Формирование древнеегипетского права

       Вполне официально заключались браки между родственниками (например, дядьями и племянницами), а также признавались полигамные браки для фараонов и отдельных чиновников. Старшая жена в гареме фараона (как правило, приходившаяся ему старшей сестрой) ведала к тому же организацией дворцового ритуала, занимая должность «хозяйки дома царя.

        Отец не имел права отказаться от своего ребенка в случае, если его матерью была не «владычица дома», т. е. не законная супруга, а рабыня. Страбон отмечает удивительный обычай древних египтян, которому они придавали большое значение, — выкормить и вырастить всех родившихся у них детей. Супруг вполне легально мог содержать в своем доме наложниц, а его неверность, как правило, не каралась никакими санкциями. За проступок или ослушание муж был вправе наказывать свою жену, однако жестокое избиение могло стать поводом к судебному разбирательству и привести к вынесению приговора, предусматривающего сто палочных ударов с лишением права на совместно приобретенное имущество. Юридическая практика Позднего царства свидетельствует, что брачные контракты не препятствовали женщине в соответствующих случаях развестись и завести новую семью. Для этого достаточно было иметь приданое определенной стоимости, составленный брачный контракт и оговоренные в нем условия относительно будущего совместно нажитого имущества. После кончины одного из супругов общим имуществом продолжал пользоваться оставшийся в живых, а в отношении своей доли (две трети вносил муж и только одну треть — жена) имел полное право распоряжения. Одним из самых неблагоприятных последствий развода по инициативе мужа была его обязанность передать все свое имущество в управление старшему сыну с последующим разделом между всеми детьми. Это правило не распространялось на особый имущественный комплекс целевого назначения, выделенный для исполнения обязанностей по уходу за погребениями родителей.

На протяжении всей истории древнеегипетского  права сохранялась раздельность имущества мужа и жены, и хотя жена могла по завещанию наследовать  мужу, естественными его наследниками были все же только дети. Для передачи жене своего имущества муж должен был, как правило, ее удочерить. Своей собственностью женщина была вправе распоряжаться самостоятельно, завещать, продавать и приобретать. По женской линии могло также переходит землевладение и связанный с ним должностной титул отца, мужа или брата.

«Старшим сыном» и наследником согласно воле главы  семьи мог быть объявлен любой  из детей, в том числе от предшествовавших браков. Важнейшей обязанностью и  священным долгом сыновей являлись достойные похороны отца и постоянная забота о его гробнице. Дочь наследовала наравне с братьями, и наследство могло передаваться как по мужской, так и по женской линии. Если женщина оказывалась старшей, а братья и другие сестры были малолетними, она назначалась «управительницей» над всеми наследниками. Остальные дети, как правило, отстранялись от наследства, работали на положении низших членов в хозяйстве патриархальной семьи и со временем были обязаны выйти из ее состава в качестве немху.

Зарождавшемуся уголовному праву в Древнем Египте были присущи специфические особенности.

В «Книге Мертвых» (гл. 26–30, 64 и 125) содержался перечень сорока двух самых тяжких для египтян грехов-преступлений. Наиболее тяжкими признавались преступления против фараона и государства и религиозно-культовые преступления. К первым относились: измена во время ведения военных действий, заговор против монарха, мятеж, разглашение государственной тайны, «переход Реки» (посещение соседнего нома без разрешения), а также должностные преступления. Так, при фараоне Хоремхебе (1319–1292 гг. до н. э.) началась борьба против коррупции среди чиновников и, в частности, против взяточничества, в случае которого при наличии показаний двух свидетелей виновный подвергался смертной казни. Еще один состав государственного преступления выделился в связи с теми особенностями, которые отличали древнеегипетские клятвы. В закреплявших их юридических документах обычно предусматривалось наказание, которому могло быть подвергнуто лицо, произносившее клятву, в том случае, если показание окажется ложным или если условие, подкрепленное клятвой, не будет выполнено. Если ложное обвинение грозило ответчику имущественным штрафом, то на истца помимо палочного наказания накладывался штраф.

Вторая категория  тяжких преступлений обособилась в связи с тем, что уголовно-правовые представления египтян впитали в себя различные мифологические образы, в том числе тотемические. В частности, в каждом номе существовала особая административная должность «смотрителя за священными животными». Так, шакал был особым животным с точки зрения древнеегипетской религии, так как его голова присутствовала в изображениях некоторых богов (например, бога Анубиса и бога Упуата). В связи с тем, что одной из ипостасей бога солнца Ра был «великий огненный кот», преследовалось любое посягательство на жизнь представителей семейства кошачьих.

       Так, в случае гибели кошки виновный приговаривался к смертной казни независимо от того, намеренно или случайно она была убита. С архаичными мифологическими представлениями египтян было связано также особое отношение к традициям в ношении одежды и украшений (это делалось, чтобы быть узнаваемыми номовыми божествами и добрыми духами). Поэтому переодевание в платье лица другого сословия, должностного ранга или даже пола обрекало виновного на публичное наказание, сопряженное с посмертным «раздвоением» его души на суде Осириса и вечными ее поисками на «полях мрака Амени».

Особо жестоко  преследовались такие преступления, как посягательства на храмовую собственность, кража погребального имущества и ограбление некрополя. Так, один правитель Фив возбудил дело об ограблении некрополя, сославшись на то, что это — «преступление великое, подлежащее наказанию через казнь сажанием на кол». Согласно указу Сети I кража храмового имущества наказывалась 100 ударами и взысканием в пользу храма штрафа в стократном размере стоимости украденного. За кражу храмового скота вору отрезали нос и уши, после чего его отдавали в рабство храму, а членов его семьи делали зависимыми людьми того же храма. Кроме того, всякие святотатцы лишались права на совершение погребальных церемоний и обрекались на загробные кары.

Отдельную категорию  составляли преступления против личности (убийство, нарушение правил врачевания, повлекшее смерть больного) и против семьи и нравственности (прелюбодеяние, изнасилование). Постепенно обособилась и группа преступлений против частной собственности (кража, грабеж, мошеннические действия в виде обмеривания или обвешивания и пр.). В качестве наказания за эти преступления предусматривалось, как правило, возвращение похищенного имущества и выплата в качестве штрафа дву- или трехкратной стоимости украденного в пользу потерпевшего. Ростовщичество преследовалось в связи с тем, что оно относилось к низким ремеслам, не достойным добропорядочного подданного; им могли заниматься только чужеземцы (евреи, критяне, финикияне). В «Поучении Аменемопе» содержится следующее предписание: «Не тщись найти выгоду, чтобы обеспечить свои [плотские] возжелания. Если ты приобрел богатства грабежом, они не проведут и ночи с тобой; на рассвете они уже вне дома твоего».

 Основной целью наказания было устрашение. В «Поучении Мерикара» были заложены некоторые общие принципы и основы системы наказаний: «Остерегайся карать опрометчиво! Не убивай — нет тебе в этом пользы, наказывай побоями и заключением; благодаря этому будет заселяться эта страна; исключение лишь для бунтовщика, чей замысел раскрыт».[20] В систему наказаний входили: смертная казнь (сажание на кол, отдача на съедение крокодилам и пр.); заключение в тюрьму; обращение в рабство; ссылка на каторжные работы в Эфиопию, Нубию и другие страны; телесные и членовредительные наказания; лишение звания и превращение должностного лица в ремесленника или земледельца; денежный штраф; конфискация частных рабов в пользу государства.

       Фараон мог использовать свое право помилования преступников.

В «Популярном  очерке о древних египтянах» английского  ученого XIX в. Дж. Г. Уилкинсона так описывается древнеегипетская система правосудия: «Дух египетского права (как показывает Диодор) состоял не только в том, чтобы установить отдаленную перспективу наград и наказаний или просто угрожать мщением богов, но в том, чтобы применять более убедительные стимулы настоящего возмездия. Кроме того, египтяне проявляли заботу о том, чтобы правосудие отправлялось в соответствии с достоинством дела, и чтобы перед трибуналом не оказывалось предпочтения или уважения лицам. Ими было принято также другое важное правило, согласно которому правосудие следует отправлять милостиво; и оно должно быть, следовательно, доступно для бедных так же, как для богатых. Самый дух их законов заключался в том, чтобы оказать защиту и помощь подвергшимся насилию, и все, что вело к поощрению беспристрастного судебного решения, в особенности восхвалялось египетскими мудрецами».

Неотъемлемым  элементом судопроизводства в Египте считались клятвы, которые произносили  для подтверждения своих показаний  свидетели и стороны. Однако данная заинтересованными лицами клятва не считалась безусловным доказательством, и суд производил расследование независимо от нее, применяя пытки, очные ставки, обыски. Пытки часто практиковались во время допроса, когда обвиняемого подвергали битью палками по спине, ладоням и стопам.

В тех случаях, когда обвинение или иск не имели под собой твердых доказательств, клятва еще во времена Нового царства  освобождала от обвинения. По традиции произнесение клятвы при судоговорении  оставалось обязательным, но при этом обращение к именам богов и фараона стали сопровождать указанием на ту кару и конкретную санкцию, которая должна будет постигнуть виновного при даче ложного клятвенного показания. Нередко опираясь на клятву и входящие в ее состав санкции, которые диктовались нормами обычного права и закона, суд и выносил свой приговор.

        Помощники фараона, участвовавшие во всех крупных судебных процессах и расследованиях, именовались «кравчими» (убау). Главные убау (верховные судьи-номархи Верхнего и Нижнего Египта) вершили суд от имени царя, царского женского дома и шести верховных судебных присутствий. Джати лично контролировал всю судебную процедуру в храмовых судах-кенбетах. Однако жрецам кенбета удавалось освобождать свои судебные решения от контроля джати благодаря распространенной практике обращения к судебным «божественным» оракулам, что давало возможность разбирать многие судебные дела, не связанные непосредственно с храмами и их владениями.