войны за независимость  в Соединенных Штатах Америки, а  в войну Франции с Пруссией Флоренс стала консультантом  по санитарной части обеих воюющих  сторон.

В последние годы своей долгой жизни  Найтингейл примирилась с родственниками, но в силу данного ей долголетия осталась в полном одиночестве, утешаясь чтением древних философов, особенно Платона. В 1907 году она первой из женщин получила от английского короля орден "За заслуги", а через три  года в возрасте 90 лет скончалась. В 1912 году Лига международного Красного Креста учредила медаль имени Найтингейл как высшую награду сестрам милосердия. К 1995 году ею было награждено около тысячи женщин, в том числе 46 русских сестер. И до сих пор на десятифунтовой денежной купюре Великобритании печатается изображение Флоренс, чего в других странах медики не удостаивались.

 

 

 

 

4. Записки об уходе

 

Ее книги, особенно знаменитые "Записки  об уходе", долгие годы оставались основным учебником для медицинских сестер. Сейчас они остались автопортретом  Флоренс Найтингейл - с ее внимательным и проницательным взглядом, истинно  английским юмором и любовью к  больному человеку.

Основные принципы своей системы  Флоренс изложила в уже названных "Заметках по уходу", которые переводились на разные языки. Популярность этой книги  подтверждает и то, что русский  перевод 1896 года был сделан с 28 английского  издания. В "Заметках" она пишет  о вещах, которые теперь кажутся  элементарными и в чем-то даже устаревшими, но в XIX веке ее заявления  произвели настоящий фурор, так  как простейшие сведения о гигиене  и психологии больного для многих оказались откровением. Позднее  изложенные Найтингейл принципы станут общим местом в системе ухода  за больными, например, аналогичная  и столь же знаменитая книга хирурга  Т. Бильрота во многом основывается на том, что говорила Флоренс.

Из главы "Общие замечания"

"Каждая женщина от природы  сиделка - таково убеждение огромного  большинства людей. На самом  же деле большая часть даже  профессиональных сиделок не  знает азбуки ухода за больными. Что же касается бабушек, тетушек  и маменек, то сплошь и рядом  даже в образованных семьях  они при уходе за больными  творят величайшие несообразности - совершенно противоположное тому, что следовало бы делать.

Нужно строго исследовать то, что  обычно называют "принять меры против болезни", т.е. лечиться лекарствами. Если бы врач прописал больному чистый воздух, чистоплотность и пр., то его  осмеяли бы и сказали: "он ничего не прописывает". В действительности от приема лекарств и от искусственного лечения вообще никогда нельзя ожидать  верного результата... Прием лекарств - дело второстепенное; главное же дело - правильная, гигиеническая обстановка и умелый, разумный уход за больными".

Из главы "О шуме и беспокойстве"

"Шум, наиболее вредный для  больного, - тот, который его по  тем или иным причинам волнует;  при этом сила звуков, которые  он слышит, имеет сравнительно  небольшое значение. Если, например, по соседству идет какая-нибудь  стройка, всегда сопровождаемая  громким шумом, то этот последний будет гораздо меньше тревожить больного, чем говор или шепот в соседней комнате, когда больной сознает, что там говорят люди ему близкие.

Возмутительною жестокостью является разговор, ведомый шепотом в самой  комнате больного, так как при  этом последний неизбежно старается  расслышать каждое слово, что стоит  ему неимоверных усилий. По тем  же причинам никоим образом не следует  входить в комнату больного на цыпочках или производить тихо какую-нибудь работу; ходить нужно твердым шагом, но как можно быстрее, и точно  так же не стараться уменьшать  шум при производимой работе, но заботиться лишь о том, чтобы она  была окончена как можно быстрее: сильно заблуждаются те, которые думают, что медлительность и бесшумность  являются признаками рационального  ухода за больными; напротив, признаками такового является быстрота, причем нужно  стараться делать так, чтобы больной  мог без малейших усилий по производимому  шуму определить, что делать.

Из главы "Заботы о разнообразии"

"По личному опыту каждый  человек должен знать, как невыносимо  лежать на одном месте и  видеть перед собою все ту  же стену, не имея возможности  посмотреть через окно на улицу.  В этом отношении в особенности  удручающим образом действует  больничная обстановка

Даже опытные сиделки совершенно не заботятся об этом. Сами они не скучают, но больных, им порученных, заставляют томиться в безысходной тоске, считать  мух на потолке и изучать трещины  штукатурки. Им и в голову не приходит переставить, например, кровать больного так, чтобы он хоть сразу видел  входящих и выходящих из комнаты, занять его приятным непродолжительным  разговором, обрадовать его какой-нибудь новинкой.

Из главы "О сущности ухода  за больными вообще"

"Главное искусство сиделки  заключается в том, чтобы она  умела сразу отгадывать желания  больного. К сожалению, очень многие  сиделки смешивают свои обязанности  с обязанностями прислуги, а больного  с мебелью, или вообще с вещью,  которую нужно содержать в  чистоте и больше ничего. Сиделка  скорее должна быть нянею, любящей порученного ее попечению ребенка и понимающей все оттенки его голоса, предупреждающей все его, так сказать, законные требования, умеющей с ним говорить так, что и он ее понимает, хотя еще не умеет говорить.

- Не желаете ли вы чего-нибудь? - спрашивает неразумная сиделка,  на что в большинстве случаев  серьезно больные отвечают:

- Нет, ничего.

Нужно заметить, что человек действительно  больной охотнее перенесет всевозможные лишения, чем примет на себя труд думать о том, чего ему собственно не хватает  или в каком отношении уход за ним неудовлетворителен.

К чему каждодневно повторять одни и те же вопросы: "Вы, может быть, чаю хотите?" или: "Не желаете  теперь скушать ваш бульон?" и  т. п. Ведь ответы на эти вопросы заранее  известны, а между тем они только раздражают больного.

Вообще сиделка должна отличаться молчаливостью и сдержанностью; сиделки-болтуньи и сплетницы мало пригодны. Чем солиднее сиделка, тем лучше. Болезнь - дело очень серьезное, и потому легкомысленное отношение к нему непростительно. Но прежде всего - нужно любить дело ухаживания за больными, иначе лучше избрать другой род деятельности".

О проветривании помещения и  солнечном свете.

Больной, по словам Найтингейл, в первую очередь нуждается в тепле  и чистом воздухе: "Окна существуют для того, чтобы их открывать, а  двери для того, чтобы их закрывать", - и сиделке не следует для проветривания  комнаты распахивать дверь в  прихожую, где коптят газовые рожки, а воздух пропитан запахом помоев и кухни. Нельзя ставить ночной горшок под кровать, - так как вредные  испарения пропитывают матрас, - и конечно, недостаточно выливать его  один раз в сутки.

Комнату больного пусть заливает солнце, очищающее воздух: "Все больные  оборачиваются лицом к свету, подобно растениям, поворачивающим всегда к свету листья и цветы". В помещении должна царить идеальная  чистота, для чего полы следует протирать  мокрой, а не сухой тряпкой, натирать их воском, кроме того, выбивать ковры - истинные рассадники грязи. Самого больного, разумеется, следует периодически мыть: дрожит он подчас не из-за лихорадки, а  из-за не перемененного вовремя белья. Кормление нужно строго регламентировать: даже запаздывание на десять минут  может вызвать задержку в переваривании  пищи на несколько часов.

О разнообразии и отсутствии шума

Каждый больной нуждается в  разнообразии, потребность в котором  настолько же сильна, как потребность  голодного в пище. Так, один рабочий  повредил себе позвоночный столб: болезнь  была тяжелой и продолжительной, - перед смертью он изъявил желание  последний раз взглянуть в  окно. Две сестры исполнили его  просьбу, хотя одна из них, когда его  держала, надорвалась и заболела почти неизлечимой болезнью.

Больному вреден шум, но не тот, который  громок, а тот, который причиняет  ему наибольшее беспокойство, и возмутительная жестокость со стороны врача - вести  полушепотом разговор о больном  в его же комнате; несчастный будет  напрягаться все услышать и нервничать, а нет ничего хуже неизвестности. Больной должен сам научиться бороться со своей болезнью, и многое зависит от него самого, как это хорошо подметил один врач: "...Когда мой пациент начинает считать кареты в своей похоронной процессии, я скидываю пятьдесят процентов с целебной силы лекарств".

О советах родственников и о  мнимо больных

Посетители и близкие не должны мучить больного различными советами и наставлениями о том, как  лечиться. "Если бы я им следовал, - писал один из таких несчастных, - то мне надо было бы объездить все  курорты... Европы, исполнять всякого  рода гимнастические упражнения, прибегать  к массажу и пользоваться всеми  укрепляющими средствами, какие только имеются в аптеках. Тогда как... врачи запретили мне всякие усиленные  движения, всякие путешествия и прописали  строжайшую диету".

Период выздоровления, подобно  болезни, - особое состояние организма, проходящего через особые периоды. И к выздоравливающим, и к еще больным следует относиться как к детям. Нужно уметь различать мнимо- и истинно больных, поскольку уход за теми и другими диаметрально противоположен. Например, мнимые решительно отказываются от еды, когда им ее предлагают, однако, если оставить что-либо съестное на столе, то они ночью поедают все найденное, тогда как по-настоящему больной будет стараться похвастать перед врачом, сколь много он съел.

О качествах профессиональной сиделки.

При уходе за больными часто впадают  в две крайности: или потакают всем их прихотям и не оставляют  ни на минуту в покое, или напротив, ограничиваются чисто внешними вещами, игнорируя душевное состояние подопечных. Первым грешат матери и жены, а вторым - сиделки и сестры милосердия. Уход должен быть разумным, и, в сущности, он сводится к внешне малозаметным, но чрезвычайно важным мелочам. Заботливая сиделка умеет читать в глазах больного, понимая каждое выражение  его лица. Это не значит, что на него надо постоянно глазеть: личное участие сестры должно быть со стороны  мало заметным, но должно ощущаться даже в те моменты, когда она отсутствует, но все происходит само собой - в этом и состоит трудность ухода. Больного следует избавить от странных вопросов, типа "не желаете ли чего-нибудь?" - ведь для больных самое тягостное - думать о том, чего же они, собственно, хотят, поэтому в большинстве случаев отвечают: "Нет, ничего". Дать точные сведения о больном по его же высказываниям гораздо труднее, чем обычно думают. В его устах слова "Я прекрасно спал" могут значить и десять часов, проведенных во сне и два часа дремоты в течение тяжелой ночи. Опытность - в приобретении наблюдательности, а не в количестве трудовых лет. Нельзя стать опытным на основании того, что "всегда так делалось", и это глупость, что "каждая женщина - от природы сиделка", поскольку даже считающие себя профессиональными сиделками, порой, не знают элементарной азбуки ухода.