Политическая жизнь общества и право

§2. Происхождение и основные особенности развития правовой сферы

 
Социальный институт права обязан, очевидно, своим происхождением процессам  разделения труда и развития товарного  производства. Ведь именно они, являясь  выражением и способом роста производительных сил общества, одновременно ставят самостоятельных индивидов в положение всеобщей взаимной зависимости друг от друга. Причем взаимозависимость эта, потребность индивидов друг в друге носит совершенно безличный, анонимный, по существу, характер. Производителю товара все равно, кто его купит, а потребителю не менее безразлично, кто его произвел. 
Однако преобладание безличных, неперсонифицированных отношений порождает проблему гарантий соблюдения интересов отдельного человека: индивид должен быть уверен, что, предоставляя другим нечто, имеющее в обществе ценность, он сможет получить взамен соответствующий эквивалент. Вот тут-то и появляется тонкая, неосязаемая материя права как особой социальной реальности. Общество как бы гарантирует индивиду, что, затратив определенные усилия на производство нужной обществу вещи или услуги, тот может рассчитывать или имеет право на удовлетворение своих собственных интересов, обеспечиваемых аналогичными усилиями других индивидов. Проще говоря, действия по принципу: «ты — мне, я — тебе» перестают быть только личным делом непосредственно участвующих, а как бы берутся обществом на учет в целях наведения порядка. Общество таким образом пытается составить очень сложный «баланс» интересов отдельных лиц, который может быть сведен только в том случае, если все они будут действовать по одним и тем же правилам. 
Правила эти действуют не только в сфере производства, ведь создаваемая общественным разделением труда взаимозависимость индивидов проявляется во всех сферах их жизнедеятельности. Учителя и ученики, правители и подданные, офицеры и рядовые, женихи и невесты — все строят свои взаимоотношения на основе взаимной нужды друг в друге. А согласованность их усилий на уровне общества как раз и достигается благодаря наличию некоторых общих правил или даже стереотипов поведения, в которых явно или неявно учитываются интересы каждого индивида и общества в целом. 
Подчеркнем еще раз, что сущность, субстанцию права составляют не сами эти правила поведения (нормы, законы, кодексы), а то, что они призваны регулировать: взаимные притязания индивидов, их ожидания и требования адекватного общественного ответа на свои действия и усилия. Юридические же нормы, законы есть лишь внешнее выражение права, его историческая форма. 
Закон и право отличаются друг от друга так же, как, скажем, деньги и капитал или цена и стоимость товара. Владелец товара в принципе волен назначать ему любую цену, но он прекрасно понимает, что товар будет успешно реализован только в том случае, если цена не будет слишком сильно отклоняться от его реальной стоимости. Почти та же ситуация и с юридическими законами. В принципе высший законодательный орган власти может принять любой закон, даже самый драконовский. Но подобное всесилие законодателей — лишь видимость. Если принятый закон слишком далеко ушел от объективно сложившейся в обществе правовой ситуации (баланса взаимных предоставлений и получений), то он просто не будет работать, т.е. не будет исполняться. Мишель  
Монтень рассказывает, что знаменитого древнегреческого законодателя Солона как-то спросили, наилучшие ли законы он установил для афинян. «Да, — сказал тот в ответ, — наилучшие из тех, каким они согласились бы подчиняться». 
Таким образом, одной из существенных особенностей права является объективный, естественно-исторический характер его развития. Отсюда, однако, вовсе не следует, что составители законов лишь послушно регистрируют стихийно складывающиеся правоотношения. Роль законотворчества в организации правовой жизни достаточно велика. Речь идет лишь о том, что у субъективной воли законодателей есть свои объективные границы. 
Другой важной особенностью исторического развития права нужно признать его классовый характер. В обществе, расколотом на классовые противоположности, осуществляющем свое развитие именно через взаимодействие этих противоположностей, просто не может быть иначе. Кастово-сословно-классовая дифференциация населения в определенные исторические эпохи является, по-видимому, неизбежной (человеческая история просто не знает иных примеров). Неизбежным, следовательно, было и принятие людьми этого объективного факта, выразившегося в формировании достаточно жестких стереотипов поведения, в основе которых все те же взаимные права-обязанности, притязания и ожидания. 
В марксистском понимании классовость права была объявлена его сущностью. Согласно известному афоризму К. Маркса и Ф. Энгельса, право есть воля господствующего класса, возведенная в закон. В этом утверждении, бесспорно, есть истина, но далеко не вся. В правовой системе классово организованного общества интересы господствующего класса, безусловно, преобладают, но это вовсе не означает, что интересы остальных в ней исчезающе малы.

§3. О правовом состоянии общества

 
Перечисленные выше особенности функционирования права характеризуют его с  внешней стороны, показывают его связь с экономическими и политическими явлениями общественной жизни. Качественную же определенность, суть и специфику права выражают иные признаки, четко выделенные либерально-просветительской концепцией права еще в XVIII в. К этим правообразующим принципам были отнесены: равенство, свобода, справедливость. Может показаться, что в этих словах выражены лишь некие правовые лозунги, что они могут быть зафиксированы в каких-нибудь декларациях-конституциях, а вот на деле, в реальной жизни их осуществление оказывается призрачным. Такой взгляд довольно распространен в массовом сознании. Однако в этом случае схватывается лишь внешняя, поверхностная сторона дела. Суть же, скрытая за этой внешней видимостью, заключается в том, что равенство, свобода и справедливость не вводятся законодательно, не являются результатом сознательно-волевой процедуры принятия и исполнения «хороших» законов, в которые они вписаны «во первых строках». Напротив, и равенство, и свобода, и справедливость укоренены, вписаны в саму социальную реальность, обладают чисто объективной значимостью. Они-то и составляют сердцевину, суть права, которая требует соответственного субъективно-волевого оформления в виде законов, указов и прочих нормативных актов. Не принудительная сила закона создает равенство, свободу и т.п., а наоборот, объективный принцип равенства лишь проявляется (или не проявляется) в том или ином законе. Прежде чем быть зафиксированными субъективно (в законе), свобода и равенство должны присутствовать в социальной реальности объективно, как социальное качество самой действительности, а не просто как благие пожелания законодателей. Вспомнив еще раз нашу аналогию с товаром, заметим, что воплощенный в товарах абстрактный человеческий труд делает их соизмеримыми по одному и тому же основанию. Определение стоимости конкретных товаров есть применение равной меры (допустим, часов рабочего времени) к заведомо неравным вещам. Но именно эта «равная мера» и позволяет уравновесить товарное производство, организовать в нем «порядок из хаоса». То же и с правовым принципом равенства. Он означает всего лишь применение равной меры к заведомо неравным (в политическом, имущественном, семейном и прочих отношениях) индивидам. Формальное юридическое равенство фактически неравных в указанных отношниях людей имеет такой же организующий смысл. Как производителю товаров нет разницы, что производить, была бы прибыль, так и государству во многом безразлично, что за субъект перед ним — лишь бы не нарушал существующих норм поведения и тем самым поддерживал общий правовой порядок. При этом принцип абстрактно всеобщего равенства тесно связан с двумя другими правое образующими принципами: свободой и справедливостью. По мысли Гегеля, «система права есть царство реализованной свободы». Выражаясь менее высокопарно, можно сказать, что правовой порядок в обществе означает реальную возможность для индивида реализовать свои интересы и притязания в цивилизованной форме, т.е. не подвергаясь опасности произвола, самоуправства или ущемления прав личности со стороны государства или других индивидов. Однако свобода каждого отдельного человека кончается там, где начинается свобода другого. Следовательно, и здесь неизбежно применение принципа равенства: свобода должна быть равной для всех или ее не будет вовсе. Право поэтому выступает мерой свободы индивидов, оно указывает ее рамки, пределы, выход за которые нарушает свободу другого, а значит, подрывает правопорядок. Осуществление же правовых принципов равенства и свободы равно по смыслу третьему правовому началу — справедливости. Правовая справедливость и есть в конечном счете соблюдение общего баланса, эквивалентности взаимных предоставлений и получений, которыми связаны друг с другом субъекты права. Таким образом, равенство, свобода и справедливость образуют как бы три вершины треугольника, лежащего в основании социального института права, и ни одну из них нельзя ущемить без ущерба для двух других. Все эти замечательные принципы не изобретены юристами или философами, а извлечены, абстрагированы от реальности. Они «работают» в тысячах и миллионах практических житейских ситуаций, реально регулируя взаимоотношения людей. Только вот всеобъемлющая полнота реализации этих принципов, их всеобщность, полноценная защита государством — увы, вещь почти невозможная для большинства современных государств. А уж там, где существовали или существуют рабство, крепостничество или иные ущемления свободы или самостоятельности личности, право представлено лишь для немногих. Так что подлинно правовое состояние общества еще не стало достоянием всего человечества. Важнейшей характеристикой такого правового состояния общества является определенное взаимоотношение права и политической власти, разработанное либерально-просветительской мыслью в концепции правового государства. Суть этого взаимоотношения можно свести к трем основным положениям: 1) категорическое соблюдение основных прав и свобод личности; 2) верховенство закона; 3) разделение властей (законодательной, исполнительной и судебной). Проблема, решаемая раннебуржуазной идеологией в концепции правового государства, очевидна: один из главных инструментов права — законы, а законы создаются, принимаются и наделяются принудительной силой публичной властью, государством. Что же может удержать государственную власть от произвола, самоуправства и их легализации с помощью законов? Если государство принимает законы, ограничивающие права личности, — это право или бесправие? Вот тут-то и срабатывает упомянутое нами выше различение права и закона: закон может быть и неправовым, если он нарушает основополагающие принципы права (равенство, свобода, справедливость), если он покушается на «естественные» права и свободы личности. Поэтому первым принципом правового состояния государства объявляется безусловное соблюдение неотъемлемых прав и свобод личности, которые выше любого закона, любого нормативно-принудительного акта государства. Кроме того, само государство и его чиновники должны быть поставлены в рамки правовых законов. Государственная всесильная воля сама должна быть ограничена законом. В этом смысл принципа верховенства закона. Право одинаково обязательно и для «власть предержащих», и для подвластных. Такое самоограничение государства реально возможно только при соблюдении принципа разделения властей, исключающего монополизацию власти в руках одного лица или органа. Смысл этого принципа правового государства — в предотвращении сползания государства к тоталитаризму, в разъединении государственного монолита на три равноправные части (или ветви власти), которые обладают самостоятельностью, независимостью и главное — взаимно контролируют друг друга, не допускают превышения полномочий какой-либо из властей.Концепция правового государства, венчающая общий замысел либерально-просветительской трактовки сущности права, стала значительным теоретическим достижением философско-правовой мысли. В странах, где эта концепция дошла до практического воплощения, в целом сформировался достаточно строгий правовой порядок. Однако для большей части человечества, в том числе и для нашей страны, то состояние общества, которое можно было бы назвать подлинно правовым, по-прежнему остается лишь заманчивой и желанной целью, в общем-то вполне достижимой, но, видимо, не в самом ближайшем будущем.

§4. Правосознание

 
Право, правоотношения, правовая деятельность естественно отражаются в сознании людей в виде неких знаний и оценок, чувств и привычек, в совокупности образующих особую форму общественного сознания — правосознание. В нем выражены представления какой-либо социальной группы или индивида не только о самом праве, но и об обеспечивающих существование права институтах — государстве, правосудии, законности. 
Правосознание, как и любая другая форма сознания, неоднородно. Его «нижний этаж» составляют правовые привычки, чувства, эмоции, несистематизированные знания. Это область обыденного, или «практического» правосознания. В нем выражено определенное фактическое знание индивидами права, проявляющееся в стремлении следовать правовым стандартам поведения. Любопытно, что индивид может и не подозревать о том, что он является обладателем некой суммы правовых знаний. Но выполняя принятые в обществе правила поведения, типа соблюдения договоренностей, предоставления взаимных услуг, возмещения ущерба, совершения актов купли-продажи и пр., индивид тем самым демонстрирует «практическое знание» правовых нормативов, которые могут и не выделяться сознанием именно как правовые. Такие фактически являющиеся правовыми навыки, знания, по существу, несут на себе главную нагрузку по регулированию повседневных взаимоотношений отдельных людей. 
Степень развитости правосознания, как практического, так и теоретического, — один из важнейших показателей общего правового состояния общества, его правовой культуры.