Источники средневекового права Японии

Начинается кодекс перечнем наказаний и тяжких преступлений. В соответствии с конфуцианскими представлениями о наиболее тяжких нарушениях морали (ли) в Японии выделялись «8 зол», в число которых входили  прежде всего преступления против императорской  власти: «мятеж» (разрушение государевых  жилищ и усыпальниц и пр.), «государственная измена» (убийство ближайших родственников  императора, а также покушение  на их убийство, избиение и пр.), «жестокое  убийство» (убийство трех членов одной  семьи, своих ближайших родственников, убийство женой или наложницей родственников  мужа, а также их избиение и пр.), «великая непочтительность» (разрушение храмов, священных ритуальных предметов  и пр.), «злословие и непочтительность»  по отношению к государю, просто «непочтение» к отцу или ближайшим  родственникам (возбуждение против них судебных дел или предание их проклятью, выделение из семьи  при живых родителях, самовольное  вступление в брак и пр.), «нарушение долга» (убийство хозяина, начальника, наставника и пр.)⁴.

Пятичленная система наказаний  включала в себя смертную казнь через  повешение или обезглавливание, ссылку с каторжными работами и без  таковых, каторгу, битье палками (от 60 до 100 ударов), сечение розгами (от 10 до 50 ударов). Смертная казнь простолюдина совершалась на городской площади, женщины и чиновники публично не казнились, а чиновникам высоких  рангов предоставлялась возможность  покончить жизнь самоубийством.

Ссылка в зависимости  от расстояния до места назначения могла быть ближней, средней и  дальней. Жены и наложницы осужденных отправлялись в ссылку вместе с ними в обязательном порядке. Каторга  выражалась в принудительных работах, как правило, по месту жительства.

«Тайхо Ёрорё» предусматривает и такие наказания, как конфискация имущества, штраф и пр. Примечательно, что конфискованное имущество преступника делилось поровну между казной и его ближайшими родственниками, если они не были соучастниками преступления. От наказания, даже от смертной казни (как дань древнему обычаю) можно было откупиться, но возможность откупа зависела от усмотрения властей. Этим правом, безусловно, пользовались родственники императора, крупнейшие вельможи из «6 категорий достойных».

От общих наказаний  отличались специальные наказания  для военных и гражданских  чинов. При перечне специальных  наказаний «Тайхо Ёрорё» делает упор на поражение чиновников в особых должностных правах. Совершивший преступление или проступок чиновник, независимо от того, приговаривался ли он к смертной казни, получал ли прощение от императора или право откупа от наказания, подвергался лишению в той или иной мере своих должностных прав: понижению в должности или ранге, разжалованию или увольнению с одной или всех должностей и т.д. Если простое увольнение относилось к числу тяжких наказаний, от него нельзя было откупиться, то особенно тяжким наказанием считалось увольнение с исключением из чиновничьих списков, что означало невозможность в будущем возвратиться на службу.

Наряду с коллективной ответственностью ближайших родственников  преступника, осужденного за ряд  тяжких преступлений, а также местных  властей (например, за укрывательство незарегистрированных монахов и  пр.) в японском праве предусматривалась  и возможность смягчения наказания  для членов семей чиновников, которые, как и в Китае, могли воспользоваться  покровительством «тени» своих знатных родственников.

Специфической чертой уголовного права Японии было распространение  его норм на представителей буддийской церкви; признание кодексом наряду со светскими наказаниями и наказаний религиозных (епитимий), которые могли применяться, заменяя светские, к монахам и монахиням в зависимости от характера совершенных ими преступлений и проступков; применение обычных уголовных наказаний за ряд религиозных проступков клира, например, за публичное и ложное объявление о дурных знамениях, хранение и чтение запрещенных книг, незаконную передачу патента на сан другому лицу или за самовольное принятие сана, за попытку самосожжения или подстрекательство к нему другого лица⁵.

Представители буддийского  духовенства, приговоренные к тяжкому  наказанию за убийство, насилие, воровство  и пр., предварительно лишались сана. Предусматривалось в отношении  их и некоторое смягчение наказания. Ссылку, например, заменяли четырьмя годами каторги, при наказании палками каждые десять палок заменялись десятью днями епитимьи.

Уголовное право Японии не знало четко сформулированных общих  принципов и норм о формах вины (умысле и неосторожности), о покушении, о соучастии в различных формах и пр., которые, однако, фигурировали при рассмотрении конкретных преступлений.

«Покушение» и «замысел» в случае «жестокого убийства» наказывались, например, как законченное убийство. В ряде случаев более тяжко наказывалась такая форма соучастия, как подстрекательство и пр.

К числу смягчающих вину обстоятельств относились: добровольное возмещение нанесенного ущерба, устранение причиненного вреда, явка с повинной, активная помощь в раскрытии преступления. Смягчалось также наказание в  случае совершения преступления под  угрозой или принуждением, в силу материальной или служебной зависимости, кражи у родственников, но отягчалось, если кражу совершал в своем доме младший член семьи. К числу отягчающих вину обстоятельств относились рецидив (третья кража) и состояние опьянения.

Кроме «8 зол» кодекс знал простое убийство, нанесение тяжких повреждений, клевету, входящую в разряд «косвенных» преступлений, наряду с вовлечением в совершение преступлений и необоснованным привлечением к суду. Среди преступлений против собственности выделялись кража, грабеж, разбой и кража при пожаре, приравниваемая к грабежу, а также вымогательство имущества путем письменных угроз и пр.

Вторжение в чужой дом  ночью давало право хозяину убить  «непрошеного гостя», которое приравнивалось, таким образом, к праву необходимой обороны. Понятия невменяемости уголовное право не знало, но наказание смягчалось, предоставлялось право откупа от него в случае совершения преступления малолетним, престарелым, душевнобольным, уродом.

Почти все «законные» границы применения наказания были размыты после установления сёгуната, когда беспрепятственное распространение получили формы внеправовой расправы или «дурные обычаи». Самурай, например, мог безнаказанно убить простолюдина за оскорбление. Право не знало также требования обязательного наказания за убийство. Не наказывалось, например, убийство мужем неверной жены и ее любовника, разрешалось убить на месте преступления или в порядке мести убийцу своих родителей. Широко была распространена практика безнаказанного детоубийства, особенно в крестьянских семьях (для избавления от «лишнего рта»).

Кроме того, наказания всемерно ужесточались, приобретая часто сугубо изуверские формы.

В Кодексе 100 статей кража  на незначительную сумму в 10 иен  влекла за собой телесное наказание  и клеймение. Кража на большую  сумму – казнь через отсечение  годовые обязательным обезображиванием трупа и публичным показом  головы казненного. Казнь предписывалась и за мелкое воровство в случае рецидива.

3. Регулирование имущественных отношений.

С VII в. на протяжении столетий в Японии существовало три формы  собственности на землю: казенная, общественная и большесемейная.

Государственный фонд надельных  земель делился на наделы, которые  получали не только свободные, но и  холопы, рабы (1/3 надела свободного), а  также казенные дворы и казенные рабы, которые в отличие от всех других надельщиков не платили налоги в государственную казну.

Земля, находившаяся в распоряжении отдельного двора (приусадебный или  садовый участок, распаханная или  орошенная целина), переходила во владение трем поколениям семьи. Приусадебные или садовые участки были равными по размерам, как у «подлых», так и у «добрых» семей и не зависели от их численности.

Семейная собственность  всемерно охранялась государством. Запрещался беспричинный раздел двора, самовольный  выдел из семьи и пр. Желавший выделиться должен был получить поручительство от пятидворок, что он не был «беглым или обманщиком». В общественной собственности находились леса, горы, пустоши, пастбища, которыми мог пользоваться каждый.

Казенные земли, кроме  земель, закрепленных за отдельными учреждениями, предназначались для раздачи  наделов, среди которых выделялись своими размерами должностные и  ранговые наделы чиновников. Существовал  особый резервный фонд государственных  земель, из которых выдавались «наградные» участки за заслуги перед государством. С этой целью издавались специальные указы императора. За «великие заслуги» земельный участок передавался в собственность с правом неограниченного наследования, за иные заслуги – во владение с правом наследования одного или двух поколений.

Выделялись среди казенных земель и «дворцовые» поля, которые обрабатывались в порядке трудовых повинностей. Продавать можно было только частную землю, но практиковалась аренда земли как государственной (из резервного фонда), так и чиновничьей. Крестьянские наделы могли сдаваться в аренду только в исключительных случаях с разрешения начальства. Садовый участок мог быть сдан в аренду на любой срок, а пахотный – на один год. Строго запрещалось дарить, продавать не только поля, но и садовые участки буддийским храмам. Нельзя было даже меняться землями с ними. Недра и их богатства по своему статусу не отличались от казенных земель. С ведома властей они отдавались в частную разработку для добычи меди, железа на условиях несения натуральных повинностей.

В японском раннесредневековом праве не сформировалось четкого  деления вещей на движимые и недвижимые, но предусматривался особый статус найденной  вещи, которая через 30 дней после  объявления о находке переходила в собственность нашедшего ее. Право собственности на клад признавался  в равных долях за нашедшим его  и владельцем земли.

Вместе с ликвидацией  надельной системы и развитием  вассально-ленных отношений все  большее распространение стали  приобретать такие формы феодальной земельной собственности, как наследственный фонд и бенефиций самурая-воина, замененный впоследствии выплатой «рисового пайка».

Слабое развитие товарно-денежных отношений привело к тому, что  в средневековом праве Японии не сложилось четкого представления  об обязательстве в юридическом  смысле слова. Европейскому термину  «обязательство» в японском языке соответствовало слово «гиму», означающее то, что должен делать каждый человек или что запрещено ему делать, исходя из его статуса. Все обязательственные отношения изначально признавались, таким образом, в строго допустимых границах.

В «Тайхо Ёрорё» лишь десять статей посвящено договорам: купле-продаже, найму, займу, закладу, – которые жестко регламентировались государством и нарушение которых влекло за собой, как правило, уголовное наказание.

Частная торговля считалась  непрестижной в Японии даже для крестьянина. Она запрещалась чиновникам, начиная  с пятого ранга, самураям и буддийским монахам. Широкий перечень запретительных мер окутывал внутреннюю и особенно внешнюю торговлю, которая считалась  уделом самого государства. Она была почти сведена на нет в период третьего сёгуната, когда проводилась  активная политика самоизоляции страны. Запрещалась торговля некоторыми видами товаров, например оружием. Жесткому контролю государства подвергалась торговля на рынках. Этот контроль осуществляли специально созданные «конторы рынка», в ведение которых входила проверка правильности мер и весов, документов при торговле рабами, качества товаров и их клеймение в случае негодности, взимание торговых пошлин и пр. Подлежали государственному регулированию и рыночные цены – с помощью установления так называемых казенных цен, исходными данными для которых была цена «казенного риса». Спекулятивное использование разницы цен, особенно чиновниками, строго наказывалось. Эти ограничения, однако, не распространялись на сделки государства с частными лицами.

Японскому праву были известны договоры частного и казенного займа  зерна, денег, в том числе и  процентного. Ростовщичество возбранялось лишь буддийскому клиру. Заем обеспечивался  залогом и поручительством.

Как в Индии и других восточных странах, кредитор не мог  взыскивать проценты, превышающие сумму  долга. Нельзя было безоговорочно взыскивать долг с поручителя, своевольно распоряжаться  залогом. Должник мог отрабатывать долг, но долговое рабство было категорически  запрещено. Не разрешались самовольные  сделки, в том числе и договор  займа рядовых членов двора, поскольку  правом распоряжения семейным имуществом обладал только глава семьи.

Не получил широкого распространения  и договор найма рабочей силы, так как существовала трудовая повинность, широкая сеть различных отработок. В «Тайхо Ёрорё» договор найма упоминается применительно к найму мастеров, строителей, кровельщиков, керамистов и др. на сверхурочные (трудовым повинностям) работы, а также казенных пастухов и «носильщиков налогов», которых нанимало государство постоянно или временно. Интересно, что этот договор сопровождался рядом гарантий против злоупотреблений нанимателя в отношении работника, например, срок найма не мог без согласия работника превышать 50 дней и пр. (Закон VIII, ст. 22)⁶.

4. Брачно-семейное право.

Японское брачно-семейное право как наиболее традиционное, связанное с религией не претерпело сколько-нибудь заметного изменения  на всех этапах средневековой истории  страны.