Человек в мире экономики. Модели человека в экономических теориях

В случае органической' рациональности, т. е. ее слабой формы (наиболее видные представители этой концепции - американские экономисты А.Алчиан, Р.Нельсон, С.Уинтер, австрийский экономист Ф. Хайек) особое внимание уделяется соблюдению формальных и неформальных правил поведения, которым следует человек. Рациональность выбора может быть ограничена либо юридическими запретами («по газонам не ходить!»), либо традициями - выбрасывать окурки из автомобиля на остановке у светофора в цивилизованных странах не принято, а иногда и наказуемо. Гипотеза органической рациональности предполагает, что взаимодействие людей рационализируется формальными и неформальными, например, моральными правилами поведения, сложившимися эволюционным путем институтами человеческого общества. Уже цитировавшийся ранее Хайек подчерки­вал, что «... моральные нормы и традиции, а не интеллект и расчетливый разум позволили людям подняться над уровнем дикарей». Люди под страхом возможного наказания или общественного осуждения поступают рационально даже в том случае, когда они и не стремятся сознательно рациона­лизировать свое поведение.

Итак, описанная выше модель «экономического  человека» в ее классическом варианте предполагает рационально мыслящего, т. е. максимизирующего свои выгоды и минимизирующего затраты эгоиста, свободного в выборе поставленных целей и способов их достижения и обладающего всей полнотой информации. «Человек экономический» - это «рациональный максимизатор». Иначе говоря, в этой модели используется предпосылка о полной рациональности, что и сделало ее объектом критики со стороны ряда ученых. Г. Саймон иронически замечал: «...его рациональность (т. е. традиционного «homo economicus» - прим. авт.) простирается так далеко, что распространяется и на спальню: как полагает Гарри Беккер, «он будет ночью читать в постели только при условии, если ценность его чтения (с его точки зрения) превышает ценность недосыпания его жены».

Анализ экономического поведения  человека затрудняется и неэкономическим  компонентом в мотивации его  деятельности (альтруизмом, религиозными установками и др.), т. е. компонентом, удельный вес которого увеличивается  с развитием человеческого общества. Совершенствование модели «homo economicus» предполагало учет неполной информированности экономических агентов, равно как и ограничения, накладываемые на их поведение юридическими и моральными нормами. Моделирование человека Хайек Ф. Пагубная самонадеянность.

Ко во второй половине XX века все больше опиралось на допущение об ограниченной и органической рациональности.

Второе направление присуще  кейнсианской школе, институционализму, исторической школе. Модели человека, выработанные в рамках этого направления, представляются более сложными и  основаны на уже известной нам  гипотезе ограниченной рациональности. Один из наиболее известных представителей неоинституционализма, американский экономист  Дуглас Норт писал, что «человеческое поведение гораздо сложнее того, которые описывают экономисты в своих моделях, опирающихся на функцию индивидуальной полезности. Во многих случаях следует говорить не только о максимизации личной выгоды, но и об альтруизме и самоограничении, которые радикально влияют на результаты выбора индивида».

В частности, стимулы включают в  себя не только стремление к материальным, денежным благам, но и определенные элементы психологического характера - соблюдение традиций, привычки, соображения  престижа, желание наслаждаться жизнью и др. Затруднено в рассматриваемой  модели и достижение поставленных целей. Причинами здесь являются все та же неполнота информации хозяйствующих субъектов, несовершенство их интеллекта (под которым понимаются калькулирующие способности человека), стереотипность поведения в зависимости от привычек, религиозных установок и т. п. Несовершенная информация влечет за собой возрастание значения таких факторов, как ожидания, предчувствия и т. п., на что особое внимание обращал выдающийся английский экономист Джон Мейнард Кейнс. В этих условиях представляется невозможным достижение целей хозяйствующих субъектов посредством механизма свободной конкуренции, тем более, что кроме индивидуального, здесь возникает еще и выраженный групповой интерес, складывающийся вследствие стремления хозяйственных агентов преодолеть ограниченность «экономического эгоизма» путем самоорганизации в группы с общими интересами. При этом интересы отдельных групп могут не только не совпадать, но и противоречить друг другу.

В этих моделях общество имеет более  сложную структуру, для поддержания  которой в состоянии равновесия требуется вмешательство государства  в экономические отношения.

Третье направление представлено принципиально новой разновидностью модели «экономического человека», отражающей современные реалии. Для  нее характерно изменение мотивации  деятельности по сравнению с моделью  «рационального максимизатора»: возрастание значения не столько материальных, сколько духовных потребностей личности (удовлетворенность от самого процесса труда, его социальная значимость, сложность ).

Новую модель отличают многообразие и динамизм потребностей, главной  из которых является потребность  в свободе самовыражения, установления связей с другими людьми, свобода  духовного самоопределения, свободного выбора типа культуры и общественно-политических взглядов. Эта модель социально-индивидуального  человека предполагает общество, основанное на демократических и плюралистических началах с развитыми межгрупповыми  связями и размытыми, нежесткими границами между социальными  общностями.

Заслуживает упоминания и такая  специфическая модель как «советский экономический человек», уходящая своими корнями в сталинский тоталитарно-репрессивный режим и отражающая основные черты  экономического поведения человека (так называемого «совка») в командно-административной системе хозяйства.

Эта модель характеризуется, прежде всего, раздвоенностью целевой функции  экономического поведения индивида, определяемого стремлением к  личному благосостоянию. Труд на государство  сопровождается жесткими ограничениями  и уравнительностью государственного распределения его результатов. Поэтому здесь доминируют стремления к минимизации трудовых затрат, господствуют иждивенческие настроения, нередки  хищения государственного имущества, преобладает ожидание скромного, но твердого гарантированного вознаграждения не за результаты труда, а за само присутствие  на рабочем месте. Интеллектуальные способности работника используются им специфическим образом, в основном для того, чтобы обезопасить себя от контроля со стороны многочисленных чиновников, начальства, для обхода их указаний, для обмана, приписок и  др. Создается благоприятная почва  для оппортунистического поведения. Термин «оппортунистическое поведение», или «оппортунизм» в экономической  теории означает экономическую недобросовестность, представление заведомо искаженной или неполной информации контрагентом обменной сделки. Американский экономист  Оливер Уильямсон определяет оппортунизм  как «преследование личного интереса с использованием коварства, включающего  просчитанные усилия по сбиванию с  правильного пути, обману, сокрытию информации и другие действия, мешающие реализации интересов организации». Примечательно, что оппортунизм  в ко­мандной экономике был вполне рациональной, разумной формой поведения, поскольку сама система отторгала тех экономических агентов, которые руководствовались принципами честности, открытости, предсказуемости в своих действиях. Тут уместно привести высказывание видного представителя психоанализа, немецкого ученого Эриха Фромма: «...функция разума состоит в том, чтобы служить искусству жить». Искусство выживания в условиях диктата государства, всеобщего дефицита товаров и услуг заставляло граждан советского общества проявлять чудеса изворотливости в уходе от формальных правил как в области трудовой деятельности, так и в сфере распределения и потребления благ. Правилом, а не исключением в командной экономике были проявления группового эгоизма, противопоставляющего интересы отдельных коллективов государственным, что являлось естественной реакцией на тотальное огосударствление экономики.

Неэффективному труду на государство  противостоял «труд на себя» как  в легальной (индивидуальная трудовая деятельность, работа в кооперативах, на садовых участках и др.), так  и в нелегальной сферах (теневой  экономике). Здесь наблюдалась рационализация трудовых и иных затрат в целях  максимизации получаемого дохода. В  сферах работы «на себя» появлялись способность рисковать, активное стремление к поиску новой информации, установлению деловых контактов, к дифференциации производственной деятельности.

Раздвоенность целевой функции  «советского экономического человека»  не только снижала общую эффективность  функционирования экономики, но и вызывала губительные нравственные издержки. Имитация трудовой деятельности подменяла  собой действительные трудовые усилия. Не случайно в эпоху командной  экономики распространена была поговорка, отражающая взаимоотношения индивидуума  и государства: «Вы делаете вид, что нам платите, а мы делаем вид, что работаем!». До сих пор многие страны с переходной экономикой, в  том числе и Россия, испытывают огромные трудности, связанные с  укоренившейся привычкой людей  к нерыночному поведению. Нерыночное поведение - это поведение хозяйственных  субъектов, сформированное институтами  административно-командной системы: приверженность патернализму со стороны  государства, экономическая недобросовестность, инертность, боязнь и неприятие личной ответственности и т. п.

Интересно, что сама раздвоенность  целей «homo soveticus» была порождена неистребимыми чертами человека, представленными в модели «homo economicus». Ведь даже в рамках тоталитарного режима человек стремился минимизировать свои затраты и максимизировать выгоду, а это есть не что иное, как рациональное экономическое поведение.

Осуществляя свой выбор в мире ограниченных ресурсов, человек в любой хозяйственной  системе стремился свести к минимуму свои издержки и достичь максимума  в получении выгоды. Универсальность  этого принципа позволила ученым применить его не только в рамках экономической теории, но и попытаться объяснить мотивы человеческих действий в других, неэкономических сферах жизни. Выдающийся вклад в такого рода исследования внес современный американский экономист Гэри Беккер, лауреат Нобелевской премии по экономике.1 Он дал оригинальное объяснение таким ситуациям, как принятие решений о количестве желаемых детей в семье, совершение преступлений, принятие решений о продолжении образования и др., где прослеживается проблема рационального выбора. Исполь­зование экономического подхода к анализу неэкономических сторон жизни людей получило название «экономического империализма».

Такова краткая характеристика основных моделей человека в экономической  теории. Носящие в целом абстрактный  характер, эти модели отражают в  обобщенной форме основные параметры, присущие «человеческому фактору» в  хозяйственном процессе. Знание их позволяет не только реально оценивать  роль человека в экономике на различных  стадиях развития цивилизации, но и  формировать наиболее оптимальные  направления в экономической  политике, прогнозировать с достаточной  степенью вероят­ности последствия тех или иных экономических решений. В последующих главах будет продолжен анализ роли человека как центра экономической системы современного общества и механизма принятия индивидуальных и общественных (коллективных) решений.

2) В чём расхождение во взглядах на богатство и роль государства в экономике межд. меркантилистами, физиократами, представителями английской политической экономике и представителями неоклассического направления экономической теории.

Меркантилисты отожествляли богатство с деньгами. Они считали, что чем больше денег в государстве, тем лучше развита экономика. Источником богатства меркантилисты считали неэквивалентный обмен в результате торговых взаимоотношений с другими государствами.

Меркантилисты придавали большое  значение в регулировании хозяйственной  жизни страны государственной власти. В этом выражалась действительная, объективная роль государственной  власти в деле создания капиталистического базиса в недрах разлагающегося феодального  строя.

Физиократия - в переводе с греческого, означает “власть природы”.

Физиократы изучали влияние  природных явлений на экономику  общества. Они считали что источником богатства является труд только в земледелии.

Постоянно воспроизводимые богатства  сельского хозяйства служат основой  для всех профессий, способствуют расцвету торговли, благополучию населения, приводят в движение промышленность и поддерживают процветание нации.

Разное определение и понимание  основ экономики является главной  причиной разительного расхождения  во взглядах между меркантилистами  и физиократами. Для меркантилистов основой экономики является торговля, для физиократов - сельское хозяйство. Объединить эти два понятия невозможно, а значит, невозможно и  прийти к  общему взгляду на суть экономики  как науки в целом.

В отличие от меркантилистов и физиократов  А. Смит и его последователи (представителями английской политической экономики) утверждали, что источник богатства не следует искать в каком-либо специфическом роде занятий. Богатство создается трудом представителей всех профессий. Экономический мир - огромная мастерская, где существуют разделение труда, обмен его продуктами, соперничество между производителями с целью получения прибыли, накопления капитала. Все это и приводит к росту богатства страны.

 Необходимость естественной  свободы, при которой роль государства  минимальна, т.е. безусловный экономический  либерализм. Действие "невидимой  руки".

Неоклассическая теория исследовала рыночное хозяйство в период господства свободной конкуренции. Она соединила идеи классической политической экономии с идеями маржинализма. Неоклассическая школа не отрицает необходимости государственного регулирования экономики (в этом одно из отличий от классиков), но считает, что оно должно быть ограниченным и избирательным. Государство призвано создавать условия для эффективной хозяйственной деятельности. Рыночный механизм сам способен обеспечить  сбалансированный экономический рост (в этом сходство во взглядах с классиками).