Экономика науки в России в сравнении с другими странами

Экономика науки  в России в сравнении с другими  странами

Введение. 3

Ситуация  в российской науке. 4

Наука как  объект анализа 14

Научно-технический  прогресс. 23

НТП: государство  – рынок 27

Основные  черты современного этапа 30

Заключение. 39

Список используемой литературы 40

Введение

В современном обществе наука играет далеко не последнюю  роль. Нормальное развитие экономики  любого государства невозможно без  адекватного научного развития. Однозначна и обратная связь – в стране с больной и слабой экономикой наука растет медленно, а деградирует быстро.

Как показал опыт последних  десятилетий, социалистическая система  хозяйствования с ее методами директивного планирования и централизованного  перераспределения оказалась в  тупике. Экономика вошла в состояние кризиса, и, как следствие, в науке тоже произошел обвал. В тридцатые годы экономический курс стал началом конца советской экономики. Реформы шестидесятых не смогли остановить падение, и до начала перестройки советская экономика жила в основном за счет демпинга нефти и газа. В науке ситуация была сходной. Тупиковый путь был избран в конце 40-х годов, точнее, в начале гонки вооружений с США. С того момента существовало два типа науки – оборонная и остальная. Симптомы кризиса в оборонной науке проявились во времена застоя, а в остальной – в начале 70-х годов.

В Индии после завоевания независимости наука также развивалась  в соответствии с планами правительства. Тем не менее, поскольку индийская  политическая и экономическая система  была намного более демократичной, чем советская, в науке аналогичного кризиса не было. Однако этапы развития были сходными: в середине 80-х годов Индии пришлось перейти от политики импортозамещающей индустриализации к открытой модели экономики. Наука тоже подверглась серьезной трансформации: она была переориентирована на те исследования и разработки, на которые существовал спрос. Говоря проще, наука стала отвечать интересам и потребностям общества, а не планам и амбициям правительства. В западных странах в основном так оно и есть.

В России такая трансформация происходит с 1987 года, когда впервые заговорили о конверсии оборонных предприятий. Поскольку советская наука была ориентирована изначально на оборону (спасибо товарищам Ленину-Черненко), процесс перестройки системы науки идет до сих пор и сопряжен с немалыми трудностями.

В данной работе будет  рассмотрено положение науки  в России, обсуждена тема научно-технического прогресса, затронута проблема экономической  эффективности науки и приведено  небольшое экономическое исследование о том, насколько эффективно или неэффективно сокращение научной сферы РФ.

Ситуация в  российской науке.

На протяжении последних  лет в России продолжается кризис науки. Все большее число лабораторий  бездействует, поскольку научные  работники вынуждены зарабатывать на жизнь на стороне. Огромное количество устаревшего оборудования простаивает, а многие помещения научно-исследовательских учреждений сданы в аренду банкам, коммерческим магазинам или иностранным компаниям. Директора институтов предпринимали попытки получить финансовую поддержку за рубежом. Некоторые из них так запутались в своих обязательствах перед иностранными организациями, что трудно сказать, кто же определяет исследовательский профиль их институтов. Многие НИИ приютили малые предприятия, предлагающие разнообразный выбор коммерческих товаров и услуг; эти предприятия создавались в качестве «дойных коров», помогая поддерживать на плаву тонущие институты и одновременно обеспечивать самих руководителей сравнительно высокими доходами. Поскольку заработная плата более чем 60% научных работников упала ниже черты бедности, демонстрации и угрозы забастовок со стороны ученых получали широкую огласку. Однако такого рода «вспышки» утратили какое-либо политическое значение: представители других профессий также переживают тяжелые времена, а общество перестало воспринимать науку как ключ к будущему процветанию.

 За период с 1991 по конец 1994 г. «утечку мозгов»  из России можно оценить в  2000 человек активных ученых из  общего числа 5000 «научных» эмигрантов, о которых было сообщено в докладе Министерства науки и технической политики РФ на конференции ОЭСР в С.-Петербурге в ноябре 1994 г. Данная цифра значительно меньше предсказанной западными экспертами в 1992 г., когда должностные оклады ученых упали до эквивалента 25 долл. в месяц; тем не менее, это свидетельствует о существенной эрозии российского научного потенциала, в частности, в области математики и физики. В то же время продолжалась интенсивная внутренняя «утечка мозгов»: десятки тысяч исследователей, особенно молодых ученых и инженеров в возрасте до 35 лет, искали более доходные занятия в создававшихся по всей стране коммерческих структурах. С 1991 г. приблизительно 30% всех исследователей перешли на работу в коммерческий сектор, вышли на пенсию и т.д.; еще 25% сохранили за собой места в своих институтах только для того, чтобы не терять медицинских, пенсионных и социальных льгот, при этом занимаясь совсем другой деятельностью вне рамок своих учреждений. Наибольшую тревогу, видимо, вызывает резкий спад интереса талантливой молодежи к карьере ученого или инженера. Конкурс в лучшие научно-технические ВУЗы страны уменьшился за несколько лет в 3 раза, в то время как общий спад числа абитуриентов составлял около 10% в год. Более 80% выпускников технических ВУЗов 1994 г. пытались найти работу в коммерческом секторе или за границей.

Острейшие проблемы возникли в так называемых «академгородках». Все они в той или иной степени  зависели от оборонных заказов. После  их резкого сокращения и почти  безрезультатной конверсии для  этих городов наступили действительно тяжелые времена. Положение усугубил развал системы снабжения, которая прежде обеспечивала их товарами и услугами по льготным ценам.

Существуют, конечно, и  положительные примеры развития научных исследований в России. Но почти во всех подобных случаях успех достигался благодаря предприимчивости научных руководителей, сумевших убедить иностранные организации в целесообразности использования русских талантов для решения важных для Запада задач. К концу 1994 г., по-видимому, более половины гражданских научных исследований финансировалось из зарубежных источников. Хотя большинство ученых и тоскуют по «добрым старым временам», когда финансовая поддержка науки правительством была обеспечена независимо от важности проводимых исследований, они, наконец, начинают осознавать, что с истощением бюджетных источников финансирования наступает новая эра.

В сфере науки в  России занято свыше 800 тыс. человек, насчитывается  более 4500 институтов, относящихся к  четырем организационным структурам: Академии наук (16% институтов и 14% научных работников); учебным заведениям (соответственно 10 и 7%); отраслевым НИИ (67 и 73%); лабораториям производственных предприятий (7 и 6%)'. В советскую эпоху примерно половина научных разработок была связана с решением оборонных задач, еще 10-12% приходилось на теоретические изыскания почти во всех областях фундаментальной науки, а большая часть остальных относилась к прикладным промышленным исследованиям, нередко пересекавшимся с НИОКР оборонного характера. Цель прикладных научных разработок заключалась в оказании предприятиям технической помощи, во внедрении отдельных нововведений, повышающих производительность труда, и адаптации западных технических решений (заимствованных из открытых публикаций или украденных) к советским условиям. Результаты даже наиболее успешных прикладных исследований редко внедрялись более чем на одном или двух предприятиях из-за ведомственной разобщенности, препятствующей диффузии нововведений.

Помимо проблем, связанных  с чрезмерными масштабами научных исследований в СССР, наибольшей критике западных экспертов подвергалось разграничение между научной и преподавательской деятельностью. Хотя российское правительство считало, что для поддержания научных исследований на должном уровне прежде всего, необходимы деньги, оно в течение более чем трех лет пыталось найти способы, как при минимальных затратах сохранить по возможности максимальное число научных направлений. В то же время любое решение, связанное с выделением средств, давалось ему с таким трудом, что его подходы к проведению инновационной политики представляли, скорее, академический интерес для иностранцев, нежели реальный для россиян. Российские же ученые связывают с деятельностью правительства длительные отпуска без сохранения содержания и резкое сокращение обещанного финансирования запланированных исследовательских программ. Тем не менее, некоторые инициативы правительства заслуживают внимания. Они могли бы оказать прямое или косвенное воздействие на непосредственное распределение и использование ресурсов; в долгосрочной перспективе они послужат решающими факторами выбора направлений научных исследований в стране.

Министерство науки  и технической политики РФ и его  Центр исследований и статистики науки в 1993-1997 гг. представили ряд  докладов, содержащих детальный анализ ситуации в сфере науки в России. В них констатировались: неуклонный спад совокупных расходов на науку, составляющих ныне менее 0,5% ВВП, в то время как в большинстве индустриальных стран эта доля равна 1,5-2,5%, а также сокращение (примерно на 8% в год) численности занятых в науке при том, что почти ни один из более чем 4500 институтов не был закрыт.

После того как проблемы российской науки были открыто признаны, Министерство науки и технической  политики РФ выступило с идеей создания большого числа государственных научных центров. Предполагалось, что эти центры получат приоритетную финансовую поддержку в смысле как выделения бюджетных средств, так и предоставления им налоговых льгот. Они рассматривались в качестве опорных структур российской науки и должны были выжить независимо от финансовых кризисов, с которыми сталкивалась страна в целом. В принципе идея неплоха. Проблема, однако, заключается в больших размерах названных центров: штат некоторых превосходит 5000 человек, причем далеко не все работники трудятся эффективно. Таким образом, реализация данной идеи на практике будет фактически означать увековечение той самой проблемы, решению которой она призвана способствовать. Следовало бы сохранить лишь наиболее продуктивные лаборатории; крупные институты должны закрывать лаборатории, если отдача от них невелика.

Министерству нужно  оказывать финансовую поддержку  не более чем 20% лабораторий каждого  из центров, запретив перераспределение  ресурсов из этих лабораторий в другие подразделения центра. Отдельные выбранные лаборатории могли бы организационно выделиться из состава своих институтов. Министерство при решении вопроса о поддержке тех или иных исследований весьма активно использует западные методики экспертных оценок. Примером такого «нового» подхода, при котором делается упор на детальный анализ предложенных научных тем экспертами, считающимися объективными, является программа Российского фонда фундаментальных исследований. Хотя бюджет Фонда должен составлять 4% общих расходов на науку, в 1994 г. он был меньше 1,2%. Тем не менее, Фонд играет важную роль в финансировании научных исследований, выделяя гранты размером до 10 тыс. долл. в рублевом эквиваленте отдельным ученым или небольшим научным коллективам. Эффективность и объективность экспертизы Фонда заслуживают высокой оценки: им без колебаний отвергаются плохо обоснованные заявки на получение гранта, представленные российскими академиками.

Приоритетной для многих министерств областью была разработка программ конверсии научных исследований в ряде институтов, на протяжении десятилетий зависевших от оборонных заказов. К сожалению, слишком незначительное число НИИ может похвастаться успехами в этой области. Кроме того, институты израсходовали большую часть фондов, выделенных из отечественных источников на проведение конверсии НИОКР. Обещания правительства создать крупные конверсионные фонды как на правительственном уровне, так и в рамках отдельных министерств остались невыполненными. Поэтому институты стали концентрировать свои усилия на попытках продать собственные разработки за границу.

С началом «гласности»  и «перестройки» в 1985 г. западные правительства и частные организации  значительно расширили сотрудничество с российскими научными учреждениями. Возросший интерес был обусловлен убежденностью в том, что можно извлечь существенные выгоды путем заимствования советских научно-технических достижений. Иностранные коммерческие фирмы искали технологии, которые могли бы послужить основой создания новых производственных процессов либо способствовать уменьшению издержек старых как на международном, так и на советском рынках. Кроме того, американское, японское и европейские правительства стремились привлечь советские институты к участию в проектах, наиболее важных для всего международного сообщества и касающихся охраны окружающей среды, выявления и профилактики заболеваний, улучшения системы транспорта и связи, разработки энергетических ресурсов. Когда Россия обрела статус независимого государства, на Западе повысилась заинтересованность в научном сотрудничестве с ней. Многие политики считали, что западные эксперты смогут помочь российским ученым и инженерам отказаться от привычек, сложившихся при старой командной системе. Запад был также очень озабочен возможностью неконтролируемого распространения российских военных технологий, в том числе производства оружия массового уничтожения и средств его доставки.

Ряд американских, европейских  и японских фирм продолжает поиски на заводах и в институтах России таких технологий, которые можно  было бы адаптировать к зарубежным требованиям. В качестве примеров приведем американские фирмы «Проктор энд Гэмбл» и «Боинг», а также «Сан Майкросистемс», использующую российских программистов для разработки программного обеспечения. Многочисленные, хотя и не всегда афишируемые коммерческие проекты в области высоких технологий осуществляются многонациональными корпорациями со штаб-квартирами за пределами США. В наибольшей степени это относится к немецким фирмам, в несколько меньшей к французским, английским, итальянским, шведским и финским.

Немало посредников  как в России, так и за ее пределами  пытаются «соединить» предложения  российских технологий с коммерческими  возможностями, имеющимися в других странах. В 1994 г. правительство США  дало старт наиболее амбициозной программе в этой сфере стоимостью 35 млн. долл., в соответствии с которой Министерство энергетики США и его лаборатории должны содействовать развитию связей между российскими научными институтами и американскими фирмами. Многие американские фирмы уже установили прямые контакты с потенциальными поставщиками технологий в России и в посредниках не нуждаются. К тому же ряд американских консультативных фирм с переменным успехом пытается выступить в роли «технологических брокеров».