Теории происхождение права

Мононормы находятся в органичной связи с экономикой и идеологией присваивающего общества, в котором человек еще является частью природы. Он присваивает готовые естественные формы – и именно это закрепляется прежде всего идеологически и в социально-регулятивной системе.

Новая организация производственной деятельности (ее усложнение, появление новых управленческих функций), возникающая на этой основе новая социальная дифференциация общества, становление раннеклассовой структуры, при которой происходит отделение верхушки от рядовых общинников, от массы производителей, неучастие верхушки в материальном производстве, новые формы собственности, а также возникновение и присвоение прибавочного продукта ведут у появлению новых качеств регулятивной системы.

Зародившееся сначала в зачаточной форме в раннеземледельческих обществах позитивное обязывание (в частности, правила ведения сева, ухода за урожаем, его сбора, распределения и т.п.) становится одной из основных характеристик регулятивной системы раннеклассового государства.

Как верно отметил Ф. Энгельс, «на известной, весьма ранней ступени развития общества возникает потребность охватить общим правилом повторяющиеся изо дня в день акты производства, распределения и обмена продуктов и позаботиться о том, чтобы отдельный человек подчинился общим условиям производства и обмена».

Мононормы присваивающих обществ под воздействием социально-экономических и политических условий классового общества перерастают в нормы права и морали производящих обществ как путем «расщепления» на эти нормы, так и путем появления новых, позитивно-обязывающих норм, обусловленных организацией земледелия, скотоводства и ремесла.

Регулятивная система раннеклассовых обществ получает новую структуру, отличающуюся и по содержанию, и по способам регулирования, и по форме выражения, и но процедурам, и, наконец, по средствам обеспечения – санкциям – от предшествующей регулятивной системы. В ней возникает специальный и весьма мощный пласт норм, которые по всем характеристикам отличаются от социальных норм присваивающих обществ. Иными словами, появляется право.

Отличие права от предшествующих мононорм можно проследить по многим направлениям.13

По содержанию. Становление производящей экономики приводит к качественному изменению всех сторон жизни общества, в том числе идеологии, а также связанной с ней регулятивной системы. Так, для новой идеологии становится характерным изменение культов. На смену охотничьему мифическому и магическому мировоззрению приходит религиозно-земледельческое – с культом Солнца, умирающего и воскрешающего бога, олицетворяющего земледельческие циклы, смену сельскохозяйственных сезонов, т.е. изменяется мифологическое сознание. Уже мифы Древней Греции и Древнего Рима по содержанию и функциям существенно отличаются от мифов присваивающих обществ.

В этом процессе изменения идеологии, повлиявшем и на регулятивную систему, важную роль играет то обстоятельство, что после посева земледелец, как правило, три месяца был обречен на пассивное ожидание результатов своей трудовой деятельности и находился в жесткой зависимости от погодных условий. Для орошаемого земледелия хозяйственная ситуация также сводилась к пассивному ожиданию необходимого уровня воды.

Вот эти специфические обстоятельства сельскохозяйственного производства и быта начинают формировать правовую часть регулятивной системы. С одной стороны, она содержит разветвленные правила проведения сельскохозяйственных работ и распределения их результатов, а с другой, она – эта правовая часть – еще очень сильно окрашена в религиозные цвета, связанные со специфическими и не зависящими от человека условиями сельскохозяйственного производства. Попытки «управлять» с помощью права этими условиями (прежде всего, пытаясь путем проведения обрядов, культовых служб умилостивить те силы, от которых, как считали, зависело благополучие общества) легли в основу бытовой, культовой, обрядовой стороны регулятивной системы производящей экономики. Первичное право, таким образом, еще имело и материальное, и религиозное содержание. Например, амбары, являющиеся первоначально общественными хранилищами зерна, стали постепенно считаться местом пребывания бога зерна, плодородия, т.е. стали превращаться в храмы, святилища, а их хранители – жрецы – стали выполнять роль хранителей культов. Новые правовые нормы обеспечивали обрядность, связанную с храмами, их отношения с общинами, роль жрецов как хранителей новых правил поведения, а также иные функции храмовой системы.

На следующем этапе правила производящего хозяйства, возникшие первоначально на основе сельскохозяйственной деятельности, культовой, обрядовой стороны, новых форм собственности, прежде всего на землю, постепенно получают все более четкое классовое содержание (политизируются). Постепенно и городах-государствах все больше разрушается социальное, экономическое, информационное равенство, возникает частная собственность, в том числе на землю, эксплуатация. И именно эти классовые отношения закрепляет и выражает, т.е. начинает обслуживать, нормативная система, приобретая иные качества. Эти новые содержательные качества и становятся характерными для основного пласта регулятивной системы – для права.

Способы регулирования. Продолжает развиваться, приобретая новый уровень, система запретов, дозволений, и позитивных обязываний, происходит «расщепление» мононорм. Позитивное обязывание занимает все больший и больший объем.

Как это происходит? Вести земледелие невозможно без астрономических знаний. Одним из первых вкладов в общую сокровищницу человеческой культуры явилось создание календарей, т.е.  системы исчисления времени, в основе которой лежит периодичность явлений природы, зримо представленная движением небесных светил. Агрокалендари по дням расписывали всю жизнь каждого члена раннеземледельческой общины.

Неукоснительное соблюдение агрокалендарей становится основой всей производственной, общественной, да и личной жизни членов раннеземледельческой общины. Возникает аппарат контроля за соблюдением агрокалендарей (жрецы), культовые способы обеспечения агрокалендарей (агрокалендари объявляются и считаются священными), их толкователями выступают жрецы, нарушение предписаний календаря считается оскорблением богов, которые суть действующие лица агрокалендарей, представители сословных, половозрастных и профессиональных групп населения. Подражание их действиям и есть исполнение нормативных указаний календаря.

Вот что отмечает Ю.В. Кнорозов – один из крупнейших исследователей раннеземледельческого общестна майя (Месоамерика): «Переход к высокопродуктивному (дающему прибавочный продукт) земледелию у майя был связан с достижением в двух областях – в области селекции растений (выведение гибридных, высокоурожайных сортов маиса и других полезных культур) и в области четкой регламентации всего сельскохозяйственного цикла в рамках точнейшего солнечного календаря».

Аналогичные процессы создания и использования агрокалендарей наблюдаются и в других раннеземледельческих обществах во всех регионах Земли.

Появляются, таким образом, способы, регулирующие поведение человека путем указания на то, что обязательно надо делать («должно»), что разрешено делать («можно»), что запрещено делать («нельзя») или что безразлично для общества, т.е. можно поступать по своему собственному усмотрению. Этот новый способ регулирования и характеризует право.

А нормы морали, появившиеся и ходе расщепления мононорм, содержат указания на то, к какому виду поведения можно отнести соответствующие поступки: добро это или зло, честно, справедливо или постыдно, не по совести, – словом, содержат указания, что «хорошо», а что «плохо».

В воздействии этого содержания правовых и моральных норм на человека, на его психику и через нее на поведение и заключено, в сущности, регулятивное значение правил поведения, социальных норм. Многочисленные сложные взаимосвязи права («можно») и обязанностей («должно»), запретов и разрешений, позитивного обязывания, обеспеченного принуждением, пронизывают всю социальную структуру раннеклассового общества, города-государства.

Таким образом, способы регулирования были прежде всего ориентированы на общесоциальные функции, на обеспечение нового типа трудовой деятельности.

На предыдущем этапе развития теории государства и права основной упор при изучении происхождения права делался на то, что право возникает там и тогда, где и когда возникают классы, государство – появляется возможность осуществлять государственное принуждение, классовое насилие. В возможности принуждения видели основной способ регулирования поведения членов классового общества, эксплуатации. Общесоциальное значение, ценность права как системы поддержания нового состояния общества уходила на задний план, если вообще замечалось. Государственное принуждение объявлялось водоразделом между доправовой и правовой организацией общества. Такой подход хорошо корреспондировал с марксистскими представлениями о роли насилия в жизни общества, о государстве как машине классового насилия, о праве как инструменте, придатке этой машины, форме этого насилия. Однако от этого такой подход не становился более убедительным.

Новые исторические данные, теоретически обобщенные, не позволяют ограничиваться хотя и важными, но все же частными сторонами правообразования. Эти данные свидетельствуют о более глубоком, качественном отличии регулирования поведения людей в раннеклассовых обществах от регуляции в первобытном обществе, и не только по содержанию и способам регулирования, но и по другим характеристикам.

Например, по форме выражения. И эта сторона регулятивной системы в раннеклассовых обществах принципиально отличается от предыдущей.

Выше отмечалось, что подражание действиям богов, закрепленным в агрокалендарях, явилось исполнением нормативных указаний этих календарей.

Таким образом, в социально-регулятивной системе в IV-III тыс. до н.э. появляется новый элемент – четкое фиксирование в письменных источниках норм, регулирующих производственную деятельность земледельческого общества. С появлением нормативных агрокалендарей мы встречаемся с принципиально новым способом фиксации норм, их новым выражением, распространением. Становление собственно права и начинается с агрокалендарей в раннеземледельческих обществах Месопотамии, Египта, Индии и других регионах примерно в IV-III тыс. до н.э. И если и жизни человечества появление первичных государств» упорядочивало пространство, то первичное право прежде всего стало упорядочивать время (событийное время стало календарным). А это огромное достижение и продвижение человеческого разума, т.к. пространство и время – два основных условия существования человечества.14

На последующем этапе развития города-государства возникают и иные письменные источники, выражающие систему запретов, дозволений, позитивного обязывания, по-прежнему сохраняющие связь с религиозными воззрениями, но переводящие всю регулятивную систему в ее более доступную информационную, всеобщую, «земную» форму. Возникают на этом этапе законы, кодексы, своды законов (первый известный нам свод законов – это свод царя Ур-Намму, который жил в Шумере в III тыс. до н.э.), возникает систематизация законодательства, судебной практики (в городе-государстве Ла-гаш) и т.д.

Многие законы раннеклассового общества, которые до нас донесла история, выражали лишь идеалы устройства первых государств, социальные обязательства царей, социальную критику, а вовсе не ту практику, которая действительно складывалась во всех сторонах жизни этих первых политически образованных обществах. Об этом свидетельствуют ставшие известными судебные и иные письменные источники, прочитанные историками. Попытки ограничить богатство, ростовщичество, закрепить справедливые цены – к этому подчас сводились прогрессивные реформы царей раннеклассовых государств. Однако эти попытки подрывались товарным производством, распространением денежных систем, которые развивались в раннеклассовом обществе. Именно такая характеристика законов Хаммурапи, Ману и некоторых других законов является наиболее правильной, соответствующей новым историческим знаниям.

Объясняется появление «прогрессивных» законов уже на самых первых этапах правового развития тем, что борьба народных масс временами тормозила процесс правообразования, направленный на усиление эксплуатации. Такая борьба и находила отражение и древнейших юридических актах (законы Хаммурапи, реформы Солона, законы XII таблиц). Именно в этой связи в некоторых западных политико-антропологических работах и делается вывод с преимущественно организаторской роли раннего государства, о «взаимной эксплуатации» работников и управителей, о понимании раннего права как системы регулирования, одной из функций которой было установление правды и справедливости, социального мира.

Однако такой подход был бы также идеализацией и преувеличением некоторых реальных процессов преобразования, поскольку право уже на самых первых этапах своего возникновения наряду с выполнением общесоциальных функций выступало и в роли нормативно-классового регулятора, т.е. регулятора общественных отношений с позиций интересов господствующего класса.

Процедуры. Формы обеспечения и осуществления правил поведения в раннеклассовых обществах, т.е. процедуры, также приобретают качественно новый характер. Прежде всего формируются новые способы социального контроля за выполнением норм раннеклассового общества. Если раньше таким контролером выступало общество в целом, группы, общественные лидеры, то теперь это специально назначенные должностные лица (например, учетчики выхода на работу и организации труда общинников-земледельцев), специально созданные социальные институты: полиция, армия. А для разрешения споров создается и специальный государственный орган – суд. Он же используется для поддержания законов, наказания их нарушителей.

Появляются и люди, профессией которых становится удостоверение тех или иных соглашений, доверенностей и иных производных документов. Следовательно, отныне государство вмешивается в экономический оборот, договорные отношения. Тем самым процедурная сторона регулятивной системы раннеклассового общества приобретает все более формализованный, институциональный характер.

В раннеклассовых обществах, т.е. на ранних стадиях развития древневосточных античных обществ, еще действуют обычаи, перерастая затем в обычное право, если эти обычаи начинает признавать и защищать аппарат государства, в том числе суд.

Санкции раннеклассового права обеспечивают уже возникающее имущественное и социальное неравенство. Это проявляется в резком ужесточении санкций, защищавших собственность социальной верхушки, во введении дифференциации наказаний за преступления против личности в зависимости от статуса личности (свободный, раб, мужчина, женщина, ребенок), в легализации привилегий. Например, в Библии утверждалось: «Кто ударит человека так, что он умрет, да будет предан смерти»; «А если кто ударит раба своего или служанку своею палкою, и они умрут под рукой его, то он должен быть наказан». Подобная дифференциация наказаний была широко распространена во всех раннеклассовых обществах. Более того, в раннем праве, по одному из социологических подсчетов, выявляется, что в семи раннеклассовых обществах из десяти за одни и те же преступления рядовые общинники наказывались строже, чем представители социальной верхушки, в одном – одинаково и только в двух дело обстояло наоборот.