Проблемы формирования политического рынка в современной России

Содержание:

Введение

1. Сегменты политического рынка
2. Проблемы формирования политического рынка в современной России

Заключение

Список Литературы

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

Актуальность изучения становления сегментов политического рынка представляет, как теоретический, так и практический интерес. Политический рынок в качестве предмета исследования уже довольно давно привлекает внимание специалистов за рубежом. Существует различие между европейской и американской моделями развития политического рынка и это становится особенно заметно в том, как функционируют локальные политические рынки.

Методологическую основу исследования составили приемы и методы концептуального, институционального, неоинституционального, структурно-функционального и иного анализа. Первый подход применяется для исследования содержания, а также для выявления области определения и области значений понятия «политический рынок». Концептуальный и семантический анализ применяется так же для оценки теоретических допущений и идеализации, на которых базируются принятые в данной области знаний подходы.

Институциональный подход используется для осмысления процесса становления политического рынка, а также для выявления институциональной инфраструктуры и основных моделей развития.

Положения неоинституционального и структурно-функционального анализа используются при исследовании локальных сегментов политического рынка.

Основной целью реферата является построение теоретической концепции, в которой анализируются сегменты политического рынка.

1. Сегменты политического рынка

Становление политического рынка в полном значении термина завершается формированием конкретных локальных рынков, к таковым относятся в первую очередь политический рынок власти, ценностей гражданской культуры и политический рынок социальных технологий. Именно в этом случае, когда рыночное взаимодействие, рыночные стратегии поведения проникают во все более широкие области политических отношений, и, захватывая, в конце концов, большую часть политической жизни общества в целом, политический рынок становится «тотальностью». По существу это означает, что полноценная социализация индивида в сфере политики становится невозможной вне рыночных отношений.

Формирование конкретных локальных политических рынков фактически означает сегментацию потребителей и дифференциацию производителей по видам товаров и услуг. Собственно говоря, аналогичным образом в свое время происходило становление рынка в экономическом смысле. Здесь рынок так же становился «тотальностью» проникая во все более разнообразные области социальной жизни по мере того, как складывались локальные конкретные рынки: рынки потребительских товаров, фондовые, финансовые, рынки технологий, услуг, масс-медиа и проч.

Каждый из конкретных локальных политических рынков имеет свою специфику, составляющую его отличие от других. Чем больше таких специфических сегментов выделяется в политическом рынке как целом, тем более сложными и развитыми становятся формы рыночного взаимодействия политических субъектов.

Здесь следует оговориться, что сам термин «локальные рынки» мы употребляем для того, чтобы обозначить сегментные границы той или иной конкретной части политического рынка как целого. Иными словами, речь идет не о локализации в территориальном, демографическом, социально-статусном или каком-либо еще смысле, а о том, чтобы обозначить, что предметом исследования становится всего лишь конкретная, специфическая часть политического рынка как такового.

Если попытаться осуществить своеобразную понятийную реконструкцию процесса формирования локальных рынков, то генетически первым из трех отмеченных выше сегментов будет политической рынок власти, затем рынок ценностей гражданской культуры и, наконец, политический рынок социальных технологий. Хотя, разумеется, такая последовательность является условной и на практике, вероятнее всего трудно, если вообще возможно, отделить становление рынка власти от рынка ценностей гражданской культуры. Однако, в данном случае это скорее ответ на вопрос «что первично», нежели указание временных рамок в собственном значении слова. Тем не менее, формирование политического рынка социальных технологий отделить от двух первых достаточно легко, поскольку появление данного сегмента по сути дела означает переход в новое качество политического рынка как целостной системы отношений.

При этом следует признать, что выделение каждого последующего локального рынка оказывало обратное воздействие на функционирование предыдущего, что особенно заметно на примере формирования рынка социальных технологий, существенно повлиявшего на формирование и соотношение спроса и предложения на двух других локальных рынках власти и ценностей. Обращаясь к формированию политического рынка власти, следует прояснить само понимание последней. Как известно, существует обширный пласт кратологической литературы, исследующей природу власти вообще и политической власти в частности. Не вдаваясь в подробности многочисленных дискуссий, отметим, что применительно к целям данной работы наиболее продуктивной представляется так называемая «диспози-ционная» концепция власти. Наиболее серьезным и авторитетным ее представителем в отечественной литературе является В.Г. Ледяев, определяющий «...власть ... как способность субъекта обеспечить подчинение объекта в соответствии со своими намерениями». При этом, по мнению данного автора «... в зависимости от источника подчинения объекта субъекту властные отношения могут принимать форму силы, принуждения, побуждения, убеждения, манипулирования, авторитета. Власть в виде силы означает способность субъекта добиться желаемого результата в отношениях с субъектом либо путем непосредственного воздействия на его тело или психику, либо путем ограничения его действий. В принуждении источник подчинения объекта команде субъекта - угроза применения негативных санкций в случае отказа от повиновения, то есть, угроза силы. Побуждение основывается на способности субъекта предоставить объекту ценности и услуги, в которых тот заинтересован. В убеждении источник власти заключается в аргументах, которые субъект может использовать для подчинения объекта. Манипуляция как вид власти предполагает способность субъекта осуществить скрытое влияние на объект. Источником подчинения объекта во властном отношении в форме авторитета выступает определенная совокупность характеристик субъекта, которая обязывает объект принять его команду. В зависимости от источника подчинения авторитет бывает персональным, традиционным ИЛИ легальным». Нетрудно заметить, что власть в данном случае трактуется достаточно широко и не сводится исключительно к сфере действия политических институтов, что подчеркивает и сам автор приведенной классификации. Тем не менее, рынок власти становится самостоятельным сегментом политического рынка в целом тогда, когда власть используется в политических целях для реализации политических интересов, или же когда субъект и объект власти являются субъектами /объектами политических отношений.

Справедливости ради следует отметить, что вопрос о строгом разграничении власти как таковой и власти политической на сегодняшний день остается открытым и широко обсуждается в кратологической литературе. Здесь дело не сводится только к тому, что политическая власть осуществляется исключительно через политические институты, а власть в широком понимании через институты правовые, идеологические, культурные и другие. Но поскольку обсуждение данного вопроса выходит за рамки настоящего исследования, то мы ограничимся тем, что принимаем наиболее распространенную трактовку, в соответствии с которой и было сформулировано приведенное выше суждение.

2. «Проблемы формирования политического рынка в современной России».

Становление политического рынка в российских условиях сопровождается появлением того, что именуется «институциональными ловушками». Это обуславливается рядом причин.  Стоит отметить, что, во-первых, становление политического рынка в России характеризуется некоторой асинхронностью формирования институциональной инфраструктуры. Во-вторых, сегодня имеются признаки одновременного формирования обеих моделей политического рынка, как американской, так и европейской. И, наконец, третьей причиной и особенностью является то, что становление рынка социальных технологий происходит «параллельно» со становлением политического рынка в целом, когда формирование последнего в качестве целостной и сбалансированной системы взаимодействия политических субъектов еще далеко от завершения, а рынок социальных технологий во многом уже оформился.

Первая «институциональная ловушка» заключается в том, что в современных российских условиях возникает своего рода замкнутый круг: для создания сбалансированного, конкурентного, то есть рыночного организационно-институционального уровня инфраструктуры, необходимо изменить уровень нормативный, а он в свою очередь, может быть изменен при соответствующих изменениях знаково-символического уровня, тогда как последний изменяется в условиях политической повседневности, которые в значительной мере задаются описанным дисбалансом того же организационного уровня институциональной инфраструктуры. В современной России политический рынок, как представляется, конституируется в превращенную форму, где организационный уровень институциональной инфраструктуры характеризуется безусловным доминированием государства при крайне слабом развитии рынка политических ценностей; где отсутствует реальная или, по меньшей мере, равная конкуренция производителей политических товаров, скажем, в виде ценностных наборов и предпочтений, в которых широкие слои населения репрезентируют свои политические интересы и убеждения, тогда как PR-события и PR-установки присутствуют в полной мере.

Существует и вторая «институциональная ловушка», которая заключается в следующем. В условиях интенсивного правотворчества регулирующая функция политико-правовых норм не только не создает объективных условий формирования сбалансированного политического рынка, но и закрепляет деформированную модель его развития. Речь идет о проблеме финансирования политического рынка. В российских условиях проблема финансирования политических субъектов практически не регулируется, поскольку в законодательстве отсутствует сколько-нибудь четко установленная процедура и порядок финансирования политических субъектов частным бизнесом. В результате на уровне политической практики складывается ситуация, в которой политическая конкуренция нередко принимает вид замаскированной борьбы различных групп влияния, представляющих частный бизнес. Для того, чтобы изменить ситуацию, необходимо осознать ее на уровне общественного мнения, способного повлиять на законодательство. Однако на практике такое положение не только не регулируется нормативно, но и закрепляется на уровне норм и ценностей пока еще не устойчивой, гражданской культуры, по меньшей мере, как неизбежное, если не вполне «естественное». В результате возникает все тот же порочный круг как с первой «институциональной ловушкой».

Существование «институциональных ловушек» фактически закрепляет деформированное развитие политического рынка в современной России, заставляя его функционировать как квазирынок. Изменить данное положение дел можно, как представляется, двумя путями. Первый связан с европейской моделью развития рынка. В этом случае государство, устанавливает пределы и формы проникновения рыночных принципов в политическую сферу жизни общества, одновременно должно жестко регламентировать как пределы и способы своего вмешательства в рыночную конкуренцию политических субъектов, так и формы ответственности органов власти за результаты такого вмешательства. Второй путь, предполагающий развитие по американской модели, требует искоренения практики протежирования одних политических субъектов в ущерб интересам других. Прежде всего, следует исключить негласный, неформальный патронаж, основанный на личных связях и фактически означающий сращивание интересов отдельных групп влияния в бизнесе с кланово-корпоративными сообществами в органах самой государственной власти. Следует заметить, что и в первом, и во втором случае уже сегодня существует ряд серьезных проблем, вполне вероятно и появление принципиально новых проблем.

В заключении хотелось бы отметить, что если учесть масштабы социально-политических и экономических преобразований, происходящих сегодня в России, учесть темпы становления формальных институтов демократии, то решение задач, связанных с формированием и развитием политического рынка может оказаться вполне осуществимым.

 

 

 

 

 

 

Заключение

В настоящее время процесс формирования политического рынка в России является, по сути, уже состоявшимся, вполне очевидным явлением, необходимость исследования которого представляет как теоретический, так и практический интерес. Однако существующие в политической науке понятийные средства и конструкты, пока не позволяют сформировать более или менее целостную концепцию, которая могла бы использоваться при осмыслении политической практики в данном ракурсе.

Вопрос о строгом разграничении власти как таковой и власти политической на сегодняшний день остается открытым и широко обсуждается в кратологической литературе. Здесь дело не сводится только к тому, что политическая власть осуществляется исключительно через политические институты, а власть в широком понимании через институты правовые, идеологические, культурные и другие. Но поскольку обсуждение данного вопроса выходит за рамки настоящего исследования, то мы ограничимся тем, что принимаем наиболее распространенную трактовку, в соответствии с которой и было сформулировано приведенное выше суждение.

Если учесть масштабы социально-политических и экономических преобразований, происходящих сегодня в России, учесть темпы становления формальных институтов демократии, то решение задач, связанных с формированием и развитием политического рынка может оказаться вполне осуществимым. 

 

 

 

 

 

Список литературы:

1. Ивин В. И. Логика норм. М., 1971.
2. Ивин В. И. Логика оценок. М., 1973.
3. Кордонский С. Рынки власти: административные рынки СССР и России. М., 2000.
4. Клямкин И. М., Лапкин В. В. Дифференциация ориентации в российском обществе: факторы влияния // Полис. 1994. № 4.
5. Клямкин И. М. Российское общество: ценности и приоритеты // Полис. 1993. №6.
6. Ледяев В. Г. Власть: концептуальный анализ лис. 2000. №1. С. 106, 97-98.
7. Ледяев В. Г. Формы власти: типологический анализ //Полис. 2000. №2.
8. Морозова Е. Г. Политический рынок и политический маркетинг: концепции, модели, технологии. М., 1998.
9. Мелешкина Е. Ю. Исследования электорального поведения: теоретические модели и проблемы их применения / под ред. В. М. Ильина. Зарубежная политология в XX столетии. М., 2001.
10. Овруцкая Г. К. Технологии профессиональной политической деятельности: автореф. Дис. … канд. Полит. Наук. Ростов н/Д, 2001. С. 14.
11. Овчиников Б. В. Электоральная эволюция: пространство регионов и пространство партий в 1995-1999 годах // Полис. 2000. №2.
12. Перегудов С. П. Корпоративный капитал в российской политике // Полис. 2000. № 4.
13. Преснякова Л. А. Структура личностного восприятия политической власти // Полис. 2000. №4.
14. Пшизова С. Н. Демократия и политический рынок в сравнительной перспективе // Полис. 2000. №3. С. 34-42.
15. Пшизова С. Н. Финансирование политического рынка: теоретические аспекты практических проблем (I) и (II) // Полис. 2002. № 1, 2.