Государство и общество

Государство и общество.

Динамика развития господствующего  класса, феодалов, также во многом определялась политикой государства. Достаточно рано в России сложились две формы  землевладения: боярская вотчина, владелец которой имел право наследования и полную свободу распоряжаться  землёй, и поместье, которое (без  права продажи или дарения) жаловалось за службу дворянству (служилым людям).

Со второй половины XV в. начался активный рост дворянства, причём немалую роль в этом процессе сыграла поддержка правительства, прежде всего – Ивана Грозного. Являясь основной опорой центральной власти, оно вместе с тем несло определённые повинности (уплата налогов, обязательная воинская служба). Во время царствования Петра I весь класс феодалов был превращён в служилое сословие, и только при Екатерине II, в эпоху, которую не случайно называли «золотым веком» дворянства, оно стало в истинном смысле привилегированном классом.

По настоящему самостоятельной  политической силы не представляла собой  и церковь. Власть была заинтересована в её поддержке, прежде всего из-за мощного идейного воздействия на общество. Поэтому не случайно, что  уже в первые века после принятия христианства великие князья делали попытки освободиться от вмешательства Византии в церковные дела и ставили русских митрополитов. С 1589 г. в России утвердился самостоятельный патриарший престол, однако церковь попала в большую зависимость от государства. Несколько попыток изменить подчинённое положение церкви, предпринятые сначала нестяжателями (XVI в.), а позже, в XVII в., патриархом Никоном, потерпели поражение. В эпоху Петра I произошло окончательное огосударствление церкви; «царство» победило «священство». Патриаршество было заменено Синодом (Духовной коллегией), т.е. превратилось в одно из государственных ведомств. Доходы церкви перешли под контроль государства, а управление монастырскими и епархиальными вотчинами стало осуществляться светскими чиновниками.

А как же обстояло дело с  городами, которые в Западной Европе, как мы помним, были активнейшей  политической силой и двигали  вперёд экономическую жизнь, являясь  оплотом буржуазных отношений?

Городское население в  России тоже имело свою специфику  и во многом отличалось от западноевропейского  городского сословия. Внутри русских  городов, как правило, располагались  вотчинные земли феодалов (белые  слободы), в которых развивалось  вотчинное ремесло, составлявшее весьма серьёзную конкуренцию посаду –  лично свободным ремесленникам. (Исключение составляли города-республики Новгород и Псков, где сложилась  обратная ситуация: феодалы были вынуждены  подчиняться городу.)

Посад так и стал сколько-нибудь значительной социально-политической силой в России. Более того, общее  усиление внеэкономического принуждения  сказалось и на посаде: подобно  крепостным крестьянам, посадскому населению  было запрещено переходить одного посада в другой. Слаборазвитая социальная активность городов выразилась и  в том, что в них сформировались лишь отдельные элементы выборного  управления (городские старосты, избиравшиеся из так называемых «излюбленных», т.е. зажиточных слоёв). Однако произошло это сравнительно поздно, в эпоху Ивана IV, и, что очень характерно, при содействии центральноё власти.

Такой характер отношений  между государством и обществом, казалось бы, очень напоминает восточный  вариант. Государство определяет роль в жизни цивилизации, вмешивается  во многие её процессы, в том числе  и экономические, тормозит одни и  поощряет развитие других. Общество же, находящееся под чрезмерной опекой государственной власти, ослаблено, неконсолидированно, а потому не способно корректировать действия правительства.

Но на самом деле в политической жизни средневековой России проявились и другие черты, резко отличающие её от восточной модели. Подтверждением этому служат Земские соборы – центральный представительный орган, появившийся в России в середине XVI в. правда, и в данном случае русский «парламент» не был завоеванием общества: он был создан «сверху», по указу Ивана Грозного, и находился в большой зависимости от царской власти. Однако это не означает, что Собор был неким «искусственным», нежизнеспособным явлением. В эпоху Смуты он проявил большую активность и самостоятельность. В годы польско-шведской интервенции, когда монархия переживала глубокий кризис, именно Земский собор стал главной организующей силой в борьбе за государственное и национальное возрождение. Правда, стоило монархии вновь укрепиться – и роль соборов стала уменьшаться, а потом и вовсе сошла на нет. (Последним был Собор 1653 г., решавший вопрос о воссоединении Украины и России.)

Собор так и не мог стать  постоянно действующим органом  власти, с юридически закреплённым статусом и полномочиями. Общество не проявило в данном случае необходимой  настойчивости и сплоченности, а  государство предпочло на долгое время вернуться к привычному варианту отношений с подданными.

И всё-таки история средневековой  России показывает, что возможность  установление диалога между властью  и обществом существовали, хотя они  и не были реализованы в яркой  форме, как в Западной Европе.