Семейные правоотношения в Древнем Риме

Историческое соотношение этих двух форм между собой неясно; многие ученые считают confarreatio формой специально патрицианской, а coёmptio формой, возникнувшей у плебеев и лишь впоследствии ставшей общей. Думают даже, что confarreatio навсегда осталась для плебеев недоступной.

Помимо этих двух форм, manus над женщиной, а следовательно и семья, могла  быть установлена usu «пользованием», т. е. фактическим брачным сожительством в течение года. Мы имеем здесь применение к семейственным отношениям вещно-правового института давности: подобно тому, как владение вещью в течение двух лет для недвижимости и одного года для ceterae res превращалось в собственность, так и здесь сожительство в течение года давало мужу manus над женой. В древнейшем своем применении usus имел, вероятно, своею целью санкционировать брак, заключенный с каким-нибудь пороком в форме, или брачное сожительство, возникнувшее вовсе бесформально, например, путем похищения.

Брак, возникнувший одним из указанных  способов, есть брак cum manu: жена, как в личном, так и имущественном отношении подпадает под власть мужа (или его paterfamilias), занимает место дочери – filiae locum optinet (Gai. I. 111). Она входит всецело в состав его familia, делается агнаткой как его самого, так и всех его родственников. Вместе с тем она окончательно порывает все агнатические связи со своей прежней семьей, делается для своих родителей, братьев и т. д. юридически чужой со всеми последствиями такого отчуждения (теряет права наследования и т. д.). Как filia, она подлежит власти своего мужа со всеми атрибутами ее абсолютности.

Только такой строго патриархальный брак cum manu был известен римлянам в  древнейшее время.

Законы XII таблиц, санкционируя установление manus посредством usus, говорят в то же время, что жена может воспрепятствовать установлению manus, прервать течение давности удалением из дома мужа на три ночи – usurpatio trinoctio³.

Таким образом, брачное сожительство будет продолжаться всю жизнь, с  тем только отличием от обыкновенного брака, что жена все время будет свободной от власти мужа, будет юридически для него чужой, сохраняя свое прежнее положение в старой семье.

Конечно, со строго юридической точки  зрения, такое сожительство не должно было бы считаться в собственном  смысле браком; тем не менее, римское право уже ранней эпохи признало его за matrimonium justum «законный брак»: дети от такого сожительства считаются не внебрачными детьми, а детьми законными; они подлежат власти (patria potestas) отца, входят, как агнаты, в его семью и т. д. Жена, мать этих детей, есть uxor своего мужа, а не наложница, но только она не подлежит manus mariti, стоит в брачном сожительстве рядом с мужем, как существо свободное и самостоятельное.

Появление этого нового брака знаменует  собою в римской истории крупнейший поворотный пункт. В непроницаемом единстве староримской патриархальной семьи была пробита первая брешь: если прежде paterfamilias закрывал собою всех членов своей семьи, над которыми он властвовал со всею юридической неограниченностью, то теперь в браке sine manu жена вышла из этой патриархальной оболочки и стала рядом с мужем, как личность самостоятельная. Вместе с тем впервые возник вопрос о юридическом определении отношений между этими двумя самостоятельными личностями. Если ранее, в браке cum manu, семейственные отношения представляли лишь разновидность вещных (manus принципиально равна dominium), то только в браке sine manu появились впервые отношения особенного, семейственного характера.

Появление брака sine manu не уничтожило сразу брака cum manu; новая форма сначала стоит только рядом со старой и лишь постепенно выступает на первый план, побеждая старую своей внутренней силой. Долгое время оба вида брака существуют рядом, но уже во второй половине республики брак sine manu делается преобладающим. Старые формы установления manus постепенно вымирают.

Но уже в начале Римской  империи в этом отношении встречаются  большие затруднения: круг возможных кандидатов суживается все более и более; очевидно, manus mariti отпугивает жен от этой формы.

Ввиду этого в 23 г. н.э. издан  был закон, освобождающий confarreatio от этого цивильного последствия, и в таком виде (без manus) confarreatio продолжала встречаться вплоть до полного исчезновения язычества. Наконец, coёmptio сохраняется также еще в эпоху классических юристов (Гай говорит о ней, как о форме практической), но уже не как способ установления настоящего брака, а как coёmptio fiduciarea в целях приобретения женщиной некоторых льгот – напр., для освобождения от законных опекунов и для замены их опекуном по избранию (tutelae evitandae gratia: женщина выходит фиктивно замуж, вследствие чего опека агнатов над ней прекращается; вслед за тем ее фиктивный муж ремансипирует ее тому, кого она желала бы иметь своим опекуном; этот последний эмансипирует ее в свою очередь, но, как manumissor, остается ее опекуном .

Однако, с IV столетия н.э. coёmptio уже и в этом искусственном  виде не встречается.

Таким образом, уже в  эпоху классических юристов единственным видом настоящего брака является брак sine mani. Его историческое происхождение объясняет и всю его юридическую природу. Возникнув из простого брачного сожительства для избежания manus, новый брак заключается и в позднейшее время путем простого брачного соглашения, за которым следует привод жены в дом мужа – deductio in domum, – сопровождаемый, конечно, различными бытовыми обрядами, но все эти обряды юридического значения не имеют.

Полная бесформальность  брака, при формальности целого ряда других, менее важных юридических  актов, представляется, конечно, странностью, но эта странность объясняется именно историческим происхождением брака sine manu. Эта бесформальность сохранилась в римском праве до самого конца; лишь уже в Византии была установлена необходимость церковного венчания. В конце республики, под влиянием общего морального распада, семейная жизнь пережила особенно острый кризис. Разврат вне семьи и в семье приобрел ужасающие размеры; отношения брачные стали сплошь и рядом уродливыми; супруги старались избежать детей; свободой разводов стали злоупотреблять, преследуя при этом чисто спекулятивные цели.

Для борьбы со всем этим император Август издал ряд весьма решительных законов. Такова прежде всего lex Julia de adulteriis, закон 18 г. до н.э, устанавливающий наказания за прелюбодеяния (relegatio); наказанию подвергаются не только непосредственные виновники, но и попустители; в качестве таковых подлежат наказанию муж и отец виновной жены, если они не возбуждают преследования.

В связи с этим находится  другой закон либо того же 18 г. до н.э., либо 4 г. н.э. – lex Julia de maritandis ordinibus, внесший целый ряд весьма существенных положений в область брачного права. Этот закон был дополнен затем в 9 г. н.э. по предложению консулов Папия и Поппея, причем эти дополнения у позднейших юристов объединяются с предыдущим законом под общим именем lex Julia et Papia Poppaea. Вся совокупность брачного законодательства Августа наложила свой отпечаток на всю дальнейшую историю римских семейственных отношений и вызвала к жизни целый ряд весьма существенных юридических явлений.

Карая adulterium и stuprum, Август изъял от наказания тот случай, когда сожительство имеет внебрачный характер вследствие препятствий, полагаемых самим законом – напр., вследствие запрещения браков между лицами сенаторского сословия и вольноотпущенницами. Сожительство при таких условиях, если оно сопряжено с брачными намерениями обеих сторон и если ни одна из них не состоит в законном браке, не подлежит наказнию – extra poenam legis est «не подпадает под кару закона». Такое сожительство называется конкубинатом и отличается от всех прочих случайных связей; дети, рожденные от конкубината, хотя и не являются законными, но зато отличаются и от незаконных (spurii или vulgo concepti); они – liberi naturales. С течением времени им предоставляются даже известные ограниченные права наследования, право быть известным образом узаконенными и т. д. Вследствие этого на конкубинат начинают смотреть, как на некоторый суррогат брака. Так рядом с браком в истинном смысле слова возникло брачное сожительство, так сказать, низшего порядка – некоторые inaequale conjugium. Но оно является, конечно, только редким исключением.

Борясь, далее, с наклонностью к безбрачию и бездетности, Август прибег к следующей чрезвычайной мере. Lex Julia et Papia Poppaea устанавливает прямую обязанность для всех мужчин в возрасте от 25 до 60 л. и для всех женщин в возрасте от 20 до 50 л. состоять в браке и иметь детей. Лица, не выполняющие этой обязанности, подвергаются известным и весьма существенным ограничениям: не состоящие в браке (coelibes) не могут вовсе ничего получать по завещаниям, а состоящие в браке, но не имеющие детей (orbi), могут получать только половину. Все то, что они получить не могут (incapaces), является caducum и идет или в пользу других лиц, назначенных в том же завещании, или же в казну. При этом Август определяет даже количество детей, которое необходимо иметь, чтобы не считаться за бездетных: для мужчин достаточно одного ребенка, а для женщин нужно три (для вольноотпущенниц даже четыре). Женщины, удовлетворяющие этому требованию, имеющие т. н. jus trium liberorum «право трех детей», помимо неограниченного права получать по завещаниям, пользуются и другими преимуществами. – Но этот столь решительный закон, разумеется, своей цели достигнуть не мог, и если впоследствии положение дела в этом отношении улучшилось, то в зависимости от некоторого общего улучшения в состоянии римского общества, а не от кар закона. Своими постановлениями о caduca lex Julia et Papia Poppaea вызвал только разнообразные средства для своего обхода и большую путаницу. Тем не менее, правила эти существовали в течение всего классического периода и были отменены только Константином.

Вступление  во второй брак по прекращении первого (хотя бы путем развода) в течение всего республиканского и классического периода не встречало никаких препятствий со стороны закона и не навлекало на вступившего в новый брак супруга никаких ограничений. Даже напротив, lex Julia et Papia Poppaea лиц, не вступивших в новый брак по прошествии известного времени после прекращения первого, подвергал правилам об incapacitas (неспособность наследовать по завещанию).

В послеклассическом праве, однако, появляются уже известные  ограничения, имеющие своей целью  оградить интересы детей от первого  брака: parens binubus лишается права распорядиться всем тем, что он получил от первого брака (так называемым lucra nuptialia); он может только этим имуществом пользоваться; после же его смерти оно должно во всяком случае перейти к его детям от первого брака. Кроме того, своему новому супругу он не может ни подарить, ни завещать более того, что он оставляет каждому из своих детей от первого брака.

Вдова, вступающая во второй брак, должна сверх того соблюсти т. н. траурный год, т. е. промежуток в 10 месяцев со времени прекращения первого. Целью этого ограничения является, с одной стороны, соблюдение известного пиетета к покойному мужу, а с другой стороны, устранение т. н. turbatio sanguinis, т. е. затруднений в определении того, кто должен считаться отцом ребенка, если таковой родится в течение 10 месяцев по прекращении первого брака.

3. Правовые отношения родителей и детей

Для отношений родителей  и детей в римской семье  характерна практически безграничная власть отца над детьми. Правовые отношения между матерью и ее детьми также существовали (хотя мать никакой власти над детьми не имела), но всецело зависели от формы брака. При браке с мужней властью мать разделяла положение своих детей, находилась (как и ее дети) под властью мужа или его домовладыки, если муж сам находился под его властью. Наравне с детьми она наследовала после смерти мужа, дети - после смерти матери, мать - после детей. В качестве агнатов взрослые сыновья осуществляли опеку над матерью после смерти мужа.

При браке без мужней власти мать в раннереспубликанский период с детьми практически не была связана. Она оставалась агнаткой своих кровных родственников - родителей, братьев, сестер и не являлась, с точки зрения права, членом семьи мужа. Отсюда и различные правила наследования - жена не могла быть наследницей после мужа и своих детей, так же как и они после нее.

Утверждение кровной семьи четче определяет права матери. Со временем она получает право на совместное проживание со своими несовершеннолетними детьми в случае развода с их отцом, на алименты от детей. Детям запрещается предъявлять к матери порочащие ее иски, вообще привлекать к суду без разрешения магистрата. Расширяется взаимное наследование детей и матери.

Отношения отца и детей. Стержнем взаимоотношений родителей  и детей была отцовская власть. Ни одна правовая культура не знала  столь неприкрыто выраженного господства отца над детьми. Институт отцовской власти - это строго национальный институт римских граждан: «Едва ли существуют еще другие люди, которые имели бы такую власть над своими детьми, какую имеем мы, т.е. римские граждане» (Гай. Д.1.1.55).

Установление отцовской власти. Отцовская власть устанавливалась прежде всего над детьми, рожденными в законном римском браке. На детей, рожденных в других (незаконных) браках, в конкубинате, а также в любом фактическом сожительстве, отцовская власть не распространялась. Они были чужими для него.

Мать ребенка всегда известна, даже если она зачала вне  брака. Отцом же ребенка принято  считать того, кто состоит в  браке с матерью ребенка. Это  юридическая презумпция - положение, не требующее доказательства. Юрист Павел писал: «Отец - это тот, на кого указывает брак» (Д.2.4.5).

Кроме рождения детей в  законном браке отцовская власть могла быть установлена путем узаконения или усыновления.

Узаконение - установление отцовской власти над собственными детьми отца, рожденными вне брака. Так, отец мог признать своими детей, рожденных в конкубинате. Узаконение производилось в специально установленной форме.

Усыновление - установление отцовской власти над чужими детьми, с которыми отец кровными узами не связан. Усыновление осуществлялось в форме или аррогации (arrogatio), или адопции (adoptio). Аррогация применялась для усыновления лиц своего права, т.е. совершеннолетних и обладающих правовой самостоятельностью, адопция - для лиц чужого права, т.е. находящихся под властью домовладыки. Отсюда и различные формальные акты усыновления. Со временем формализм усыновления был в значительной мере упрощен и его можно было произвести простым заявлением перед судом или императором.

Узаконенные и усыновленные дети полностью приравниваются по правовому статусу к детям, рожденным в браке:

получают правовой статус и имя своего узаконителя, усыновителя, право взаимного наследования, разделяют его социальное и общественное положение. На них распространяется отцовская власть.

Прекращение отцовской  власти могло произойти в результате:

а) смерти отца или детей;

б) освобождения из-под  отцовской власти. Фактически отцовская  власть была пожизненной даже в развитом римском праве.

Достижение сыном совершеннолетия, основание собственного дома, семьи  и хозяйства не прекращали отцовской власти и даже не ослабляли ее. Лишь достижение сыном высокого общественного положения (должности консула, префекта, магистра) освобождало от отцовской власти, которая как право одностороннее могла быть и прекращена в одностороннем порядке - волею отца. Отец своим волеизъявлением мог освободить сына из-под своей власти, что получило название эмансипации. Формы ее были различными в разные времена. В результате эмансипации сын становился лицом своего права, приобретал полную Правоспособность и хозяйственную самостоятельность, хотя утрачивал наследственные права в своей бывшей семье. Последнее ограничение вскоре отпало. И все же полностью власть отца не прекращалась и после эмансипации. Он сохранял за собою право пользования половиной имущества сына.