Основные моменты теории Макиавелли

Подобное психоаналитическое анатомирование собственных национальных лидеров приобрело широкое распространение  в американской литературе. Так, в  одной из биографий Р. Никсона  этот президент описывается как  невротик, одолеваемый страстью к  самоутверждению, страхом смерти и  потребностью в эмоциональном враге, что порождало у него склонность к провоцированию политических кризисов, подозрительность, социальную изоляцию и трудности в принятии решений¹.

Можно по-разному оценивать  адекватность подобных выводов. В американской политической психологии психопатологический  подход к феномену лидерства вызвал серьезные возражения. Один из ее видных представителей Р. Лэйн даже выдвинул в противовес этому подходу тезис, в соответствии с которым успешно  действующими демократическими политиками становятся люди со здоровой, уравновешенной психикой. В любом случае было бы неверно недооценивать значение бессознательных внутри психических конфликтов в развитии и укреплении потребности во власти и различных черт личности, проявляющихся в ее осуществлении.

Современные американские исследователи  разработали коэффициент измерения  уровня макиавеллизма, основанный на таких  показателях, как слабая роль эмоций в межличностных отношениях, пренебрежение  конвенциональной моралью, отсутствие идеологических убеждений, наслаждение, получаемое от манипулирования другими  людьми.

Наиболее благоприятными для проявления макиавеллизма считаются  ситуации, в которых политик обладает относительной свободой действий в  определенной сфере, например, если он возглавляет ведомство, обладающее относительно высоким уровнем автономности в государственном аппарате. Именно таким, по мнению некоторых американских исследователей, было положение Г. Киссинджера в администрации Никсона, что и позволило расцвести пышным цветом макиавеллическим чертам этого деятеля.

За пределами американского  контекста ситуации, благоприятные  макиавеллизму, легко обнаружить в  условиях тиранических, абсолютистских и тоталитарных режимов. А также  в обстановке крупных революционных  катаклизмов, когда разрушены старые и еще не возникли новые «нормы-рамки» политической деятельности. Достаточно вспомнить о таких отечественных  воплощениях макиавеллизма, как  Сталин, Берия или Андропов. Именно специфика и ограниченность исторических (или административно-управленческих) условий, в которых проявляются  деятели макиавеллического типа, показывают, что гипертрофированное властолюбие не может рассматриваться  как единственно возможная мотивация  лидерства.

С этой точки зрения особый интерес представляют мотивы революционных  лидеров. Эта проблема кажется достаточно сложной. С одной стороны, обстановка революционного подполья, Жесткой дисциплины и конспирации создает предпосылки  «вождизма» и революционного макиавеллизма (по принципу «цель оправдывает средства»). С другой стороны, невозможно отрицать, что для многих революционных  лидеров исходным мотивом их деятельности были бескорыстные мотивы борьбы за свободу  и народное благо, которые в России утвердились в культуре и ценностных ориентациях разночинной интеллигенции. Исследователи, принадлежащие к  психоаналитическому направлению, склонны видеть в таких мотивах  лишь рационализацию личных неосознанных страстей, но это трудно доказать в  каждом конкретном индивидуальном случае. В то же время, очевидно, что наиболее революционные течения – и, прежде всего большевизм – по мере своего становления, развития и особенно приобщения к борьбе за власть и ее осуществлению неизбежно порождали макиавеллический тип лидерства.

Возможно, у многих революционных  лидеров потребность во власти развивается  и укрепляется не с раннего  детства, а под влиянием тех лидерских  ролей, которые они приобретают  в революционном движении. Реальная власть, сначала над ближайшими сторонниками, а потом и над более широкой  массой, превращается у них в способ самовыявления и самоутверждения, в потребность и устойчивую установку. Такая динамика, в общем, не противоречит современным научным представлениям о мотивации.

Важно иметь в виду, что  политика – далеко не единственная и даже не самая благоприятная сфера для удовлетворения потребности во власти. В демократическом «рыночном» обществе власть промышленного и финансового магната или менеджера крупной компании во многом не уступает, а по показателю устойчивости превосходит власть политического лидера. Люди, посвятившие себя политике, прекрасно знают, что лишь немногие из них достигнут верхних этажей политического здания, где индивид (президент, премьер, министр, партийный лидер, губернатор) является носителем реальной власти; даже члены высших законодательных органов обладают лишь властью коллективной вряд ли способной удовлетворить сильное личное властолюбие. Кстати, эмпирические исследования, проводимые среди западных законодателей, не обнаруживают у них подобной мотивации. Все это подтверждает многообразие и сложность мотивации политиков вообще и политических лидеров в частности.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Баткин Л.М. Итальянское  возрождение в поисках индивидуальности. М., «Наука», 1989.- 272 стр.

2. Дилигенский Г.Г. Социально-политическая  психология. М., «Новая школа», 1996. – 352 стр.

3. Макиавелли Н. Избранные  сочинения. М., 1982. – 656 стр.

4. Мельник В.А. Политология.  Минск, «Высшая школа», 1997. – 495 стр.

5. Психология господства  и подчинения. / Сост. А.Г. Чернявская. Минск, Харвест, 1998. -560 стр.

11. Артемов Г.П. Политическая  социология: Учебное пособие. М., 2002. – 280 стр.

12. Белов Г.А. Политология:  Учебное пособие. М., 1994.

13. Гаджиев К.С. Политология:  Учебник для вузов. М., 2002.

14. Горелов А.А. Политология:  Учебник. М., 2002.

16. Дегтярев А.А. Основы  политической теории. М., 1998.