Частное и публичное право

а) особых приемов регулирования, специфики регулятивных свойств  данного образования с волевой  стороны его содержания;

б) особенностей принципов, общих положений, пронизывающих  содержание данной отрасли с интеллектуальной стороны.

Определяющее в отраслевом режиме – особенности регулятивных свойств данной правовой общности, присущих ей приемов регулирования. Для главных подразделений правовой системы – основных отраслей – эти особенности настолько значительны, что они воплощаются в своеобразных, специфических только для данной отрасли методе и механизме правового регулирования. И хотя отраслевые методы и соответствующие им механизмы по своим исходным элементам построены на двух простейших началах – централизованном и диспозитивном регулировании, последние в каждой отрасли в сочетании со всей совокупностью способов правового воздействия (дозволениями, запретами, позитивным связыванием) получают своеобразное выражение. Это и отражается, прежде всего, на правовом статусе субъектов – главной черте каждой основной отрасли под углом зрения присущих ей метода и механизма регулирования.        Для каждой основной отрасли характерен также свой, весьма своеобразный набор отраслевых принципов, общих положений, образующих общую часть отрасли. Но все же решающее, что придает правовому режиму основных отраслей юридически четкое, контрастное выражение и позволяет рассматривать его в качестве видового или даже генерального, – это наличие особых, только данной отрасли присущих метода и механизма регулирования.           Конечно, юридические признаки – лишь первый шаг при рассмотрении отраслей права. Они служат только основанием для вычленения объективно существующих подразделений в правовой системе. В каждый данный момент наличие, особого юридического режима регулирования и его, наиболее ярких для основных отраслей черт – специфического метода и механизма регулирования (которые проявляются, прежде всего, в особенностях правового статуса субъектов) – служит непосредственным и притом практически важным, безошибочным показателем того, что перед нами реально существующее подразделение в правовой системе, самостоятельная отрасль права. В то же время, несомненно, сами юридические признаки нуждаются в объяснении; все они производны, зависят, в конечном счете, от материальных условий жизни общества. Чтобы установить первичные основы деления права на отрасли, необходимо каждый раз обращаться к систематизирующим факторам, которые обусловливают структуру права, и, прежде всего к тому, что определяющее значение при формировании подразделений правовой системы имеет предмет правового регулирования. Отраслевой режим регулирования всегда складывается применительно к тому или иному виду общественных отношений, экономическое, социально-политическое содержание, которого предопределяет и сам факт его формирования, и его юридическую специфику. Должны быть приняты во внимание и другие систематизирующие факторы, а также относительная самостоятельность юридических режимов, возможность их распространения на иные, неспецифические отношения. Кроме того, важно учитывать субъективные факторы, в том числе возможность ошибок законодателя в определении юридического режима, используемого при опосредствовании данных отношений. Развитая правовая система – сложный, спаянный жесткими закономерными связями организм, отличающийся многоуровневым характером, иерархическими зависимостями. Вместе с тем, какой бы сложной, многозвенной по своей структуре ни была развитая правовая система (а такой развитой системой и является право зрелого социалистического общества), в ней неизменно незыблемым, устойчивым, стабильным остается комплекс профилирующих (фундаментальных) отраслей, к которому применительно к современному советскому праву относятся государственное право, административное право, гражданское право, уголовное право, а также процессуальные отрасли. Они образуют с юридической стороны ведущую часть развитой правовой системы, ее неразрушимое ядро. В соответствии с профилирующими отраслями формируются и функционируют на базе собственных видов общественных отношений, образуя в то же время семьи структурных подразделений, другие основные отрасли – трудовое право, земельное право, колхозное право, семейное право, финансовое право, право социального обеспечения. Отличительные особенности профилирующих (фундаментальных) отраслей, раскрывающие их значение в качестве ядра правовой системы, заключаются в том, что они охватывают такие виды общественных отношений, которые по своему глубинному экономическому, социально-политическому содержанию требуют качественно своеобразного, исходного по специфике правового регулирования и потому предопределяют основные, типовые особенности юридического инструментария. В связи с этим фундаментальные отрасли:

1) исчерпывающе концентрируют  генеральные юридические режимы, групповые методы правового регулирования;

2) отличаются юридической  "чистотой", яркой контрастностью, юридической несовместимостью и  тем самым исключают возможность  взаимного субсидиарного применения  входящих в данные отрасли  норм;

3) юридически первичны, т.е.  содержат исходный правовой материал, который затем так или иначе  используется при формировании  правовых режимов других отраслей, и вследствие этого выступают  в качестве заглавных подразделений  целых групп, семей отраслей  права, например, гражданское право  – заглавной частью семьи отраслей цивилистического профиля;

4) в своей совокупности, как и положено ядру целостной  системы, имеют стройную, законченную  архитектонику, спаяны четкими  закономерными зависимостями, иерархическими  связями.

Основополагающей отраслью всей правовой системы является государственное  право. Над ним как бы надстраиваются, с одной стороны, административное и гражданское право – две профилирующие отрасли регулятивного плана (и именно две, потому что воплощают в своих юридических режимах в наиболее "чистом" виде первичные по своему значению начала – централизованное и диспозитивное регулирование), а с другой стороны, – профилирующая отрасль, нацеленная в основном на выполнение охранительных задач, – уголовное право. А дальше от государственного и указанных трех других профилирующих материальных отраслей права (гражданского, административного, уголовного) идут генетические, функциональные и структурные связи к соответствующим трем процессуальным отраслям – гражданскому процессуальному, административно-процессуальному, уголовно-процессуальному [8, С.370].

 

 

2.2 Международное частное  и публичное право в правовой  системе России

Глобализация и интеграция в правовой и экономической областях деятельности современных государств являются главными тенденциями в  современном мире и приводят к  формированию иного взгляда на роль международно-правовых норм в функционировании национальных правовых систем, к пересмотру содержания принципа государственного суверенитета, его объема. Самым важным элементом этого процесса для каждого отдельного государства является решение вопроса о соотношении норм международного права и внутреннего (национального) права. С другой стороны, в мире существует масса проблем, связанных с вопросами соблюдения прав и свобод человека. Принципы построения взаимоотношений человека и государства в различных государствах отличаются - вплоть до диаметрально противоположных. В связи с этим возрастает значение общечеловеческих ценностей, лежащих в основе общего международного права - комплекса общепризнанных принципов и норм международного права. Современное международное публичное право содержит в своих источниках основные общечеловеческие ценности и способно достаточно эффективно влиять на развитие внутригосударственного права в тех или иных формах. Эффективно урегулировать вопрос соотношения норм права - элементов различных нормативных систем на государственном уровне способно конституционное право. Именно оно выражает общезначимые публичные интересы, будь то обеспечение безопасности и обороны или экономические интересы государства, его целостность, закрепляет главные публичные институты, основы правовой системы, вводит спектр методов правового регулирования. Конституционное право является базовой отраслью нормативно-целостной ориентации, состоящей из идей, принципов и норм [25, С.6].     До принятия Конституции РФ в 1993 году как в теории, так и в практике вопрос о соотношении норм международного права, общепризнанных принципов и норм международного права в частности и внутреннего права в целом решался в пользу последнего. "Национальная правовая система, - отмечал A.M. Васильев, - так же суверенна, как и государство, поэтому на территории страны без санкции (в той или иной форме) национальной государственной власти не могут действовать нормы, созданные помимо ее правотворческих органов" [3, С.69]. На протяжении значительного периода времени отечественная общая теория права не уделяла должного внимания международной правовой системе, целиком сосредотачиваясь на вопросах национальной (внутригосударственной) правовой системы. Достаточно обратиться к определениям правовой системы, даваемым советскими, а затем российскими учеными [25, С.33]. Существование международного права не принималось в расчет, либо оно трактовалось как отрасль национального права наряду с другими отраслями (например, гражданским, уголовным правом), теоретические разработки проводились без учета особенностей международного права и его норм [20, С.13]. Представляется, что приоритет международных норм определяется общими принципами правового государства. Это мнение подтверждается и Постановлением Конституционного Суда РФ от 31 июля 1995 г., в котором говорится: "В соответствии с принципами правового государства, закрепленными в Конституции РФ, органы власти в своей деятельности связаны как внутренним, так и международным правом. Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры должны добросовестно соблюдаться, в том числе путем их учета внутренним законодательством" [23].          Проблема соотношения норм общего международного права, общепризнанных принципов и норм международного права, в частности и национального законодательства, носит многоплановый характер. В теории права имеют место многочисленные споры о научной терминологии, о справедливости постановки вопроса вообще, ведь нормы международного публичного права и нормы национального законодательства суверенного государства являются элементами различных правовых систем, с присущими им не тождественными объектами, субъектами, целями, правовой сущностью и пр. В значительной степени такое несоответствие взглядов вызвано известной неопределенностью в существующей терминологии. Так, лаконичность конституционной формулировки не может не вызвать ряд вопросов в связи с практическим применением ее положений. Не ясно, что собой представляют общепризнанные принципы и нормы международного права, что является их источниками. Тем не менее, в конституционном праве и судебной практике различных государств и Российской Федерации в том числе, под "общепризнанными принципами и нормами международного права" понимаются принципы и нормы общего международного права, то есть нормы, признанные большинством государств, включая то, в котором они подлежат применению. Несмотря на их численное меньшинство, состоящее из них общее международное право является фундаментом всей системы современного международного права с его отраслями, подотраслями и институтами. Термин "общепризнанные принципы и нормы международного права", употребленный в Конституции России - это укоренившийся международно-правовой термин, который получил широкое распространение как в международных нормативных актах, так и во внутригосударственных актах. Будучи влитыми в национальные правовые системы, общепризнанные принципы и нормы международного права становятся специфическим регулятором внутригосударственных отношений. Объявляя общепризнанные принципы и нормы международного права составной частью российской правовой системы, Конституция не проводит различия между принципами и нормами международного права. Общепризнанные принципы и нормы международного права могут иметь обычно-правовую форму, форму международного договора (иного международного нормативного акта) или смешанную форму. Однако, являясь международно-правовыми нормами, общепризнанные нормы и принципы международного права занимают обособленное положение в нормативном массиве правовой системы России, функционируя при этом наряду с российским правом. Толковаться и применяться они должны в соответствии с целями и принципами международного права и конкретного международного договора, с установленными в нем временными, пространственными и субъективными пределами действия, в контексте значения используемых в нем терминов. Общепризнанные нормы международного права устанавливают общеприемлемые правила и не порождают каких-либо критических коллизий в национальных правовых системах.            Конституционное право России, являясь ядром национальной правовой системы, тесно взаимодействует с международным общим публичным правом. С одной стороны, Конституция РФ включает в себя общеправовые принципы, присущие значительному числу правовых систем суверенных государств и воспринятых общепризнанными принципами и нормами международного права, с другой стороны, в соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации, общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры являются составной частью российской правовой системы, то есть, таким образом, становятся нормами прямого действия на всей территории Российской Федерации. Общепризнанные принципы и нормы международного права, а также ратифицированные международные договоры занимают прочные позиции среди федеральных источников конституционного права, уступая в юридической силе лишь положениям Конституции России, федеральных конституционных законов о поправках к Конституции РФ и иным федеральным конституционным законам. А согласно ч. 2 ст. 17, в области защиты прав человека и гражданина занимают приоритетное положение наряду с конституционными нормами. Правило ч. 4 ст. 15 Конституции РФ о приоритете международных договоров над нормами национального законодательства обязательно для правотворческих и правоприменительных органов как Российской Федерации, так и субъектов РФ. Поэтому важным фактором укрепления российской государственности должно стать проникновение в сознание законодателя и должностных лиц всех уровней идеи о важности норм общего международного права и необходимости имплементации его общих принципов и норм в национальном законодательстве.           Из анализа научной литературы и судебной практики можно сделать вывод о том, что существует определенная сложность применения общепризнанных принципов и норм международного права, связанная с тем, что они не зафиксированы в каком-либо едином международно-правовом акте, а "распылены" во всем массиве обычаев и договоров общего международного права. Даже основные принципы международного права не кодифицированы, отчего их число и формулировки в различных международных актах не идентичны. Поэтому общее международное право, а также внутреннее право многих государств находят выход из затруднительных ситуаций в толковании международно-правовых норм судом.             Таким образом, по нашему мнению, является целесообразным наделение Конституционного Суда РФ полномочиями по установлению содержания и источников закрепления общепризнанных принципов и норм международного права. А для более эффективного применения данного рода норм считаем целесообразным издание единого постановления Конституционным Судом РФ, в котором, опираясь, например, на опыт ФРГ, аккумулировались бы те общепризнанные принципы и нормы международного права, которые Российская Федерация считает частью своей правовой системы.           К числу таковых, например, можно отнести следующие принципы и нормы: недопустимость произвола при толковании закона правоприменителем; определенность, ясность, недвусмысленность правовой нормы; принцип поддержки доверия гражданина к закону и действиям государства; принцип правового государства; принцип равенства граждан перед законом; принцип разделения властей; принцип соразмерности ограничения прав и свобод конституционно значимым целям; принцип справедливости и соразмерности мер юридической ответственности; баланс интересов при установлении форм ее применения (юридической ответственности); принцип уважения достоинства личности как равноправного субъекта во взаимоотношениях с государством; принцип недопустимости придания обратной силы закону, ограничивающему права граждан, вводящему или ограничивающему налоги, влияющие на уголовную наказуемость деяния; принцип запрета сверхформализма; принцип презумпции невиновности [19, С.5].         Помимо этого, значительным упущением авторов действующей Конституции РФ, на наш взгляд, является существующий пробел, касающийся определения общих целей и принципов внешней политики государства. Основные принципы международного права конституционно были закреплены в качестве принципов внешней политики СССР и РСФСР. В Конституции РФ 1993 г., к сожалению, положения о целях и принципах внешней политики отсутствуют. Конституция России в ряде случаев напрямую предписывает руководствоваться общепризнанными принципами и нормами международного права. Таковыми являются положения ч. 4 ст. 15, ч. 1 ст. 17, ч. 1 ст. 55, ч. 1 ст. 63, ч. 2 ст. 67, ст. 69. Вместе с тем Конституция умалчивает о других случаях, когда было бы уместно вспомнить о нормах международного права. Так, к совместному ведению Федерации и ее субъектов отнесено выполнение только международных договоров, а не норм международного права вообще (п. "о" ст. 72). Недостаточное внимание уделяется международному праву в нормотворческой деятельности разных уровней. В особенности важным является вопрос по поводу правомочности субъектов Российской Федерации в решении вопросов о правах и свободах человека на местном уровне. Важным аспектом такого рода отношений также является соблюдение основополагающих принципов и правил, заключенных в международных нормах. Например, в Венской декларации и Программе действий, принятых 25 июня 1993 года Всемирной конференцией по правам человека, говорится, что региональные механизмы играют основополагающую роль в защите прав людей, они должны содействовать укреплению универсальных (международных) стандартов в области прав человека. Там же отмечается, что каждое государство имеет право избирать такие структуры, которые в наибольшей мере соответствуют его конкретным потребностям на национальном уровне. Помимо этого, в Конституции России не определен и механизм контроля за соответствием национального права международным обязательствам страны. Конституционный Суд РФ решает дела лишь о соответствии Конституции "не вступивших в силу международных договоров Российской Федерации" (п. 2 "г" ст. 125). При этом статья 15 располагается в первой главе Конституции и, следовательно, входит в ряд основ конституционного строя России.     Конституция как основа правовой системы государства обладает высшей юридической силой, приматом в отношении всех остальных норм. Международное право учитывает особый статус конституции, определяющей и закрепляющей законодательно социально-политическое устройство страны, ее правовой системы. Утверждая суверенное право каждого государства свободно выбирать и развивать свою правовую систему, оно требует уважения к установленному конституцией правопорядку. Вместе с тем свобода государства в определении характера своей правовой системы не является неограниченной. Принцип суверенного равенства государств, закрепляя их право на свободный выбор политико-правовой системы, в то же время взаимосвязан с другим основополагающим принципом: "каждое государство обязано выполнять полностью добросовестно свои международные обязательства". Добросовестное выполнение обязательств по международному праву предусматривает, что при осуществлении своих суверенных прав, включая право устанавливать законы и административные правила, государства "будут сообразовываться со своими юридическими обязательствами по международному праву" [18,С.112].  Конституция РФ 1993 г. затрагивает многие вопросы международного права. Это и права человека, вопросы территории и границ, ратификация международных договоров, дипломатические отношения и многое другое. Одним из важных нововведений является принципиальное решение в ней вопроса о соотношении международного и внутригосударственного права, признании приоритета международных договоров Российской Федерации над ее внутренними законами. В п. 4 ст. 15 Конституции РФ сформулированы две связанные между собой конституционные нормы: о включении общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров России в правовую систему Российской Федерации и о приоритете применения правил международных договоров РФ перед российскими законами. Федеральный закон "О международных договорах Российской Федерации" от 15 июля 1995 г. законодательно закрепил в преамбуле положение о том, что Российская Федерация выступает за неукоснительное соблюдение обычных и договорных норм. Тем самым открывается возможность прямого действия и применения норм международного права органами власти, включая суды. Заинтересованные физические и юридические лица могут ссылаться прямо на нормы международного права при разрешении споров между собой и с государственными органами, предприятиями, учреждениями и организациями.           Конституция закрепила свою высшую юридическую силу и, соответственно, установила, что "законы и иные правовые акты, принимаемые в Российской Федерации, не должны противоречить Конституции Российской Федерации" (ч. 1 ст. 15). И хотя нормы международного права не упомянуты, положение о высшей юридической силе Конституции распространяются на все нормы правовой системы страны. Это положение широко признано как в отечественной, так и в международно-правовой литературе. Так, В.А. Карташкин пишет, что Конституция России, "признавая приоритет международного права над внутригосударственным законодательством, не распространяет это верховенство на Основной Закон страны" [13, С.4]. К этой же мысли присоединяется и О.Е. Кутафий [17, С.50]. Будучи включенными Конституцией в правовую систему страны, нормы международного права обретают способность регулировать внутригосударственные отношения, в том числе и конституционные. А И.И. Лукашук вообще рассматривает возможность изменения Конституции на базе договора [18, С.453].

Включение Конституцией России общепризнанных принципов и норм международного права и международных  договоров Российской Федерации  в правовую систему нашей страны является важным историческим шагом. Оно  коренным образом меняет понятие  правовой системы России, структуру  системы источников конституционного права, в том числе ставит по-новому вопрос о соотношении и иерархии правовых актов по их юридической силе. В связи с этим возникает вопрос, суть которого заключается в установлении иерархии юридической силы в процессе применения и исполнения этих норм в системе источников конституционного права России. Ведь от того, что указанные международные нормы включены в российскую правовую систему, они не перестают быть нормами международного права, являющегося самостоятельной правовой системой, и каждая из этих систем сохраняет свои особенности в определении иерархии юридической силы соответствующих правовых норм и соотношения актов (норм) международного и российского национального права.     Таким образом, в связи с тем, что обычная и договорная нормы международного права обладают равной юридической силой, равным правовым статусом, можно утверждать, что общепризнанные принципы и нормы международного права обладают таким же юридическим статусом в рамках российской правовой системы, как и договорные нормы. Если же общепризнанная норма или принцип будут иметь меньшую юридическую силу, чем закон, это может привести к нарушению Россией своих международных обязательств, которые она, как и другие субъекты международного права, берет на себя добровольно. То есть в случае возникновения коллизии между общепризнанной нормой и правилом, предусмотренным в законе, приоритет в применении должен быть за общепризнанной нормой международного права. В своей деятельности данное положение следует применять всем государственным и муниципальным органам, включая и органы судебной власти.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

Таким образом, в ходе исследование проблемы частного и публичного права, я пришла к следующим выводам. Структурирование права по типу "частное- публичное" направлено на ограничение государственной власти, гарантирует "область свободы" субъектов права от проявлений всевластия государства. Такое деление права объективно по своему характеру, отражает бытие  двух  относительно самостоятельных сфер - гражданского общества и государства. Для этих сфер характерны различные меры дозволенного и запрещенного; одни задачи решаются в рамках публичного права, другие - частного. Вместе с тем право едино в обоих своих проявлениях - частном и публичном - и лишь в совокупности может обеспечить сочетание интересов общества, государства и личности. Публичное право — система централизованного регулирования, обеспечиваемая правовым блоком, включающим нормы права, институты и отрасли, определяющие область реализации публичных интересов, регулирующие публично-правовые отношения - отношения органов публичной власти между собой, а также отношения между ними и частными лицами и их объединениями, построенные на началах субординации субъектов. Для неё характерны особенности, обусловленные правовым режимом публичной власти: преимущественно разрешительный способ правового регулирования, односторонние волеизъявления властных органов как участников соответствующих правоотношений, иерархические связи и вытекающая отсюда императивность правовых норм.    Частное право - система децентрализованного регулирования, обеспечиваемая правовым блоком, включающим в себя нормы права, институты и отрасли, определяющие область реализации частных интересов, регулирующие частноправовые отношения - отношения частных лиц и (или) их объединений между собой, закрепляющие свободу договорных связей, построенные на началах координации субъектов. Для неё характерен преимущественно общедозволительный способ (гражданско-правовой  
метод) правового регулирования, отличающийся началами автономии, юридического равенства субъектов, их несоподчиненностью и обусловленной этим диспозитивностью правовых норм.     В основу разграничения права на частное и публичное должен быть положен формальный критерий, т.е. различие следует проводить в зависимости от способа построения и регулирования юридических отношений, присущего частному и публичному праву.  
Наиболее приемлемым среди формальных критериев разграничения является положение субъекта в правоотношении и признак централизации или децентрализации правового регулирования.

 

 

Литература

 

1.  Абдуллин А.И. Об истоках международного частного права в России // Журнал российского права. – 2003. - № 5. – С. 11-15.

2. Бержель Ж.Л. Общая теория права / Л.Ж. Бержель. - М.:ЭСМО, 2001.- 320 с.
3. Васильев А.M. О системах советского и международного права // Советское государство и право. - 1985. - № 1. - С.69-70.
4. Вехи. Интеллигенция в России. Сборник статей // Русский обозреватель. - 1991. - С 120 – 121, 128 – 129.
5. Всеобщая история государства и права: Энциклопедия / под ред. М. С. Свешникова, И.О. Берталь, А.А Гойер. – М.: ЭПОС, 2003.- 450с.
6. Гаврилов В.В. Взаимодействие международной и национальных правовых систем и правосознание // Журнал российского права. – 2006. - № 2. – С. 6 – 11.
7. Ганюшкина Е.Б. Ограничение деятельности государств нормами международного права // Журнал российского права. – 2006. - № 10. – C. 32 – 37.
8. Гражданское право: В 2 т. Т. 1 / Отв. ред. Е. А. Суханов. - М.: ЭКСМО, 2000. – 632с.
9. Давидсон Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности / Р. Давидсон, К. Жоффре-Спинози. - СПб.: Пресс-Издат, 2005. – 278с.
10. Ерпылева Н.Ю. Международное частное право России // Гражданин и право. – 2002. - № 8. – С. 16-20.
11. Иоффе О. С. Правоотношение по советскому гражданскому праву / О.С. Иоффе. – М.: Слово, 1949. – 170с.
12. Исаев И.А. История государства и права России / И.А. Исаев. - М.: Проспект, 1993. – 309 с.

 

13. Козлова Т.С. Исторические корни некоторых институтов международного частного права //  Российская юстиция. – 2005. - № 8. – С.4-8.
14. Коркунов Н.М. Общей теория права / Н.М. Коркунов. - СПб.: Пресс-Издат, 2006. – 432 с.
15. Котляревский С.А. Власть и право. Проблема правового государства / С.А. Котляровский. - М.: Светочъ, 1920. – 219с.
16. Кудашкин В.В. Международные частные отношения - системные явления реальной действительности // Журнал российского права. – 2004. - № 5. – С. 11-13.
17. Кутафин О.Е. Источники конституционного права РФ / О.Е. Кутафин. - M.: Юристъ, 2006. – 349 с.
18. Лукашук И. И. Глобализация, государство, право, XXI век / И.И. Лукашук.- М.: Спарк, 2007. -541 с
19. Малеев Ю.Н. Неизвестные, но общепризнанные // Международное право. – 2005. - № 1. - С. 5-20.
20. Мамедов. Н.В. Российское государство и право на рубеже тысячелетий // Государство и право. – 2000. - № 7. - С.8-13.
21. Муромцев С. А. Определение и основное разделение права / С.А. Муромцев. - М.: Юристъ, 2005. – 685 с.
22. Нерсесянц В.С. Право и закон / В.С. Нерсесянц. - М.: Лайн, 2008. – 390с.
23. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации: [1 апреля 2003 г.]: № 4-П по делу о проверке конституционности положения п. 2 ст. 7 Федерального закона «Об аудиторской деятельности» / Собрание законодательства Российской Федерации. 2003. № 15. Ст. 1416
24. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации: [19 мая 1998 г.]: № 15-П по делу о проверке конституционности отдельных положений ст. 2, 12, 17, 24 и 34 Основ законодательства Российской Федерации о нотариате / Собрание законодательства Российской Федерации. 1998. № 22. Ст. 2491
25. Суханов Е. А. Система частного права // Вестник МГУ. -1994.  - № 4.- С.26-30.
26. Теория государства и права: Основы марксистско-ленинского учения о государстве и праве / Под ред. П. С. Ромашкина, М. С. Строговича, В. А. Туманова. - М.: Слово, 1988. – 510с.
27. Тихомиров Ю.А. Правовая система развитого социализма // Советское государство и право. - 1979. - № 7. - С.ЗЗ.
28. Тихомиров Ю. А. Публичное право / Ю.А. Тихомиров. - М.: Проспект, 1988. – 325 с.
29. Тихомиров Ю.А. Развитие теории конституционного права // Государство и право. - 2000. - № 7. - С. 6.
30. Тотьев К. Ю. Публичный интерес в правовой доктрине и законодательстве // Государство и право.- 2004. - № 9. - С. 25-27.
31. Шершеневич Г.Ф. Общая теория права / Г.Ф. Шершеневич. -  М.: Светочъ, 1920. – 554 с.