Действие права во времени

Действие права во времени

В отечественной юридической науке проблема действия права во времени традиционно

 рассматривалась  в аспекте приобретения и утраты  нормативными актами юридической 

 силы, а  также в аспекте обратной силы  закона, что само по себе предполагает  определенную

 фрагментарность. Вместе с тем продолжает оставаться  по сути неизученной проблема 

 влияния  времени на сам процесс правового  регулирования.

 

 

 В связи  с этим, необходимо проанализировать  взаимозависимость права и времени.

 При этом, прежде чем приступить к рассмотрению проблемы влияния времени на процесс

 правового  регулирования, следует разобраться  с вопросом понимания времени  как 

 юридически  значимой категории.

 

 

 Представляется, что в юридической науке и практике существует (хотя и до сих пор

 концептуально  не оформлено) два типа понимания  времени. С определенной долей  условности 

 эти типы  можно назвать астрономическим (календарным) и социально-историческим 

(эволюционным) временем. Первый тип понимания  времени используется в качестве 

 некой  измерительной шкалы, градация которой  обусловлена, прежде всего, объективными

 закономерностями природных циклов (смена дня и ночи, времен года, приливов и отливов,

 сезонов  дождей и пр.).

 

 

 Можно утверждать, что объективность факторов, влияющих на измерения астрономического

 времени, предполагает независимость данной  шкалы координат от социума. Иными  словами,

 человек  живет в рамках астрономического  времени, приспосабливается к нему, однако 

 не может  оказывать на него преобразующего  воздействия.

 

 

 Применительно  к юридической практике астрономическое  время именуется сроком и 

 измеряется  днями, месяцами, годами и т.д. Временные  сроки характеризуют такие 

 юридические  институты, как исковая давность, время совершения преступления, срок 

 заключения  трудового договора, вступление  закона в юридическую силу  и прочие.

 Астрономическое  время невозможно преобразовать - оно существует объективно.

 

 

 Конечно, не обладая возможностью изменить  время, можно попытаться изменить  порядок 

 его измерения. Подобное стремление особенно  ярко проявляется в ситуациях, связанных 

 с революционными  изменениями политико-правовых систем. Так, после революций во

 Франции  и в России с целью формального  закрепления начала «новой эры»  были введены 

 новые  календари. Вместе с тем, подобные  попытки повлиять на объективный  характер 

 течения  времени носили столь же абсурдный  характер, как и имевшие место  в истории 

 случаи, когда  царственные особы «наказывали  за прегрешения» моря, ветры, колокола 

 и т.п. Естественно, что в названных  примерах менялось не само  время, а лишь календарные

 формы  его исчисления.

 

 

 В отличие  от астрономического времени, характеризующего  этапы (циклы), имеющие 

 место  в объективной природе, время  социально-историческое используется  для оценки 

 состояния, в котором находился или находится  тот или иной социум1. При этом следует

 иметь  в виду, что законы общественного  развития, в отличие от природных  закономерностей,

 гораздо  более подвержены изменчивому влиянию субъективных факторов, соответственно,

 и социальное  время является в достаточной  степени изменчивой категорией, которая 

 в зависимости  от обстоятельств, может развиваться  как в прогрессивном, так и в

 регрессивном направлениях. Взяв данный тезис за основу своих дальнейших рассуждений,

 мы может  сделать еще одно предположение: на течение социального времени  человек 

 может  оказывать осознанное (либо неосознанное) воздействие, таким образом, в определенном

 смысле влиять на время, применять его. В этом принципиальное отличие от календарного

 времени, чье направление и собственно  протекание нельзя, во-первых, модифицировать,

 во-вторых, остановить, в-третьих, повернуть вспять. Социальное же время, обусловленное 

 существованием  человечества, зависит во многом  от субъективной воли, что делает 

 его, с  одной стороны, уязвимым в смысле возможной внешней экспансии в систему

 общественной  жизнедеятельности, приводящей к  последствиям деструктивного характера,

 а с другой - делает восприимчивым к прогрессивным тенденциям, которые смогут привести

 к улучшению  жизни как отдельной личности, так и социума в целом.

 

 

 Следующей  посылкой, характеризующей социально-историческое  время, является связь 

 пространства  и времени. В связи с этим  целесообразно использование антиномий  монохронность

 и дихронность социального развития, впервые обозначенных А.А.Макейчиком в монографии

 «Философия  дихронности. Принцип дихронности и русское философское самосознание»2.

 Само понятие «дихронность», образовано от двух греческих слов (dis – дважды, двойной

 и chronos – время), буквально оно означает «двоевремие», концептуальный смысл

 принципа  дихронности заключается в трактовке общественного развития «как процесса

 и результата  интеграции двух социокультурных  времен, его собственного и взаимодействующего 

 с ним  внешнего»3. При этом, дихронным будет считаться общество, находящееся одномоментно

 в своем  социокультурном времени и ином, существенно влияющим на его развитие,

 которое исходит от другого субъекта социальной действительности.

 

 

 Дихронность проявляется исключительно в случае встречи и (или) сосуществования

 двух (и  более) обществ с различным уровнем  развития, несущих в себе разные  формы 

 и степени  цивилизованности. Условиями существования  дихронной ситуации оказываются,

 во-первых, географическая неизолированность обществ, во-вторых, отсталость одного

 из субъектов  дихронного процесса, который ассимилирует  достижения другой стороны.

 В противном  случае интеграция двух времен  невозможна. Сторона, отставшая по  каким-либо

 причинам  в своем развитии (социальном, экономическом, политическом, правовом)

 после  столкновения с новой социальной  общностью приобретает новые, ранее  неизвестные 

 ей, способы  и формы протекания общественной  жизни.

 

 

 Рассматривая  общество как сложную динамическую  систему, можно предположить, что 

 первоначально  социум развивается в рамках  монохронной системы. Локальное общество

 живет  и формируется под влиянием  свойственных только для него географических,

 этнических, историко-культурных факторов, вырабатывая  свои социальные регуляторы,

 которые  необходимы для устойчивости, организованности  и упорядоченности человеческих

 взаимоотношений. С определенной долей условности  такое общество может быть  представлено 

 в соответствии  с патриархальной теорией, предполагающей, что социум – семья, существует 

 и развивается  по традиционным канонам, утвердившимся  в нем и эволюционизирующим

 в зависимости  от изменения семейных отношений. По прошествии нескольких поколений

 общество  в своем развитии вызревает  настолько, чтобы либо самостоятельно  перейти 

 к государственному образованию (в этом случае общество самостоятельно формирует

 методы  правового регулирования, создает  правовые нормы4, и на него не оказывают

 существенного  влияния другие субъекты общественной  жизни), либо добровольно или 

 насильственно  включается в другую систему  социального и правового регулирования.

 В этом  случае происходит «поглощение»  более сильной социальной формацией  этого 

 меньшего (по численности, территории, силе, степени  цивилизованности и пр.) общества;

 последнее  же принимает публично установленную  власть. Это так называемая внутренняя

 дихронность, предполагающая сосуществование локальной социальной группы (или групп)

 внутри  одного социума. Хотя эти социальные  образования находятся в одном  территориальном 

 и временном  пространстве, некоторые из них в составе «основного общества» могут

 характеризоваться  своими социальными регуляторами, в том числе и правовыми, которые 

 развились  у них в силу социально-исторического  прогресса и по своему содержанию 

 могут  совпадать или не совпадать  с публично установленными регуляторами  «основного 

 общества». При несовпадении этих категорий  социальным группам в составе  большей

 единицы  позитивное право будет навязано. Это имеет место постольку поскольку позитивное

 право, во-первых, носит публичный характер, т.к. оно  установлено высшими государственными 

 органами, которые по своей юридической  природе и силе стоят много  выше протогосударственных

 образований  меньшей единицы общества, во-вторых, оно обладает общезначимостью

 и общеобязательностью, а также возможностью применения  санкции за несоблюдение 

 предписаний.

 

 

 Между  тем, рассматривая лишь публичную  власть, мы не должны забывать  о социальной

(власти локальной  группы), существующей параллельно, а в некоторых случаях вопреки

 публично установленной. Здесь правовая дихронность имеет ярко выраженный характер,

 потому  что социальная группа оказывается  одномоментно в двух социальных  системах,

 подчиняясь  публично-правовым нормам и принципам, принимаемым от имени государства,

 и живя  по правилам своей общины. Если  социальные правила общины и  нормы публичной 

 власти  не противоречат друг другу  в общезначимых вопросах, такое  положение устраивает 

 всех субъектов  дихронного процесса, и эта община  в составе единого социума  не 

 стремиться  к временному и пространственному  отделению и признанию за ней  автономности.

 

 

 Иное дело  – противоборство обществ (явное  или латентное). В данном случае  любая 

 возможность  выйти из-под навязанной публичной  власти будет рассматриваться  локальной 

 группой  как шанс обрести свободу и  независимость. Таким примером дихронности социальной

 системы является бывший СССР, в котором были представлены как современные (достигшие

 уровня  государственной организации) социумы, так и общности, находившиеся  на более

 ранних  стадиях развития. Распад СССР обусловил не только обретение «вновь созданными»

 государствами  географической обособленности, но  и зачастую возврат к их монохронности

 в политико-правовой  сфере5. При этом примеры истории  убеждают нас, что восстановление 

 исторического  статус-кво отнюдь не во всех  случаях приводит к положительному  результату.

 

 

 Социальное  развитие объективно предполагает  наличие нескольких обществ с различным

 уровнем  цивилизованности и их социальную  интеграцию – взаимопроникновение  социумов,

 что в  свою очередь, влечет смену социальной монохронности дихронностью. По сути,

 это означает  взаимопроникновение социумов, культуры  которых характеризуются различными

 параметрами  социального времени. В этом проявляется  внешняя дихронность. К примеру,

 эпоха Великих географических открытий привела к тому, что более развитая (в техническом

 отношении) Европа стала совершать перемещение  не только в пространстве, но  и во

 времени. При этом «блага цивилизации»  зачастую оказывали негативное  воздействие 

 на культуру  народов, находящихся на более  ранних стадиях развития6. В данном случае

 представляется  уместным обращение к Г.В.Ф.Гегелю, по словам которого: «Наполеон

 хотел, например, а priori дать испанцам государственное устройство, что достаточно

 плохо  удавалось. Ибо государственный  строй не есть нечто созданное: он представляет 

 собой  работу многих веков, идею и  сознание разумного в той мере, в какой оно развито

 в данном  народе. Поэтому государственное  устройство никогда не создается  отдельными 

 субъектами. То, что Наполеон дал испанцам, было разумнее того, чем они  обладали 

 прежде, потому  что они еще не достигли  необходимого для этого развития. Народ 

 должен  чувствовать, что его государственное  устройство соответствует его  праву 

 и его  состоянию, в противном случае  оно может, правда, быть внешне  наличным, но 

 не будет  иметь ни значения, ни ценности»7.

 

 

 Таким  образом, можно сделать вывод  о том, что процесс эволюционного  развития различных

 социальных  групп следует анализировать  с учетом социального времени, влияющего 

 на сущность  и содержание общественных отношений, складывающихся в рамках определенных 

 социальных  общностей, а также между ними.

 

 

 Применительно  к характеристике процесса правового  регулирования данный вывод является 

 основанием  для заключения о том, что социальное  время оказывает непосредственное 

 влияние  на процесс правового регулирования.

 

 

 Традиционно предмет правового регулирования (общественные отношения, нуждающиеся