Политическая
власть
1. Природа
и сущность политической власти
Вся
жизнь людей неразрывно связана
с властью, которая является
наиболее мощным средством защиты
человеческих интересов, воплощения
планов людей, урегулирования
их противоречий и конфликтов.
Ключевая разновидность власти
– власть политическая – обладает
колоссальными конструирующими
способностями, представляет самый
мощный источник развития общества,
орудие социальных преобразований
и трансформаций. Однако, наряду
с созидательными возможностями,
политическая форма власти может
не только созидать или объединять
общество, но и разрушать те
или иные социальные порядки,
дезинтегрировать человеческие
сообщества. Она может быть жестокой
и несправедливой силой, этаким
злым демоном общества, потрясающим
его устои и обрывающим судьбы
стран и народов.
По
своей природе и происхождению
власть, как таковая, – явление
социальное. Складываясь и существуя
в различных областях человеческой
жизни, она способна проявляться
в самых различных сферах общественной
жизни и в разных формах: то
в качестве морального авторитета,
то в виде экономического или
информационного господства, то
в форме правового принуждения
и т.д. При это власть может различаться
и по объему (семейная, международная и
др.), и по объекту (личная, партийная, общественная
и т.д.), и по характеру применения (демократическая,
бюрократическая, деспотическая и т.д.),
и по другим признакам.
Будучи
неотъемлемой стороной социальной
жизни, власть развивается в
процессе эволюции человеческого
сообщества, приобретая те или
иные формы в зависимости от
различных этапов исторической
эволюции и общественных изменений.
Как непременный спутник развития
общества власть возникла задолго
до появления государства и
его политической сферы. Приблизительно
40 тыс. лет она существовала
в догосударственных и дополитических
формах, выступая в качестве способа поддержания
баланса внутриклановых отношений в виде
господства вождей, шаманов и других лидеров
первобытных обществ.
С
момента образования государства,
т.е. в течение последних 5 тыс.
лет, власть существует и в
своей политической, публичной форме.
Причем начальные, патриархальные
(традиционные) формы политической
власти серьезно отличались от
ее современных форм. В частности,
в политическом пространстве
того времени отсутствовали какие-либо
посредники между населением
и государственными структурами,
институт разделения властей
или какие-либо иные элементы организации
сложной межгрупповой конкуренции. По
сути дела власть, механизмы принуждения
в значительной мере основывались на примитивных
отношениях «дарообмена» (М. Мосс), кумовства,
протекционизма и других аналогичных
связях, которые и заложили традиции взяточничества
и коррупции в развитии государства.
В
настоящее время в обществе
складываются формы надгосударственной
политической власти, сосуществующие
с аналогичными способами регулирования
социальных отношений отдельными
(национальными) государствами. Так,
ООН формирует всемирную систему
международных, а Евросоюз –
региональную систему властных
отношений, в рамках которых
отдельные государства несут
определенную ответственность за
соблюдение ими прав человека,
выполнение межгосударственных
договоренностей, за охрану природы
и т.д. Их соответствующие институты
– Совет Безопасности и Европарламент
– контролируют исполнение отдельными
государствами и частными организациями
обязательных для них решений,
применяя для этого систему
конкретных мер воздействия: от
торговых санкций и приостановки
членства в международных организациях
до экономической блокады и
проведения военных акций в
отношении отдельных государств.
Сложный
и даже таинственный характер
властного принуждения превратил
власть в один из самых притягательных
для человека объектов изучения.
С древнейших времен и в
доступных им формах люди пытались
осознать загадки и закономерности
этого явления. Так, еще в
древнеиндийском эпосе (в кн. «Архашастры»)
власть описывалась в простейших метафорических
образах: «большая рыба ест маленькую».
В Древней Греции и Древнем Риме власть
в основном трактовалась в рамках универсалистских
концепций «архэ»-«анархэ» (порядок-беспорядок),
связывавших ее природу с упорядочением
и регулированием социальных связей и
отношений, установлением согласия между
людьми, обменом и распределением благ
в рамках конкретного государства. Так,
в 5-й книге «Никомаховой этики» Аристотель
трактовал власть как «распределение
почестей, имущества и всего прочего, что
может быть поделено между согражданами
определенного государственного устройства».*
Парадоксально,
но несмотря на громадный интерес к власти
люди долгое время не задумывались над
ее источниками, соотношением различных
форм, социальных возможностях и пределах,
удовлетворяясь метафорическими и мифологическими
представлениями об этом феномене. Практически
только с XVI в. в социальной теории стали
дискутироваться вопросы о том, кто имеет,
а кто не имеет право на власть, каковы
ее источники, пределы, атрибуты и признаки.
Наряду с безраздельно господствовавшими
в то время теологическими подходами стали
высказываться идеи, согласно которым
источники власти следует искать в живой
и неорганической природе. Природа власти
стала непосредственно связываться с
врожденными чувствами, стремлениями
людей к доминированию и агрессии. И хотя
сегодня нет достоверных научных данных,
подтверждающих наличие такого рода чувств,
тем не менее в категориях власти достаточно
широко интерпретируются асимметричные
отношения в живой природе или биологизируются
человеческие связи в политической сфере.
Проникают в науку и аллегорические представления
о «власти природы над человеком» или
«власти человека над природой».
Однако,
относясь к власти как к
сугубо социальному по происхождению
явлению, многие ученые тем не менее
длительное время рассматривали ее не
как самостоятельный феномен, а как один
из элементов государства (наряду с населением
и территорией) или средство доминирования
в межличностных отношениях. И только
со временем к власти стали относиться
как к самостоятельному, качественно определенному
явлению общественной жизни. В последнее
время стали даже предприниматься попытки
создания единой науки о власти – кратологии.
В сфере политической науки власть превратилась
в тот концептуальный фокус, через который
стали изучаться и описываться практически
все политические процессы и явления:
деятельность элит, организация системы
правления, принятие решений и т.д.
В
настоящее время в научной
литературе можно насчитать более
300 определений власти. Большинство
из них, трактуя ее как явление
социальное, тем самым раскрывают
и природу политической власти.
Многообразные теоретические представления
о власти делают акцент на ее разнообразных
сторонах и аспектах, то представляя ее
как особый тип поведения (бихевиоральные
концепции) или способ организации целенаправленной
деятельности (структурно-функциональные
подходы), то подчеркивая психологические
свойства ее носителей, то указывая на
функциональное значение принуждения,
то выделяя способности власти к силовому
воздействию на объект и контролю над
ресурсами и т.д. Если попытаться систематизировать
все более-менее значимые представления
о природе власти с точки зрения ее основополагающих
источников, то можно выделить два наиболее
общих класса теорий, на основе которых
удается объяснить все ее атрибуты: основания,
объем, интенсивность, формы и методы принуждения,
а также другие основные параметры.
Первое
из этих направлений можно
условно назвать атрибутивно-реляционистским.
Его сторонники связывают сущность власти
с различными свойствами человека и сторонами
его индивидуальной (микрогрупповой) деятельности.
По своей сути такой теоретический подход
развивает своеобразную «философию человека»,
заставляя его приверженцев усматривать
сущность власти в волевых (Гегель), силовых
(Т. Гоббс), психологических (Л. Петражицкий)
и прочих свойствах и способностях индивида
или в использовании им определенных средств
принуждения (инструменталистские теории)
и поведенческого взаимодействия (Г. Лассуэлл).
В
качестве типичных примеров такого
подхода можно назвать теорию
«сопротивления» (Д. Картрайт, Б.
Рейвен, К. Леви), согласно которой власть
возникает в результате преодоления одним
субъектом сопротивления другого. Такова
же по существу и «теория обмена ресурсов»
(П. Блау, Д. Хиксон), авторы которой предполагают,
что власть формируется в результате обмена
одним субъектом своих (дефицитных для
контрагента) ресурсов на необходимое
ему поведение другого. Показательна и
теория «раздела зон влияния» (Дж. Ронг),
интерпретирующая власть в качестве следствия
контакта социальных зон, которые находятся
под контролем разных субъектов. В это
же направление вписывается и телеологическая
концепция Б. Рассела (в которой власть
рассматривается как форма целенаправленной
деятельности человека), и идеи школы «политического
реализма», делающие акцент на силовом
воздействии контролирующего ресурсы
субъекта (Г. Моргентау), и некоторые другие.
Различаясь
в деталях, все теории этого
типа интерпретируют власть в
качестве асимметричного социального
отношения, которое складывается
и развивается на основе обмена
деятельностью между различными
субъектами, в результате чего
один из них изменяет поведение
другого. Представая в качестве
определенной формы реализации
человеческих свойств и устремлений,
формы воплощения интересов (намерений,
целей, установок и т.д.) индивидуальных
или групповых субъектов, с
присущими им разнообразными
средствами, ресурсами и институтами
властеотношений, политическая власть
выявляет свою способность к существованию
лишь в определенных точках социального
пространства. При этом формируемые ею
связи и зависимости господства и подчинения
всегда дают возможность ответить на вопрос:
кому принадлежит политическая власть,
«для кого», в чьих интересах используются
полномочия и возможности субъекта власти?
Вместе
с тем указанным позициям противостоит
точка зрения, трактующая власть
в качестве анонимного, надперсонального,
безличного свойства социальной системы,
обезличенной воли обстоятельств, принципиально
несводимой к характеристикам индивидуального
или группового субъекта. И это направление
(обозначим его как системное) также представлено
многочисленными теоретическими конструкциями.
Например,
представитель структурно-функционального
подхода Т. Парсонс трактовал власть
в качестве «обобщенного посредника»
в социальном (политическом) процессе,
а К. Дойч видел в ней аналог денег в экономической
жизни или «платежного средства» в политике,
который срабатывает там, где отсутствует
добровольное согласование действий.
Для относящихся к этому направлению марксистских
взглядов характерно представлять политическую
власть в качестве функции социального
аппарата того или иного класса, формирующего
общественные отношения, предопределяющие
его способность навязывать свою волю
другому классу (или обществу в целом)
и тем самым обеспечивающие его социальное
господство. К данному направлению относятся
и информационно-коммуникативные трактовки
власти (Ю. Хабермас), рассматривающие
ее как глобальный процесс многократно
опосредованного и иерархиизированного
социального общения, регулирующего общественные
конфликты и интегрирующего человеческое
сообщество.
Но
наиболее ярко суть системного
подхода выражена в постструктуралистских
теориях (М. Фуко, П. Бурдье). В крайних вариантах
они интерпретируют власть как некую модальность
общения, «отношение отношений», изначально
присущее всему социальному, не локализуемое
в пространстве и не способное принадлежать
кому-либо из конкретных общественных
субъектов. Как пишет, к примеру, М. Фуко,
«власть везде не потому, что она охватывает
все, а потому, что она исходит отовсюду».*
При таком подходе политическая власть
по сути отождествляется не только со
всеми политическими, но и со всеми социальными
отношениями в целом. Ни в обществе, ни
в политике не признается ничего такого,
что могло бы выйти за рамки власти. И при
этом выходит, что не люди обладают способностью
присваивать власть, а сама власть присваивает
на время того или иного субъекта (президента,
судью, полицейского) для осуществления
принуждения.
В
рамках системных теорий власть
объявляется имманентным свойством
любых социальных систем (общества,
группы, организации, семьи), внимание
сосредоточивается на сложившихся
в каждой из систем политических
статусах и ролях, механизмах
принуждения, применяемых позитивных
и негативных санкциях. Поэтому
авторы и сторонники этих теорий
легко дают ответы на вопросы
«как?» и «над кем?» осуществляется
властное доминирование, но затушевывают
или вовсе скрывают источники
его происхождения.
Представители
двух указанных крупных теоретических
подходов, делая упор на реально
существующих сторонах и аспектах
власти как общественного явления,
исходят из противоположных принципов
в объяснениях ее сущности. Признание
реальности тех аспектов власти,
которые используются в качестве
основания для ее концептуальной
интерпретации, не устраняет необходимости
выбора между этими подходами.
При
определении сущности политической
власти в качестве исходного
начала наиболее правомерной
следует признать ее инструментальную
трактовку, раскрывающую отношение
к ней как к определенному
средству, которое использует человек
в тех или иных ситуациях
для достижения собственных целей.
В принципе власть вполне можно
рассматривать и в качестве
цели индивидуальной (групповой)
активности. Но в таком случае
нужны особые, пока еще отсутствующие
доказательства, что такое стремление
присутствует если не у всех,
то у большинства людей. Именно
в этом смысле власть может быть признана
функционально необходимым в обществе
явлением, которое порождено отношениями
социальной зависимости и обмена деятельностью
(П. Блау, X. Келли, Р. Эмерсон) и служит разновидностью
асимметричной связи субъектов (Д. Картрайт,
Р. Даль, Э. Каплан).
В
качестве средства регулирования
социальных взаимоотношений власть
может возникнуть лишь в тех
типах человеческой коммуникации,
которые исключают сотрудничество,
партнерство и аналогичные способы
общения, обесценивающие самою установку
на превосходство одного субъекта над
другим. Более того, в условиях конкуренции
власть также может возникнуть лишь в
тех случаях, когда действующие субъекты
связаны между собой жесткой взаимозависимостью,
которая не дает одной стороне достичь
поставленных целей без другой. Эта жесткая
функциональная взаимозависимость сторон
есть непосредственная предпосылка формирования
власти. В противном случае, когда в политике,
скажем, взаимодействуют слабо зависящие
друг от друга субъекты (например, партии
различных государств), между ними складываются
не властные, а другие асимметричные отношения,
раскрывающие дисбаланс их материальных
ресурсов, не позволяющий обеспечить доминирование
одной из них.