Уголовное право и процесс

как правило, не задумывается над опасным  характером своих действий, над

тем, что этими действиями нарушаются правила предосторожности. Поэтому

мысль о возможных вредных последствиях не возникает в его сознании.

    Волевой момент преступной  небрежности состоит в том,  что виновный хотя

и не предвидел возможности наступления  общественно опасных последствий, но

должен был и мог предвидеть их наступление, то есть имел обязанность  и

реальную возможность предотвратить общественно опасные последствия

совершаемого им деяния, он не активизирует свои психические силы и

способности для ненаступления  вредных последствий.

    16 декабря 1991 года, вечером,  Бубков, находясь в нетрезвом  состоянии,

на улице у незнакомых ему Воробьева, Голованова А. и Голованова В. попросил

закурить. Воробьев ответил, что у  него нет сигарет и дал недокуренную

сигарету. После этого Бубков взял Воробьева за руку и отвел его  в сторону,

а Воробьев ударил его в лицо. В  ответ Бубков нанес Воробьеву удар кулаком в

голову, отчего тот упал на спину, затылком ударился об асфальт и потерял

сознание. На следующий день Воробьев был доставлен в больницу, где 27

декабря 1991 года скончался.

    Признавая себя виновным  в нанесении удара Воробьеву, Бубков утверждал,

что он не предвидел возможности  причинения потерпевшему тяжких телесных

повреждений. Эти доводы осужденного  ничем не опровергнуты и объективно

подтверждаются материалами дела, в том числе показания свидетелей

Голованова А. и Голованова В., которые находились вместе с Воробьевым и

видели происходящие события.

    Как видно из материалов  дела, в результате нанесенного  Бубковым удара

Воробьеву, потерпевшему причинен разрыв барабанной перепонки левого уха,

что относится к легким телесным повреждениям с кратковременным

расстройством здоровья, а тяжкие телесные повреждения в виде трещины

затылочной кости, ушиба головного  мозга с кровоизлияниями в  мягкие ткани

затылочной области головы, повлекшие  смерть потерпевшего, причинены при

падении от удара головой об асфальт.

    Бубков был осужден  по ст. 106 УК РСФСР, предусматривающей

ответственность за неосторожное убийство в виде преступной небрежности. Он

хотя и не предвидел, но нанося удар Воробьеву по голове, должен был

предвидеть возможность наступления тяжких последствий (причинение тяжких

телесных повреждений, которые  могли повлечь смерть Воробьева) и мог их

предвидеть.

    Для установления того, должно ли было и могло ли  лицо предвидеть

общественно опасные последствия  своего деяния, судебная практика пользуется

двумя критериями: объективным и  субъективным, которые позволяют  отличать

неосторожность от субъективного  случая или казуса (когда наступившие

вредные последствия находятся  в причинной связи с деянием  лица, но оно не

предвидело, не должно было и (или) не могло предвидеть наступление этих

последствий).

    Объективный критерий  преступной небрежности означает  обязанность лица

предвидеть возможность наступления  общественно опасных последствий  при

соблюдении должных для этого  лица мер предосторожности. В статье 9 УК РБ он

выражен словами "должно было предвидеть". Это исходит из профессиональных

требований или иных специальных  обязанностей лиц, а также из

предусмотрительности, основанной на жизненном опыте человека. Если на лице

не лежала обязанность предвидеть и предотвратить фактически наступившие

общественно опасные последствия, то их наступление не может быть поставлено

в вину этому лицу.

    Объективный критерий  позволяет установить каким образом  должен вести

себя любой гражданин в данном конкретном случае, но определяя границы

противоправного поведения лица, не может дать ответа на вопрос, была ли

реальная возможность у конкретного  человека предвидеть наступление

общественно опасных последствий. Для этого используется субъективный

критерий, который в статье 9 УК РБ выражен словами "могло предвидеть". Он

учитывает индивидуальные качества конкретного  субъекта и обстановку

совершения преступления (жизненный  опыт, образование, профессия, внезапная

болезнь, сильное переутомление, особые погодные условия и т.д.).

    Разграничить умышленную  вину с преступной небрежностью  значительно

легче, чем с преступной самонадеянностью. Тем не менее в судебной практике

нередки случаи неправильной квалификации преступлений.

    Еще один пример, Верховным  Судом РСФСР 5 октября 1990 года работник

милиции Коновальчук С.А. осужден  по п.п. "б", "г" ст. 102 УК РСФСР  он

признан виновным в умышленном убийстве совершенном при следующих

обстоятельствах.

    10 августа 1990 года около  22 часов Коновальчук зашел в  ресторан, где

знакомым П., отмечавшим день рождения, был приглашен к столу. В первом часу

ночи участники застолья собрались  домой и вышли в вестибюль, но выходная

дверь оказалась закрытой. Коновальчук  достал из кобуры пистолет, который

имел право носить по мере службы и стал делать вид, что собирается сбить

выстрелом висевший на двери замок. Находившийся здесь же П. в шутку  сказал,

чтобы Коновальчук выстрелил лучше  в него и направился в его сторону. В

ответ Коновальчук навел на него пистолет и нажал на спусковой  крючок.

Произошел выстрел, П. было причинено  ранение головы, от которого он вскоре

умер.

    Заместитель Председателя  Верховного Суда СССР, находя  квалификацию

действий Коновальчука неправильной, внес протест в комиссию по уголовным

делам Верховного Суда СССР. Рассмотрев дело, судебная Комиссия по уголовным

делам Верховного Суда СССР удовлетворила  протест по следующим основаниям.

Вывод в приговоре о том, что  Коновальчук умышленно убил П. не находит

достаточного подтверждения в  материалах дела, исследовавшихся в  судебном

заседании.

    На предварительном следствии  и в судебном заседании осужденный

последовательно пояснил, что не намеревался  стрелять в вестибюле гостиницы,

тем более в своего приятеля, что  считал пистолет незаряженным, хотел  ради

шутки "щелкнуть" курком, когда зарядил пистолет - не помнит. Данных,

которые указывали знал о наличии  патрона в патроннике в деле не имеется. В

какой момент и кем был поставлен  на боевой взвод пистолет, также  установить

не представлялось возможным. Во время  застолья Коновальчук после извлечения

из пистолета снаряженной обоймы показывал оружие присутствующим, давал  его

в руки. Из показаний свидетеля  Тимина, видевшего все происходящее в

вестибюле ресторана, следует, что  вынув пистолет из кобуры, Коновальчук  не

заряжал его. Материалы дела свидетельствуют, что отношения между

Коновальчуком и потерпевшим были дружеские. Не возникало у них  конфликтов и

в день происшествия. Обращения П. к Коновальчуку также не давало повода для

конфликта. Таким образом, не установлены  какие бы то ни было

обстоятельства, которые позволяли  сделать вывод, что Коновальчук  был

настроен против потерпевшего. Более  того, из показаний ряда очевидцев, что

в вестибюле ресторана царила атмосфера  веселья и действия Коновальчука,

целившегося в замок, были восприняты как шутка. Судя по поведению

потерпевшего, он также воспринял  их как неуместную шутку, не представлявшую

опасность для окружающих и лично  его. Об этом свидетельствует и дружеский

тон его обращения к Коновальчуку, целившегося в замок двери. Поведение

Коновальчука после выстрела - растерянность, попытка оказать помощь

потерпевшему - также свидетельствует, что выстрел явился для него полной

неожиданностью. При таких данных следует признать, что Коновальчук  грубо

нарушил правила обращения с  оружием: не убедившись в отсутствии патрона в

патроннике, направил пистолет в человека, нажал на спусковой крючок. В

сложившейся ситуации он должен был  и мог предвидеть возможность  выстрела, а

поэтому его действия следует рассматривать  как убийство, совершенное по

неосторожности, в результате преступно-небрежного обращения с оружием.

    Учитывая изложенное, судебная  Комиссия по уголовным делам  Верховного

Суда СССР переквалифицировала  действия Ковальчука с п.п. "б", "г" ст. 102

УК РСФСР на ст. 106 УК РСФСР. Как  видно из этого примера, Верховный Суд

РСФСР неправильно определил форму  вины. Его ошибка заключалась в  том, что

если при умышленном преступлении лицо предвидит наступление общественно

опасных последствий своего деяния, желает этого (прямой умысел) или

сознательно допускает (косвенный умысел), то в данном конкретном случае

Коновальчик вовсе не предвидел  возможности наступления вредных  последствий,

хотя должен был и мог их предвидеть. Таким образом, уголовная

ответственность за преступную небрежность  может наступить только тогда,

когда будет установлено, что лицо при данных обстоятельствах не только

должно было (объективный критерий), но и могло по своим личным качествам и

свойствам (субъективный критерий) предвидеть наступление общественно

опасных последствий деяния.

 

                    Двойная вина

    Фомы вины к деянию  и его общественно опасным  последствиям в одних

случаях одинаковы, в других не совпадают. Возможны следующие варианты:

умысел к деянию и умысел к  последствиям, неосторожность к деянию и

неосторожность к последствиям, умысел к деянию и неосторожность к

последствиям. В последнем варианте имеется двойная вина[8].

    Двойная форма вины—это соединение в одном составе двух различных ее

форм, из которых одна характеризует  психическое отношение лица к

непосредственному, а вторая—к отдаленному  общественно опасному последствию.

    Необходимость ее теоретического  обоснования и законодательного

воплощения возникла в связи  с тем, что в уголовном законодательстве

существуют нормы, которые устанавливают  повышенную ответственность за

отдаленные последствия общественно  опасного действия (бездействия).

Наступления этих последствий виновный не предвидел, хотя мог предвидеть,

либо предвидел нечетко и  надеялся при этом на их предотвращение. Иными

словами, совершая умышленное преступление с материальным составом, лицо

иногда приводит в движение какие-либо силы, которые помимо его воли влекут

наступление дополнительных, более тяжких, не желаемых им последствий. Эти

последствия, превращающие простой  состав в квалифицированный,

инкриминируются лицу лишь при установлении неосторожной вины по отношению к

ним. В противном случае наказуемость за отдаленные последствия наступала бы

на основе объективного вменения, что чуждо нашему уголовному праву.

    Действующий УК содержит  около тридцати составов с  двойной формой вины.

Все они конструируются законодателем (а не судом или другими

правоприменяющими органами). Задача следствия и суда состоит в правильном

определении вида состава с двойной  формой вины и правильной квалификации

действий виновного.

    Из анализа норм Особенной  части УК можно назвать два  вида составов с

двойной формой вины. Первый вид—материальные составы с двумя последствиями,

причем вторые (отдаленные) последствия  более тяжкие, чем первые, являющиеся

обязательными признаками простого состава. Отдаленные последствия выступают

в качестве квалифицирующего признака, существенно повышающего общественную

опасность деяния.

    Общими характерными  для этого вида составов признаками  являются:

1. Это преступления с материальным  составом

2. Умыслом виновного охватываются  деяния и близкие (обязательные  для этого

 состава) последствия его

3. Отдаленные последствия являются более тяжкими и выступают в роли

 квалифицирующего состава

4. Психическое отношение виновного  к обязательным последствиям  выражается в

 форме умысла, а к отдаленным—в  неосторожной форме вины. В целом  такое

 преступление считается умышленным.

5. Квалифицирующее последствие причиняет вред другому непосредственному

 объекту (не тому, которому  причиняется вред в основном  составе).

      Второй вид преступлений  с двойной формой вины характерен  для

преступлений с формальным составом. Общими признаками для этих составов

являются:

Основной состав законодательно сконструирован как формальный.

Ответственность устанавливается  за сам факт общественно опасного деяния

Общественно опасное деяние совершается  умышленно

Квалифицированный вид преступления конструируется как материальный состав,

повышающий общественную опасность  деяния за счет наступления тяжких

последствий. Например, ч. 1 ст. 211      УК РБ устанавливает

ответственность за нарушение правил хранения, использования, учета,

перевозки радиоактивных материалов и других правил обращения с ними, если

эти действия могли повлечь гибель людей или иные тяжкие последствия, а ч. 2

этой статьи—за те же деяния, повлекшие  гибель людей или иные тяжкие

последствия. Здесь ч. 2—это материальный состав с неосторожной формой вины.