Научно-техническая революция 19 века

Российская  буржуазия оказалась в большой  зависимости от государственной  власти. В конце XIX – начале XX вв. создаются особые государственные органы – "Совещания по судостроительству", "Съезд по делам прямых сообщений" и другие, с помощью которых правительство, действуя в тесном контакте с представителями крупных монополий, регулировало производство. Через эти органы распределялись государственные заказы, предоставлялись льготы, денежные займы и т.д. Всё большее значение в регулировании производства приобретает в это время и Государственный банк, оказавший мощную финансовую поддержку тем монополистическим объединениям, в чьей деятельности было заинтересовано правительство.

В результате у крупной буржуазии складывается двойственное отношение к монархическому строю. С одной стороны, буржуазия, всё больше ощущая свою экономическую  мощь, начинала стремиться к политической власти и таким образом оказывалась  в оппозиции к императору. С  другой стороны, постоянная финансовая поддержка буржуазии правительством и государственные заказы делали эту оппозицию достаточно слабой. И всё – таки русская буржуазия  уже не была "служанкой" аристократии. Ещё Ф. М. Достоевский в 70 – е  гг. XIX века заметил, что "прежние рамки прежнего купца вдруг страшно раздвигаются в наше время. С ними вдруг роднится европейский спекулянт, на Руси ещё прежде неведомый, и биржевой игрок…Современному купцу уже не надо заполучать к себе на обед "особу" и давать её балы; он уже роднится и братается с особой на бирже, в акционерном собрании… он уже теперь сам лицо, сам особа".

В новых  промышленных районах стало появляться всё больше грандиозных промышленных предприятий, на которых работали тысячи рабочих. Этот процесс называется концентрацией  производства. Он происходил в России в сжатые сроки и более быстрыми темпами, чем в какой – либо другой стране, и открывал путь для  образования монополий, т.е. таких  крупных предприятий, у владельцев которых появляется возможность  установить контроль над рынком и  диктовать свои условия в отдельных  отраслях производства, обеспечивая  себе тем самым максимальные прибыли. Для этого им нужно было лишь договориться между собой о том, сколько  произвести продукции и какую  цену на неё назначить.

 

Монополии появляются в России в 80 – 90 – х  гг. XIX в. Одной из первых монополий, например, стало объединение сахарозаводчиков. И всё же подобные процессы были наиболее характерны для отраслей тяжёлой промышленности. "Союз вагоностроительных заводов" вобрал в себя почти все крупные предприятия страны по производству подвижного состава для железных дорог. В нефтяной промышленности возникает "Союз бакинских керосинозаводчиков" и "Союз семи фирм", почти монополизировавших производство и продажу нефти. Однако, как считает современный исследователь экономики России начала XX в. В.Я. Лаверычев, "монополистические союзы, банковские монополии, система государственно – монополистического капитализма в предреволюционной России не достигали такой степени зрелости, которая была характерна для ведущих капиталистических стран".Параллельно концентрации промышленного производства в России, как и во всём мире, происходила концентрация банковского капитала. В ходе ожесточённой борьбы за господство в этой сфере, стоившей независимости существования многим мелким провинциальным банкам, к началу XX в. выделяется так называемая "большая пятёрка" - группа петербургских банков, на долю которых приходилась почти половина всех денежных ресурсов.

90-е годы  XIX в. – время интенсивного железнодорожного строительства. Наряду с прокладкой новых железнодорожных путей в промышленных районах в этот период всё большее значение приобретает расширение сети железных дорог на окраинах империи: в Белоруссии и Прибалтике, на русском Севере, в Закавказье и Средней Азии. В 90 – х гг. XIX в. начинается строительство самой грандиозной в мире Транссибирской магистрали протяжённостью в 7 тыс. вёрст.

В XX век Россия вступила, имея вторую по протяжённости железнодорожную сеть (после США), причём почти половина её была построена в 90 – х гг. предыдущего столетия. Инициатором железнодорожного строительства в стране являлось само правительство, осознавшее необходимость железных дорог для России. "В царствование императора Александра III, - писал министр финансов и путей сообщений того времени С.Ю. Витте, - установилась твёрдая идея о государственном значении железных дорог…сделался полный переворот в железнодорожном деле как с точки зрения практической, так и теоретической".

Железнодорожное строительство, налаживавшее бесперебойные  транспортные связи между различными регионами, чрезвычайно способствовало промышленному развитию страны в  целом.

 

Сельское хозяйство

Крестьянская реформа 1861 г. сохранила за помещиками значительную часть их земель – как правило, лучшую – и тем самым обрекла массу крестьян на малоземелье. Скудные крестьянские наделы были к тому же обложены разнообразными платежами в пользу государства. Крестьянская община, которая поддерживалась правительством, сковывала предприимчивость своих членов. Лишь малая часть крестьян смогла перестроить своё хозяйство на новый лад.

Даже  в урожайные годы многие крестьяне  не доедали, поскольку им не удавалось  собрать с небольших наделов  достаточно зерна для пропитания своих семей. Наблюдения современников, материалы земской статистики и  даже официальные, как правило, приукрашенные  данные о русской деревне конца  XIX – начала XX вв. рисуют картину хронической нищеты.

Крестьяне вынуждены были постоянно брать  у помещиков хлеб в долг, а землю  в пользование. Расплачиваться же приходилось  своим трудом – отработками. Таким  образом, если раньше крестьяне работали на помещика потому, что были крепостными, то теперь им приходилось это делать из-за нужды, голода и нехватки собственной  земли. Без коренного изменения  права собственности на землю  в деревне Россия не могла развиваться  дальше.

Это было очевидным и для правящих кругов. Крупнейший государственный деятель  России того времени С.Ю. Витте так  писал о положении крестьян в  общине: "Как может человек  проявить и развивать не только свой труд, но и инициативу в своём  труде, когда он знает, что обрабатываемая им земля через некоторое время  может быть заменена другой, что  плоды его трудов будут делиться не на основании общих законов  и завещательных прав, а по обычаю, когда он может быть ответственен за налоги, не внесённые другими". Однако далеко не все современники смотрели на земельный вопрос с такой  точки зрения. "Какая чепуха! –  писал Иван Бунин. – Был народ  в 160 миллионов численностью, владевший  шестой частью земного шара, и какой  частью? – поистине сказочно богатой  и со сказочной быстротой процветающей! – и вот этому народу сто  лет долбили, что единственное его спасение – это отнять у тысячи помещиков те десятины, которые и так не по дням, а по часам таяли в их руках!"

Тяжёлое положение в сельском хозяйстве  рано или поздно должно было оказать  своё роковое воздействие на промышленное производство, связанное многими  нитями. Например, чрезвычайно низкий жизненный уровень крестьянства – порождал огромные трудности со сбытом продукции, крестьянам просто не на что было покупать промышленные товары. В то же время промышленность нуждалась в создании широкого слоя наёмных рабочих, а крестьянская община не давала окончательно разориться даже самым бедным землевладельцам. В условиях постоянно углублявшегося противоречия между интересами промышленного  производства и сельского хозяйства  экономика России была чрезвычайно  уязвима, подвержена различным кризисам и потрясениям.

Аграрный  вопрос был одной из наиболее болезненных  проблем в России на рубеже веков. Политика правительства до первой русской  революции в целом была направлена на сохранение общины. В соответствии с Положением 1861 г. после отмены крепостного права земля передавалась не в частную собственность крестьян, а в собственность общины, где периодически происходили переделы земли. Без её согласия крестьянин не мог продать или заложить свой надел. Члены общины были связаны между собой круговой порукой. Община была удобна в фискальных целях, её легче было подчинить чиновникам, чем отдельные хозяйства. Кроме того, до определённого момента эта форма была удобна и для полиции.

Позиции сторонников общины в правительственном  лагере в 90 – х гг. XIX в. были достаточно сильны. Обер-прокурор Святейшего Синода К.П. Победоносцев считал, что все пороки приходят вместе с отходом от "естественных", исторически сложившихся форм социальной жизни, т.е. с разрушением общины.

Община  рассматривалась как гарантия социальной стабильности, обеспечивающая крестьянам, хотя бы в минимальной степени, главный  и необходимый для них ресурс – землю. По словам Л.В. Ходского, община "представляет сильный оплот против развития безземелья и пролетариата".

Однако  вместе с тем в конце XIX – начале XX в. в среде правящей элиты росло влияние противников общины. Н.Х. Бунге – учёный-экономист, убеждённый сторонник частной собственности, министр финансов в 1881 – 1896 гг. выступал за переход от общины к "подворно-участковому землевладению". Его предложения – превращение крестьян в частных землевладельцев, организация Крестьянского банка и переселение крестьян на свободные земли – должны были способствовать переводу сельского хозяйства на путь интенсивной капиталистической модернизации, однако в целом не были приняты.

С.Ю. Витте  также не являлся сторонником  общины. Он вполне соглашался с утверждением, что община, уравнительное землепользование "убивает основной стимул всякой материальной культуры".

После революции, в которой община стала организатором  крестьянских выступлений, правые, рассматривавшие  её прежде как основу самодержавия, были вынуждены признать, что община "служит…необходимым элементом  для обострения классовой борьбы". Наиболее известным противником  общины в правящих кругах являлся  П.А. Столыпин, с именем которого связаны  реформы, направленные на её разрушение.

Единства  по вопросу об общине на рубеже веков  не было и среди революционеров и  либералов. Либеральные народники  являлись горячими сторонниками общины, так как видели в ней зародыш  социализма. "Легальные марксисты", а впоследствии – кадеты рассматривали  общину только как препятствие для  социально-экономического развития России.

Легальный марксист П.Б. Струве считал, что "бедность масс русского населения есть в гораздо  большей степени историческое наследие натурального хозяйства, чем продукт  капиталистического развития". Кроме  того, разорение крестьянских хозяйств приведёт к уменьшению земледельческого населения и росту числа рабочих, занятых в промышленности. Этот процесс, по мнению "легальных марксистов", следует приветствовать, так как "внешние условия, в которые  современный капитализм ставит трудящиеся массы, развивают в них чувство  активности, политический смысл, способность  к коллективным действиям".

Народники приводили свои аргументы в защиту общины. Например, А.С. Посников – профессор  московского сельскохозяйственного  института – в своей работе "Общинное землевладение" поставил целью доказать, что община не является препятствием для прогресса сельского  хозяйства. По его мнению, переделы земли в общине являются благом, поскольку "обеспечивают право всякого, рождённого в общине, на равное с  другими количество земли". Посников решительно выступает за сохранение общины, так как только она "может  служить основой правильного  развития истинного народного хозяйства", тогда как при частной собственности "возможно лишь процветание хозяйства  определённой группы лиц и большая  или меньшая зависимость одних  членов общества от других".

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Список литературы:

 

1. История экономических учений: Учебник. — М.: Юрист, 2002
2. «ИСТОРИЯ ЭКОНОМИЧЕСКИХ УЧЕНИЙ»: Учебник.- Гусейнов Р. М., 1996

3.  http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/vsem_ist/13.php