Политические идеи западноевропейских мыслителей XVIII и XIX вв.

Коль  скоро государство, общество, право  не изобретены человеком, а создаются  в результате длительной эволюции, они не могут быть перестроены  по воле людей.

Бёрк, как и реакционные идеологи, противопоставлял рационалистическим идеям Просвещения традиционализм и историзм, убеждение в неодолимости хода истории, не зависящего от человека. В применении к истории права это противопоставление получило развитие в учении исторической школы права. [1, с. 331]

3. Историческая школа права

С критикой рационализма теории естественного  права и свойственной Просвещению  веры во всесилие закона в начале XIX в. выступил ряд немецких юристов, создавших историческую школу права. Представители исторической школы доказывали, что нет естественного права, а есть лишь положительное право, которое имеет свои законы развития, не зависящие от разума. Само право – историческое наследие народа, которое не может и не должно произвольно меняться. Подлинным бытием, источником права является не закон, произвольно принимаемый, изменяемый, отменяемый государством, а обычай, выражающий дух народа.

Основателем исторической школы права был  профессор права в Геттингене Густав Гуго (1764–1844 гг.). В книге “Учебник естественного права, или философия положительного права” Гуго оспаривает основные положения теории естественного права. Концепцию общественного договора он отвергает по ряду оснований.

Во-первых, таких договоров никогда не было – все государства и учреждения возникали и изменялись другими  путями. Во-вторых, общественный договор  практически невозможен – миллионы незнакомых людей не могут вступить в соглашение и договориться о  вечном подчинении учреждениям, о которых  они судить еще не могут, а также  о повиновении еще не известным  людям. В-третьих, концепция общественного  договора вредна – никакая власть не будет прочной, если обязанность  повиновения зависит от исследования ее исторического происхождения  из договора.

Власть  и право возникали по-разному. Никакая их разновидность не соответствует  полностью разуму, они признаются не безусловно, а только временно правомерными, однако то, что признано или признавалось множеством людей, не может быть совершенно неразумно.

Право, писал  Гуго, возникает из потребности решения  споров. Юридический порядок –  такой порядок, при котором возникающие  споры решаются третьим лицом. Это  решение споров предоставлено власти; признак права – принуждение, но право – не (только) установление государства. Независимо от законодательной  власти с древних времен существует и развивается обычное право, преторское право.

То же и право – оно складывается из обычаев, возникших и получивших признание в среде народа. Обычаи имеют то преимущество перед законом, что они общеизвестны и привычны.

Гуго  оправдывал рабство, считал положение  раба лучшим, чем положение бедняка, обосновывал право государства  ограничивать свободу мыслей и вообще любую свободу во имя общественного  блага.

Заключение

Реакционность политико-правовых учений де Местра, де Бональда, Галлера очевидна и не скрывалась самими творцами этой идеологии. Их усилия были направлены на реставрацию средневековых политических и правовых учреждений, власти и авторитета католической церкви. В соответствии с феодальными идеалами средневековья они стремились доказать ничтожность человека перед богом и государством, бессилие его разума, способного творить разве только зло.

Не так  откровенно, но, по существу, аналогичных  идей держались Бёрк и юристы исторической школы. Их идеал – не столько в прошлом, сколько в той части настоящего, которая несет на себе наибольшие отпечатки, пережитки прошлого. С откровенными реакционерами, зовущими к реставрации, Бёрка роднит ненависть к революции; вообще реакционных и консервативных идеологов объединяют своеобразные методология и теория, противостоящие Просвещению.

При всем обилии ссылок на бога и божий промысел реакционная идеология конца XVIII–начала XIX в. не так примитивна и догматична, как, скажем, теократические концепции  средних веков. Просвещение и  революция заставили реакционеров учиться и размышлять. Как видно  из изложенного, они пытались использовать для обоснования своих взглядов отдельные идеи Монтескье, терминологию Руссо и, главное, усвоили необходимость  обосновывать свои идеалы не только ссылками на св. писание.

В полемике с революционными теориями реакционные  и консервативные мыслители нашли  ряд уязвимых звеньев в идеологии  Просвещения. Основательна их критика  априоризма теоретиков естественного  права, полагавших, что все принципы права могут быть чисто логически  выведены из природы человека вообще. В этой критике заслуживает внимания положение о зависимости права  каждого из народов от его исторического развития, условий жизни, особенностей бытовых, производственных, религиозных, нравственных отношений. [1, с. 335] Это положение, как известно, обосновывал еще Монтескье, но более обстоятельно и глубоко оно развито в трудах Бёрка и исторической школы права. Определенным достижением правоведения были мысли о границах деятельности законодателя, который всегда создает право не на пустом месте, а у конкретного народа и потому вынужден и должен считаться с традициями, нравами, историческим наследием. Помимо прочего подход к праву, признающий объективность изменчивости и разнообразия правовых систем, создавал теоретические основы для возникновения и развития сравнительного правоведения.

Шагом вперед в развитии теории права были попытки  обнаружить закономерности истории  права, рассмотреть эту историю  как объективный процесс, не во всем и не всегда зависящий от воли законодателя. Верен и вывод о том, что  право в целом создается не кабинетным теоретическим творчеством, а объективным процессом жизни  народа и не устанавливается всякий раз заново и произвольно каждым поколением людей.

И все  же и в отмеченных положениях реакционные  и консервативные идеологи в конечном счете были не правы.

Они не без  оснований критиковали волюнтаризм  французских революционеров, их стремление решить все проблемы социальной жизни  народа раз и навсегда разумным законом. Однако низвержение одной за другой всех конституций периода революции (1791, 1793, 1795, 1799 гг.) вовсе не доказывало бессилия социальной роли закона вообще. В бурных событиях революции возникал новый строй, и законодательство, то опережавшее становление нового общества, то отстававшее от него, играло значительную роль и в безвозвратном  разрушении старого режима, и в  создании нового. Во времена деятельности де Местра и де Бональда Гражданский кодекс 1804 г., воплотивший ряд результатов революции и основные чаяния буржуазии, стал уже непререкаемым законом, в рамках которого бурно развивались промышленность и торговля. Достаточно известно, что основные положения этого Кодекса были не записью феодальных обычаев Франции, а результатом теоретического творчества юристов.

Реакционные и консервативные идеологи были правы  и в том, что законодательство каждого народа должно соответствовать  условиям его жизни, а не абстрактным  представлениям о человеке вообще. Но критика этих абстрактных представлений  в учениях реакционеров была подчинена  предвзятой цели сохранить униженное положение человека вообще, свойственное феодализму. Гуманизм Просвещения вовсе не призывал к нивелировке {людей и народов. Представления о правах человека разных теоретиков были разнообразны, противоречивы и порой произвольны, но провозглашенные Французской революцией Декларации прав человека и гражданина содержали главные для той эпохи общечеловеческие ценности. Абстрактность определения этих прав делала их применимыми к другим народам, поскольку давала возможность конкретизировать с учетом национальных особенностей. Именно это более всего возмущало реакционных идеологов, не способных смириться с мыслью о всеобщем правовом равенстве и свободе как зависимости только от закона. [1, с. 336]

Критика идеологии реакционных и консервативных мыслителей конца XVIII–начала XIX в. не относится  к пройденным этапам истории политических и правовых учений. В последние  десятилетия возникли и распространились течения неоконсерватизма и “новых правых”, отрицательно относящиеся  к демократическим тенденциям современности. В произведениях теоретиков этих направлений непременны ссылки на авторитет Бёрка, де Местра, Бональда, Галлера. Более всего их привлекают идеи, направленные против равенства, свободы, просвещения, демократии, апология социальной иерархии, исторического застоя, политического бесправия масс, власти церкви, содержащаяся в трудах реакционных мыслителей конца XVIII–начала XIX в. [1, с. 337]

Литература

1. История политических и нравственных учений: учебник / под ред. О.Э. Лейста. – М.: Юридическая литература, 1997.
2. Мухаев Р.Т. – Хрестоматия по теории государства и права, политологии, истории политических и правовых учений / Р.Т. Мухаев. Изд-во ПРИОР, 2000 г.
3. Анталогия мировой политической мысли: в 5 т. – М., 1997 г.
4. Политология: электронный учебно-методический комплекс / под ред. Проф. Э.А. Забродского. – Минск: БГУИР, 2006 г.

Размещено на Allbest.ru