Русская политическая мысль начала XX в
Особенности и основные
направления.
До XVIII в. русская политическая
мысль в целом развивалась
в религиозной форме; с XVIII в. в
ней преобладают секулярная (светская)
и просветительская тенденции, связанные
с эпохой «европеизации» России, начатой Петром I (политические учения
Ф. Про-коповича, М.М. Щербатова, С.Е. Десницкого
и др.). Политическое развитие России запоздало
по сравнению с западноевропейским. Если
в Англии с 1265 г. существовал парламент,
во Франции с 1302 г. — Генеральные штаты
(органы представительной власти), в Швейцарии
в XVI в. состоялся первый в истории референдум,
а в период буржуазных революций XVI—XVIII
вв. в европейских государствах появляются
гражданские и политические права, возникают
политические партии и обосновывается
политическая идеология либерализма,
то Россия с XV в. до Февральской революции
1917 г. оставалась самодержавным авторитарно-бюрократическим
государством. На Западе издавна частная
собственность была незыблемым правом
господствующих слоев. Феодалы владели
землей, но не людьми: крепостное право
там рухнуло при переходе к Новому времени,
Реформация и «дух протестантизма» способствовали
развитию свободно-предпринимательского
капитализма, политической активности
буржуазии, а позже — пролетариата. В России
не было «классического феодализма»: помещики
владели не землей, а людьми, получая поместья
«за службу» государю, а сам государь «служил»
государству. В сознании народа веками
земля принадлежала Богу, князю, всем,
но не каждому человеку. Роль «третьего
сословия» в политической истории России
была незначительной вплоть до конца XIX
— начала XX в. Только при Екатерине II началось
формирование гражданского общества,
продолженное в XIX в. реформами Александра
II, а в начале XX в. — радикальными либерально-буржуазными
реформами П.А. Столыпина.
Жизнь большинства
населения России — крестьян
в течение многих столетий
и поколений — вплоть до
начала XX в. — проходила в сельской
общине, где поведение каждого
ее члена определялось коллективистскими
традициями и системой контроля со стороны собрания сельского
«мира». Община укореняла привычку крестьян
к подневольному труду и внеэкономическому
принуждению, к безусловному подчинению
власти государства. Пушкинская формула
массового сознания «народ безмолвствует»
была удобной социально-психологической
почвой для российского самодержавия.
Не случайно большинство волнений крестьян
в России проходили под лозунгом крестьянского
монархизма. Традиции общины развивали
такие противоречивые, по выражению Н.А.
Бердяева, «антиномичные» черты политического
сознания и поведения русского народа,
с одной стороны, терпение, чинопочитание,
рабское смирение, религиозность, безличный
коллективизм, «коммюнотарность», а с
другой — анархизм, свободолюбие, воинствующее
безбожие и бунт.
Вот почему в
русской политической мысли XIX в. широко
представлен консерватизм, суть которого,
согласно П.Б. Струве, «состоит в сознательном
утверждении исторически данного порядка
вещей как драгоценного наследия и предания».
В типологии русского консерватизма «условно»
можно выделить: «идеологему самодержавия»
Н.М. Карамзина; консервативно-романтический
социально-политический идеал славянофилов,
отстаивавших верность национальной «идентичности»
России, ее монархически-патриархально-православным
традициям допетровской Руси; концепции
(в том числе и геополитические) неославянофила
Н.Я. Данилевского и Ф.И. Тютчева; «русский
византизм» К.Н. Леонтьева; официальный
«государственнический» монархизм («узкое
направление практической политики»,
«консервативной казенщины») С.С. Уварова,
провозглашавшего незыблемость триады:
«самодержавие, православие, народность»,
М.Н. Каткова с его идеалом централизованной
монархии, КД. Победоносцева; неомонархизм
Л.А. Тихомирова, И.А. Ильина, И.Л. Солоневича.
Символом русского консерватизма стали
надындивидуальные ценности государственной
целостности, национального единства
на основе сильной власти, порядка и православно-соборного
сознания, «рационализация» функции сохранения
исторической преемственности, акцент
на органический характер исторического
развития, неприятие радикализма как справа,
так и слева и др. Так, историк Н.М. Карамзин
(1766—1826) подчеркивал, что необходима «более
мудрость охранительная, нежели творческая»,
что «для твердости бытия государственного
безопаснее порабощать людей, нежели дать
им не вовремя свободу», что самодержавие
— это «палладиум» (хранитель) России,
гарант единства и благополучия народа.
Истинный патриотизм обязывает гражданина
любить свое отечество, невзирая на его
заблуждения. В отличие от западноевропейского,
русский консерватизм не требовал восстановления
политических прав «уходящего» дворянства,
а призывал к политическому единению народа
на принципах нации, отечества, патриотизма,
«государственности как всенародного
единства, или соборной личности народа».
Консервативная реакция в России в начале
XX в. вызвала волну национализма и черносотенного
движения. До 1861 г. в России существовало
крепостное право, поэтому практически
все направления русской политической
мысли были ориентированы на решение социальных
проблем и аграрного вопроса; в XIX — XX в.
в ней представлены различные течения
революционного радикализма, восходящего
к революционно-демократическим политическим
идеям XVIII в. в творчестве А.Н. Радищева
(1749—1802). Если на Западе радикальная идея
политической революции стала терять
свое значение во второй половине XIX в.,
то в монархически-крепостнической России
она присутствовала постоянно, оживая
в периоды контрреформ. Революционный
радикализм был одним из основных направлений
политической мысли России XIX — начала
XX в. Он был представлен некоторыми теориями
декабристов (П.И. Пестель), революционного
демократизма 40— 60-х гг., революционного
народничества (П.Н. Ткачев и др.) и марксизма.
Постепенно утрачивая демократические
и гуманистические формы, критицизм по
отношению к деспотизму бюрократической
власти, революционный радикализм эволюционировал
к началу XX в. в волюнтаристские течения
анархизма (индивидуалистическое, анархо-синдикализм)
и тоталитарные концепции идеологии большевизма.
Наиболее яркой формой революционного
радикализма в России в начале XX в. были
политическая идеология большевизма с
его идеями социалистической революции
как самодовлеющей цели, тотальным перевоспитанием
трудящихся масс коммунистической партией,
теория Л.Д. Троцкого о «перманентной»
мировой революции. Для большинства течений
русского революционного радикализма
была характерна недооценка эволюционных
факторов социального прогресса, разрыв
с прошлым.
Политико-правовая
идеология и практика ленинизма
и сталинизма абсолютизировала классовый подход, роль и место коммунистической
(большевистской) партии в системе диктатуры
пролетариата, рассматривала государство
как организацию экономически господствующего
класса, а диктатуру пролетариата — как
централизованную организацию насилия;
демократию, свободы, права личности, принципы
гуманизма относила к числу малозначащих
факторов общественно-политической жизни.
Это во многом предопределило впоследствии
«триумф и трагедию» ленинизма и сталинизма.
Специфику развития государственности,
политических традиций и учений России
во многом определяло ее «срединное» положение
между двумя цивилизациями: либерально-демократической,
западной (с ее республиканскими и конституционными
традициями, развитыми институтами гражданского
общества, приоритетами свободы личности
и собственности) и традиционной, «восточно-азиатской»
(с господством в ней общинных отношений,
чертами восточной деспотии, подчиненностью
личности религии и власти государства).
В результате исторически сложившегося
промежуточного положения России как
страны, находящейся между двумя цивилизациями,
ее характеризует «раскол» — как длительно
существующее состояние незавершенности
российской модернизации. Раскол не позволяет
обществу как перейти к либеральной цивилизации,
так и вернуться к традиционной. Еще с
допетровских времен в российском государстве
модернизационные преобразования осуществлялись
главным образом «сверху вниз», не получая
обратного импульса, в связи с чем в России
плохо приживались ценности частной собственности,
роста и накопления, правовые нормы, институты
самоуправления и гражданского общества.
Важнейшим показателем «догоняющего типа
развития» является также давний, глубокий
разрыв между сравнительно узкой управленческой
и культурной элитой и остальным населением,
— разрыв не только по уровню образования,
но и социальный — имущественный и статусный.
Проблемы отношения России к Западу и
Востоку, к Европе и Азии занимали в русской
политико-социальной мысли важное место
и постоянно «питали» русскую идею. К ней
в XIX в. обращались славянофилы и западники,
консерваторы и либералы, а в 20— 30-е гг.
XX в. в эмиграции — евразийцы, пытавшиеся
обосновать развитие России как особой
цивилизации — Евразии — нового историко-культурного,
геополитического феномена, исходя из
тезиса об особом «месторазвитии» России.
В основе учения евразийцев (экономиста
П.Н. Савицкого, культуролога Н.С. Трубецкого,
философа Л.П. Карсавина и др.) лежали следующие
идеи: утверждение особых путей развития
России как Евразии, органически соединяющей
элементы Востока и Запада; обоснование
идеалов на началах православной веры;
учение об идеократическом государстве,
с «единой культурно-государственной
евразийской идеологией правящего слоя»,
выдвигаемого путем отбора из народа;
акцент на восточном, «туранском» элементе
в русской культуре.
Идеализация общинного
коллективизма, прочная традиция
слияния юридических, нравственных
и религиозных категорий обусловили
«правовой нигилизм» русской
политической мысли. Славянофилы
и почвенники, народники и анархисты
были склонны видеть в патриархальной крестьянской общине
воплощение духа братской общности, которая
может обойтись без писаных законов и
не допустить развития индивидуализма.
В России всегда искали правду, понимая
ее не как юридическую регламентацию поведения,
а как стремление к справедливости, к добру
и совершенству в общественных и человеческих
отношениях. Уже в первом памятнике отечественного
любомудрия — политическом трактате середины
XI в. «Слово о законе и благодати» киевского
митрополита Иллариона противопоставляется
формальный закон (тень) и благодать (истина),
дающаяся просветленной душе; власть же
соотносится с мудростью правителя. Политическая
идеология либерализма есть продукт западной
цивилизации. В России либерализм не имел
глубоких исторических корней, однако
является одной из интеллектуальных традиций
русской политической мысли, имеет свои
национальные особенности и оригинальные
идеи (прежде всего — консервативный либерализм),
отсутствующие в классическом западноевропейском
либерализме. Социальный идеал буржуазного
общества, правовой идеал и осознание
необходимости введения конституционных
порядков были характерны для всех течений
русского либерализма. Его теоретики рассматривали
правовое государство и утверждение свободы
личности во всех сферах общества оптимальными
целями для социально-политического развития
России. Особенностью русской политической
мысли, продолжающей традицию русской
философии, является ее антропологическая
ориентация, «идея личности как носителя
и творца духовных ценностей» (С.Л. Франк),
осмысление проблем сущности и существования
человека, смысла его жизни. О чем бы ни
шла речь — о православном сознании, русской
идее, преобразовании общества и государства,
осмыслении бытия, власти, свободы — отечественные
мыслители пытались раскрыть феномен
человека и указать ему пути его собственного
жизнеустроения. По мнению А. Валицкого,
русская мысль была менее академичной,
более «экзистенциальной», чем западная,
и более близкой современности. Русских
мыслителей начала XX в. не удовлетворял
марксизм, абсолютизирующий классовый
подход и «пролетарский мессианизм» вплоть
до диктатуры пролетариата, сводящий нравственность
к «революционной целесообразности»,
игнорирующий проблемы духовности и психологии
человека. Особенностью русской политической
мысли является ее этический пафос. Теоретики
различных течений русской мысли пытались
разрешить проблему: как усовершенствовать
себя — либо путем аскетического монашеского
подвига, либо путем социального активизма,
социальных преобразований, так или иначе
решая толстовский вопрос: «Как человеку
самому быть лучше и как ему жить лучше?»
Для представителей практически всех
направлений отечественной политологии
(за исключением русского бланкизма, представленного
П.Н. Ткачевым, идеологии большевизма и
сталинизма) анализ политических институтов,
процессов и отношений был немыслим вне
нравственности. Нравственные нормы служили
критерием оценки политического поведения
властвующих и подвластных, содержания,
целей и задач самой политики и даже познания.
И. Киреевский отмечал, что истина не дается
нравственно ущербному человеку. Отправной
точкой здесь была прочная традиция русской
философии — этика христианства, православие.
Глубинная особенность русского умозрения
восходила к аскетической тра диции восточного
православия, которая в течение многих
столетий определяла духовную жизнь России.
Даже проблема социализма, широко дискутировавшаяся
на рубеже веков, была для многих теоретиков
«легального марксизма» и «христианского
социализма» проблемой этической. Односторонний
подход некоторых западных ученых (например,
А. Янова, Т. Самуэли и др.), которые рассматривают
прошлое России и историю ее политической
мысли исключительно как «прокладывание
пути» к советскому тоталитаризму, равно,
как и точка зрения «новых патриотов»
об отсутствии в интеллектуальной традиции
России правовых и либеральных идей и
о наличии лишь национальных, «самобытных»
ценностей, понимаемых исключительно
в патриархально-религиозном духе, представляются
ошибочными и предвзятыми. Эволюция и
основные направления отечественной политической
мысли XIX — начала XX в. убеждают нас в ее
чрезвычайном многообразии, богатстве,
оригинальности и противоречивости, о
наличии самых различных теорий, идей
и концепций.
Заключение
России начала XX в. актуально как для сравнительного
анализа истории западной и русской политологии,
так и для национального самосознания,
воспитания молодого поколения в духе
патриотизма, уважения к свободе личности,
праву, истории российского государства,
духовному богатству русской культуры,
для понимания политических и идеологических
процессов в современном российском обществе.
Политическая мысль человечества, зародившись
вместе возникновением государства, не
знала длительных перерывов в своем движении.
Она постоянно развивалась в рудах как
прогрессивных, так и консервативных мыслителей.
В зависимости от мировоззрения и ценностных
риентации авторов политические теории
способствовали социальному прогрессу
или тормозили его. Научный уровень и социальная
ценность политических теорий во все времена
обусловливалась не только талантом мыслителей,
но и исторической обстановкой в данной
стране в данное время, материальными
потребностями общества, национальными
традициями. В настоящее время в России
формируется новая политическая культура.
Какой она станет, во многом зависит от
переосмысления ценностей собственного
народа, понимания национальной значительности
истории. Таким образом, актуализируется
проблема исследования политического
наследия русских мыслителей. Это необходимо
и для того, чтобы выяснить по каким образцам
будет дальше развиваться отечественная
политическая наука, с какой точки зрения
тот или иной подход будет использоваться
учеными-исследователями.
Современные исследования политической
мысли России должны стать составной частью
фундамента для формирования науки о российской
политике, вывести ее из тени истории.
Обращение к собственному наследию позволит
создать основания преемственности в
отечественном политическом дискурсе,
поможет в поиске собственных позиций,
как в анализе общемировых проблем, так
и оценке процессов в собственной стране,
определение ее реального положения в
мире. Актуальность данной проблемы бесспорна.
Другое дело, что сегодня на отечественной
политической карте еще очень много белых
пятен требует элементарного описания,
типологизации и характеристики очень
многих явлений и только спустя какое-то
время может появиться теоретическая
модель или разные модели, конкурирующие
между собой, которые будут в состоянии
что-то объяснить. Тем не менее, сегодня,
опираясь на российский опыт, через его
освоение, необходимо пополнять интеллектуальный
багаж молодого поколения в высшей школе.
Изучение политической мысли и российской
мысли в частности помогает формировать
политическую культуру студентов, вырабатывает
мировоззренческие и ценностные критерии
оценки текущих событий, умение связывать
политическое прошлое с настоящей общественной
практикой. В настоящее время существует
две группы политологов, которые выражают
две разные точки зрения об оценки политической
мысли в мировой науке. Первые, утверждают,
что мыслители прошлого разрабатывали
актуальные для своего времени проблемы
и что эти проблемы остались в их эпохе,
а в современное время существуют совершенно
другие проблемы. Таким образом, делается
вывод, что изучение политической мысли
практического значения не имеет (например,
М. Доган назвал историю политической
мысли «политической археологией» и «паломничеством
на кладбище политических идей»). Вторые,
к которым относится большинство политологов,
считают такую позицию необоснованной
и вредной для политической науки, резонно
замечая, что не все так быстро меняется
(например, менталитет).