Особенности политической культуры в России

Коммунистическое  общество, бесспорно, сумело избавиться от наиболее вопиющих социальных контрастов, но при этом утратило значительную часть культурного и интеллектуального потенциала, аккумулированного образованными слоями дореволюционной России. Уничтожение старой культурной элиты, «аристократии духа» привело к духовной деградации населения, усреднению стандартов и господству посредственности. Более того, следует отметить, что из-за ущербности процесса модернизации в России и сверхбыстрого, неорганичного формирования в советское время высших социальных групп возникло такое парадоксальное явление, как неэлитарность элиты, ее плебейский характер. (Если рассматривать социальную структуру коммунистической России с точки зрения уровня потребления и отношения к собственности, то можно сделать вывод, что роль элиты в ней практически играл средний класс, в то время как абсолютное большинство народа было отброшено на позиции низшего класса.) Поэтому в 90-х годах, после легализации частной собственности, распространенная в «верхах» психология выскочки-«вы-движенца» плавно трансформировалась в психологию выскочки-нувориша. Длительное отлучение народа от собственности и процесса принятия решений неизбежно породило распространенное среди буквально всех слоев населения люмпен-пролетарское сознание, которое, в свою очередь, обусловливает крайнюю неустойчивость общественных настроений, падкость на обещания, повышенную восприимчивость к демагогии.

Особенности отношения гражданина к государству  в России (особенно с учетом длительного тоталитарного опыта) обусловливают значительную специфику его политического поведения. В такой ситуации самоустранение властей от решения многих вопросов и передача слишком многих управленческих функций обществу, которое как структурно, так и психологически не готово к этому, приводит к негативным последствиям. При этом в России правительство, которое не решается употребить, где нужно, власть, не пользуется достаточным уважением. Отказ от жесткого контроля сверху часто воспринимается как признак слабости и стимулирует региональный сепаратизм и другие формы политического «отклоняющегося поведения», вследствие чего возникает угроза анархии (не случайно поэтому паралич центральной власти во время конфликта между Съездом депутатов и президентом Б. Ельциным в 1993 году едва не поставил Российскую Федерацию на грань развала). Российское общество, не привыкшее жить в условиях свободы, не приемлет политического вакуума, и властные полномочия, от которых отказывается государство, неизбежно перенимают другие, подчас нелегитимные структуры (в том числе и связанные с организованной преступностью). Кризис государственности, поразивший Россию практически сразу после падения коммунистического режима, еще раз продемонстрировал крайнюю слабость в нашей стране интегрирующих основ, раздавленных многолетней тиранией, отсутствие прочных элементов гражданского общества, структурирующих и цементирующих нацию.

В конечном счете  проблема эволюции политической культуры современной России сводится к тому, сможет ли наша страна построить устойчивую демократическую систему и достойно войти в третье тысячелетие, или же, как уже бывало, перевесит груз авторитарно-монархических и тоталитарных традиций и Россия вновь вернется на круги своя, обусловленные ее политико-культурным «генотипом». Причем следует иметь в виду, что демократия не сводится к регулярным выборам, многопартийности, парламентаризму и т. п. — эти внешние атрибуты имели и многие диктатуры (особенно в «третьем мире»). С другой стороны, развитие рыночных отношений и внедрение частной собственности отнюдь не гарантирует автоматически политическую демократию: феномен «капитализма в условиях диктатуры» хорошо известен на примере Латинской Америки.

Сложность нашего положения заключается в том, что демократические идеи в России не имеют глубоких корней. Октябрьская революция 1917 года прервала процесс медленного вызревания в нашей стране собственной демократической традиции, опиравшейся на опыт общинного и земского самоуправления, а также на опыт работы Государственной Думы. Пока что демократия в России почти всецело опирается на заимствование западных идей.

Не следует упускать из виду, что современная либеральная демократия — это не власть толпы, не власть механического большинства избирателей, а власть закона, диктатура процедуры, основывающаяся на абстрактном, формализованном мышлении. У многих же русских нет привычки к формализованному мышлению; наше мышление более предметно, более конкретно и, соответственно, наше восприятие политики более эмоционально, и часто оно обусловливается негласным желанием «хлеба и зрелищ», даже если в качестве последних выступает штурм здания парламента.

Речь, напомним еще раз, идет не о том, можно ли привнести в российскую политическую практику формальные демократические процедуры — как раз возможность этого не вызывает никаких сомнений. Настоящая проблема заключается в другом: можно ли добиться в России цивилизованных и органичных отношений между человеком и государством, при которых граждане смогли бы действенно влиять на политику властей и государство было бы не самодовлеющей бюрократической корпорацией или инструментом удовлетворения каких-либо эгоистических интересов, а проводником и защитником общего блага, совокупностью институтов, обеспечивающих обществу благоприятные возможности развития? Сможет ли, наконец, народ преодолеть хроническую безответственность политических лидеров, изжить ситуацию, при которой власти остаются неподконтрольными обществу, добиться от государства квалифицированного выполнения своих функций?

Окончательный ответ на этот вопрос, конечно, может  дать только сама жизнь.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

Перестроечный и реформистский периоды жизни  России конца 80-х и начала 90-х годов привели к формированию некоторых предпосылок и элементов политических отношений типа конституционализма. Однако еще нет достаточного материала для утверждения, что конституционализм — это наша политическая судьба, а гражданское общество — естественная социальная аура нашего бытия.

Если на Западе идеи конституционализма развивались  и реа-лизовывались в результате корректировки устоявшихся христианских максим и национальных- традиций, поиска основ мира в обществе, то в России идея конституционализма возникла как попытка выйти из тупика, застоя, как обоснование условий ускорения развития, приобщения России к прогрессивным просветительским идеям.

Современный вариант приобщения к конституционализму является, с одной стороны, итогом и способом критики советского социализма, а с другой — решением проблемы выхода из режима администрирования, остаточной формы тоталитаризма, перехода от всеобщей огосударствленности к отношениям, основанным на разных 
формах собственности.

Имеющийся англо-американский и евроконтинентальный опыт говорит  о том, что нет единой универсальной  модели отношений общества и государства. Более того, можно подвергнуть сомнению общецивилизационность конституционализма, коль скоро он еще не стал частью всех национальных культур. Другое дело, допустить, что в европейских по происхождению ценностях есть общецивили-зационное начало. Это упрощает подход к нашим российским проблемам. Западные варианты в таком случае не эталоны, но поучительные примеры.

 

 

 

Список Литературы

1. Фонотов А. Г. «Россия: От мобилизационного общества к инновационности», М., 1993
2. Белов Г. А. «Политология: Курс Лекций», М: 1999
3. под ред. Василика М. А. «Политология: учебник для студентов вузов», М.:2001
4. «Политическая культура: теория и национальные модели», сборник статей, М.: 1994.

¹ Фонотов А. Г. «Россия: от мобилизационного общества к инновационности», М,1993