Преступление и наказание по «Русской правде»

 

 

 

 

1.2 Виды преступлений

Являясь правовым памятником феодального государства со всеми  присущими ему признаками, Русская  Правда в своих статьях чётко  разграничивает правовой статус различных  групп населения. Начиная со ст.19 более чётко выступает классовое  деление общества. В законе устанавливаются  штрафы за убийство княжеских слуг, за кражу и порчу княжеского имущества.

Ст.19 КП гласит: “Если убьют  огнищанина за обиду, то платить за него 80 гривен убийце, а людям не надобно; а за подъездного княжего - 80 гривен”. Скорее всего под словами “убийство за обиду” понимается убийство в ответ на действия жертвы (как предполагал А.И.Соболевский). Можно предположить, что речь идёт об убийстве княжеского слуги при исполнении им своих обязанностей.[6]

Следующей разновидностью умышленного  убийства по Русской Правде было убийство в разбое. В Древней Руси оно  рассматривалось как наитягчайшее преступление. В случае убийства огнищанина обязанность розыска преступника возлагалась на вервь (общину), на территории которой было совершено убийство. Если убийца не был пойман, то вервь обязана была выплатить виру в размере 80 гривен.

Довольно интересная норма  изложена в ст.21 КП, посвящённой убийству огнищанина или княжеского тиунца при защите ими княжеского имущества (“у клети, или у коня, или у стада, или при краже коровы”). Эта статья обязывает на месте расправиться с убийцей (“убить в пса место”), что говорит об особо опасном характере данного преступления и ещё раз подтверждает факт усиленной защиты княжеских слуг.

В ряде последующих статей КП (ст.ст.22 -27) перечисляются штрафы , взимаемые за убийство княжеских слуг, а также людей, находящихся в зависимости от князя. Ознакомившись с этими статьями, можно представить социальную структуру тогдашнего общества, определить положение тех или иных групп населения на социальной лестнице. Разобраться в этом нам помогают перечисленные в этих статьях штрафы. Так, жизнь княжеского тиуна и старшего конюха оценивается в 80 гривен, жизнь сельского старосты, пашенного, рабы-кормилицы или её ребёнка - в 12 гривен, и ниже всех ценятся жизни рядовников, смердов и холопов - всего по 5 гривен.[7] 
 
  Месть в Русской Правде упоминается не только в статьях, говорящих об убийстве. Так, например, по ст.2 КП, в случае избиения человека до крови и синяков, пострадавшему предоставляется альтернатива: либо мстить, либо взять с обидчика 3 гривны за обиду. Причём в этом случае даже не требуется свидетель. “Если же на нём не будет никакого знака, то пусть придёт видок; если же не может, то на том конец”. Таким образом, в этой статье мы впервые встречаемся с понятием видока, т.е. непосредственного свидетеля - очевидца происходящего. Кроме видока, Русская Правда знает ещё один вид свидетеля - послух, т.е. лицо, которое может ручаться в невиновности обвиняемого, защищать его доброе имя.

В отличие от ст.2 КП, ст.3 уделяет  внимание не характеру нанесённых повреждений, а рассматривает орудия, которыми наносятся побои: батог, жердь, ладонь, чаша, рог, тупая сторона острого  орудия. Такой перечень говорит о  том, что закон не учитывает степени  опасности для здоровья потерпевшего того предмета, которым наносятся  побои. Важно не причинённое телесное повреждение, а оскорбление непосредственно нанесённое ударом. В этом случае потерпевший имеет право на немедленную месть. Если же обиженный сразу не отомстил обидчику по той или иной причине (не настиг), то последний подвергается денежному взысканию в размере 12 гривен. 
 
Также об оскорблении гласят ст.4 КП (удар мечом, не вынутым из ножен) и ст.8 КП (вырывание бороды и усов). Обе эти статьи предусматривают наказание за преступление в размере 12 гривен.

Ст.9 КП гласит: “Ежели кто, вынув  меч, не ударит, то тот положит гривну”. Преступление, описываемое в данной статье, можно характеризовать как покушение на преступление, либо как оконченное преступление (угроза, оскорбление). Я согласен с утверждением В.И.Сергеевича и М.Ф.Владимирского-Буданова о том, что упомянутое деяние является не оскорблением, а угрозой, т.к. в ст.3 КП даётся примерный перечень предметов, удар которыми являлся оскорбительным.[8]

Следующий ряд статей КП (ст.ст.5, 6 и 7) посвящён членовредительству. Выделяются три основных вида членовредительства: травма руки, ноги и пальца. Отнятие  руки, а также лишение возможности  ею пользоваться в древнерусском  праве приравнивалось к смерти, поэтому  за данное оскорбление назначалось  наказание, приравнивавшееся к наказанию  за убийство, т.е. налагался штраф  в размере 40 гривен. Также в виде наказания за это преступление могла  применяться кровная месть. Но в  отличие от других статей, по которым  предусматривалась кровная месть  как вид наказания, в случае причинения увечья мстить могли близкие потерпевшего, т.к. сам он был не в состоянии.

В княжеских уставах предусматривались  преступления против церкви, а также  против семейных отношений. Церковь, насаждая новую форму брака, с помощью  уголовного права усиленно боролась против остатков языческих обрядов. 
 
Отсутствовали преступления против государства как особый вид преступлений. Это было связано с ранним периодом существования государства и отсутствием в связи с этим абстрактного понятия о государстве и государственной власти. Преступления против княжеской власти рассматривались как преступления против князя как физического лица. Просто в таких случаях при¬менялась непосредственная расправа без суда и следствия. Вспомнить хотя бы, как поступила княгиня Ольга с убийцами своего мужа.[9]

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1.3   Имущественные преступления

Особой защитой пользовались не только княжеские слуги, но и его  имущество. Так, ст.28 КП устанавливает  размеры штрафов за похищение  или истребление княжеского скота. В этой же статье упоминается и  о коне смерда. Сразу же бросается  в глаза различная сумма штрафа за кражу коня князя и смерда. По-моему, эта разница вызвана  не различным использованием этих коней (т.е. княжеский конь - боевой, а крестьянский - рабочий), а просто закон ставит княжеское имущество под большую  охрану по сравнению с имуществом смерда.

Целый ряд статей КП (ст.ст.29, 31, 32, 35 -37, 39, 40) рассматривают различные  случаи кражи. В изучаемом мною памятнике  права краже отводится значительное место, достаточно подробно разработана  система наказаний за неё, что  говорит о широком распространении  этого антиобщественного явления  и в то далёкое время.

Следует заметить, что Русская  Правда предусматривает более суровое  наказание в случае совершения преступления группой лиц, т.е. уже известно понятие  соучастия (ст.ст.31 и 40 КП). Независимо от количества преступников, каждый из них  должен был заплатить повышенный штраф по сравнению со штрафом, назначаемым  за кражу, совершённую в одиночку. 
 
В ст.38 КП подтверждается правило, установленное, видимо, обычаем - право убить вора на месте преступления. Но закон ограничивает это право, разрешая убить его только ночью и запрещая убивать связанного вора. В этом прослеживается сходство с существующим ныне понятием превышения пределов необходимой обороны. Данная статья, так же, как и ст.33 КП (предусматривающая санкции за физическое насилие в отношении смерда, огнищанина, тиуна или мечника без княжеского разрешения), имеет своей целью укрепление княжеской юрисдикции, ограничивая самосуд. Косвенным образом подтверждая существование общинного суда, ст.33 КП указывает на стремление княжеской власти установить монополию на суд.

Не стоит упускать из виду, что при составлении ПП законодатель не только использовал нормы КП, но и сохранял композицию её статей, когда это было целесообразно. Так, ст.ст.10 - 14 КП почти без изменений  перешли соответственно в ст.ст.31 - 35 ПП. Так же, как и в КП, в  Пространной редакции существует ряд  статей (ст.ст.35 - 39 ПП) о своде по поводу украденного имущества. Источником этих статей являются ст.ст.14 - 16 КП, регулирующие порядок свода.[10]

С данным комплексом статей неразрывно связаны, и в то же время  его продолжают статьи, посвящённые  воровству (татьбе). Ст.40 ПП разрешает  без всякого суда убить на месте  преступления ночного вора “во пса место”, тем самым дублируя ст.38 КП. Если же вора продержали до рассвета, и люди видели его связанным, то убить его нельзя, иначе придётся заплатить штраф в 12 гривен.

В случае, если вор был схвачен, и ему была сохранена жизнь, то на рассвете он должен быть передан на княжеский суд.

Сравнив ст.ст.41 и 43 ПП о краже  из закрытого помещения, (т.е. о краже  специально охраняемого имущества), со ст.ст.42 и 45 ПП о краже “на поле”, можно заметить, что в первом случае наказание предусматривается значительно  более высокое. Из этого следует  вывод о том, что Пространная  редакция Русской Правды вводит новую  норму, отсутствовавшую в КП и  отражающую усиление охраны частной  собственности на предметы потребления и средства производства.

Более прогрессивная по сравнению  с КП норма изложена в ст.44 ПП. Прогрессивность её состоит в  том, что, в отличие от статей КП, пытавшихся досконально перечислить  объекты хищения, эта статья позволяет  потерпевшему возвратить украденное у него имущество, не конкретизируя объект хищения.[11]

Завершает же цикл статей, посвящённых  краже, ст.46 ПП, в которой говорится  о краже, совершённой холопом, т.е. человеком лично зависимым и  не несущим по этой причине личной ответственности перед князем(т.е. не платящим “продажу”). В этом случае ответственность возлагается на его хозяина, который обязан возместить потерпевшему двойную стоимость украденного.[12

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 2 Виды наказаний

2.1 Кровная месть,  поток и разграбление

Система наказаний по Русской  Правде достаточно проста. Смертная казнь  не упоминается в кодексе, хотя на практике она, несомненно, имела место. Умолчание можно объяснить двумя обстоятельствами: 

- законодатель понимает  смертную казнь как продолжение  кровной мести, которую стремится устранить;

- влиянием христианской  Церкви, выступавшей против смертной  казни в принципе. 
 
Высшей мерой наказания по Русской Правде остается поток и разграбление, назначаемые только в трех случаях — за убийство в разбое (ст. 7 ПП), поджог (ст. 83 ПП) и конокрадство (ст. 35 ПП). Наказание включало конфискацию имущества и выдачу преступника (вместе с семьей) «головой», т.е. в рабство. Это наказание включало конфискацию имущества и выдачу преступника (вместе с семьёй) “головой”, т.е. в рабство.

Разграбление означало насильственное изъятие имущества. Поток же предусматривал различные формы личных наказаний: изгнание, обращение в рабство  и даже убийство. Отсюда могли развиться  такие формы наказания, как смертная казнь, телесные наказания и лишение  свободы, известные у нас по византийским образцам после принятия христианства. Уже Владимиру епископы советовали казнить разбойников, хотя потом  они же предложили восстановить старый порядок взымания вир. В летописях, однако, можно найти и указания, что осужденные на смерть могли от нее откупиться. [13] 
 
В литературе возникает много споров о правовом основании кровной мести. Являлась ли она досудебной или же послесудебной расправой? Прямого ответа на этот вопрос Русская Правда не даёт. Исторически кровная месть сложилась как обязанность рода потерпевшего расправиться с преступником. Но процесс феодализации Древнерусского государства, увеличение роли князя и княжеского суда внесли значительные изменения в применение обычая кровной мести. Какое-то время княжеский суд сосуществует с общинным, но постепенно, благодаря усилению феодальных отношений, княжеский суд занимает ведущее положение, оттесняя суд общинный на второй план.

Таким образом, становится возможным  вмешательство князя в обычай кровной мести, у убийцы появляется возможность выкупать себя при посредничестве князя (хотя, без сомнения, он и раньше мог договориться с родственниками убитого). В это время выделяется особая категория лиц, оторванных от своей общины (купцы, изгои), а также  многочисленные княжеские дружинники и слуги (гридни, ябетники, мечники, огнищане и др.), нуждавшиеся в особой княжеской защите, т.к. , по различным причинам порвав с общиной, они лишились в её лице защитника. Теперь их новым защитником должен был стать князь, поэтому они были заинтересованы в укреплении княжеской власти. В свою очередь, сдерживая самосуд общины, князь вводил свою меру наказания - виру, т.е. денежный штраф в размере 40 гривен, уплачиваемый за убийство в княжескую казну.

Несомненно, древний обычай кровной мести не устраивал ни князя, заинтересованного в ослаблении общинных судов, мешавших централизации  власти, ни христианской церкви с её новыми нормами морали и нравственности, но, будучи очень широко распространён, он не мог быть ликвидирован сразу. Поэтому можно предположить, что  князь даёт свою санкцию на кровную  месть, закрепляя это положение  в ст.1 Правды Ярослава. Таким образом, кровная месть в Русской Правде носит ярко выраженный переходный характер от непосредственной расправы рода к  наказанию, налагаемому и исполняемому государством. Но следует заметить, что кровная месть применяется только в случае убийства свободного человека свободным человеком.

Лишь после смерти Ярослава Мудрого, “снова собравшись, сыновья  его Изяслав, Святослав, Всеволод и  мужи их Коснячко, Перенег, Никифор отменили кровную месть за убийство, а постановили выкупаться деньгами” (ст.2 ПП).[14]

Первичная форма наказания  в Древней Руси — месть, осуществляемая потерпевшим и его ближними. Сначала она был, крайне неравномерна, так как определялась степенью разгневанного чувства и силами пострадавших. Позднее месть начинает подвергаться различным ограничениям, благодаря которым приобретает публичный характер, потому что подлежит контролю общественной власти. Ограничения мести сводятся: к сокращению числа преступлений, за которые допускается месть, установлению срока, в течение которого можно мстить, сужению круга мстителей.

“Русская Правда” знает  месть за убийство, увечья, кровавые”  синие раны, даже за удар рукой или  каким-либо не воинским оружием, а также  за кражу. За увечья мстят дети, за раны и побои может мстить лишь сам  потерпевший и притом только вслед за нанесением удара.

“Русская Правда” Пространной  редакции упоминает только о мести  за убийство и кражу и не облагает наказанием того, кто ткнет мечом  за причиненный удар. Суд проверял соблюдение правил мести. При этом сам  суд мог присудить месть. Намек  на послесудную месть содержится в Краткой редакции “Правды” и в летописном рассказе о суде над суздальскими кудесниками. Помимо указанных ограничений, важную роль в смягчении мести играло право убежища. Местами убежищ прежде всего являлись церкви, о чем сохранилось несколько летописных указаний. “Русская Правда” в одном случае упоминает об убежище 8 частном доме: холоп, ударивший свободного, мог укрыться в хоромах, и господин мог его не выдать. [15]