Алексей Капитонович Гастев (1882–1939)

Алексей Капитонович  Гастев (1882–1939), руководитель знаменитого ЦИТа (Центральный институт труда). Гастева называли «русским Тейлором»: инженер, хозяйственный руководитель, экономист, он, досконально изучив передовую науку организации труда, догнал и превзошел Тейлора в разработке методов НОТ.

Гастев был уверен, что главным элементом производительных сил является человек. У Гастева был огромный производственный опыт. До революции он работал слесарем на заводах России и Франции (где окончил Высшую школу социальных наук), в 1913–1914 годах на петроградском заводе «Айваз» в исследовательской лаборатории, где начали внедрять тейлоризм, проводил «систематические наблюдения над нормами выработки отдельных рабочих». Эти нормы, по его мнению, свидетельствовали о культурной отсталости российского пролетариата.

Социальная лаборатория  Гастева

Если Тейлор из трех факторов производства — техники, организации  и людей — отдавал предпочтение первым двум, то Гастев был уверен, что главным элементом производительных сил является человек. У Гастева был огромный производственный опыт. До революции он работал слесарем на заводах России и Франции (где окончил Высшую школу социальных наук), в 1913–1914 годах на петроградском заводе «Айваз» в исследовательской лаборатории, где начали внедрять тейлоризм, проводил «систематические наблюдения над нормами выработки отдельных рабочих». Эти нормы, по его мнению, свидетельствовали о культурной отсталости российского пролетариата.

Культура труда  стала еще более важным фактором после Гражданской войны, потому что страна лежала в разрухе. ЦИТ, созданный в 1921 году по распоряжению Ленина, исходил из реальных условий — обучать непосредственно у станка и элементарным навыкам, и культуре труда, и организации работы. Все конкретно и наглядно, притом в кратчайшие сроки и с максимальной эффективностью. Нужно убрать лишние и бесполезные движения, отремонтировать то оборудование, которое есть. Изучить его досконально, а затем самому же усовершенствовать.

Гастев призывает народ мобилизовать всю волю, стать «маршевыми солдатами страны, которая будет новой цветущей Америкой», учит здоровому образу жизни — «дышать, спать, мало есть и в то же время хорошо переваривать и быть сытым». Гастев хочет перевернуть мир, замечали скептики, а все свое время тратит на изучение одной-единственной операции — рубки металла зубилом. Он мечтает о машинизации земного шара, а в экспериментах не идет дальше примитивных приемов ручного труда. Говорит о грандиозных задачах будущего культурного возрождения России и предлагает начинать его сейчас и немедленно, но не с возведения промышленных комплексов и гигантских электростанций, а с повседневной утренней гимнастики и производственного тренажа.

ЦИТ, конечно, не выступал против технического прогресса и  механизации производства. Но его сотрудники были уверены, что, если современное оборудование завезти на предприятие-развалюху, где нет элементарной, не говоря уже о научной, организации труда, оно не даст эффекта, а лишь проржавеет на складах или заводском дворе (позднее, в 1930-х годах, такое случалось повсеместно). Главное — овладеть логикой современной организации производства: контроль, стандартизация, учет, нормирование, координация. По сути, ЦИТ смотрел в будущее: техника, которая сегодня считается последним достижением, завтра устареет, зато работник, не просто заучивший несколько приемов, а научившийся развивать свои способности в труде, никогда не устареет, любая техника окажется ему по плечу. Именно такой была методология «японского чуда» во второй половине ХХ века.

Науку организации  труда Гастев замыслил создавать на стыке социальных и естественных наук, взяв у последних экспериментальные методы и математику. Но собственный предмет этой науки, которую Гастев назвал социальной инженерией, — человек на производстве, а ее главный метод — социальный эксперимент. Новую науку вызывают к жизни потребности общехозяйственной практики, «вынужденной считаться с человеком как активным фактором, а не пассивным элементом производственного процесса», — писал один из лидеров НОТ Николай Андреевич Витке. Подчеркнем: это сказано не в 1960-х или 2000-х, а в 1920-х годах. К слову, в США социальная инженерия как научное явление, то есть развитая дисциплина со своим предметом и методами, была признана лишь в 1960-х годах.

Социальная инженерия  как наука о перестройке предприятия  занимается сбором первичной информации на заводах, социальной диагностикой трудового  коллектива и отвечает за практическое внедрение организационных проектов. В связи с этим в 1927 году Гастев поставил задачу строить современное предприятие как огромную социальную лабораторию. В самом общем виде внедренческая программа ЦИТа включала девять пунктов: 1) научное определение исходных элементов производственного процесса; 2) то же в трудовом процессе; 3) описание «анатомии» производственного процесса; 4) анализ законов производства — расчленение процесса и разделение труда; 5) синтез этих законов — соединение композиций и кооперация труда; 6) генезис форм производства; 7) «трудовая технология» профессий в соответствии с этими формами; 8) формирование установок работников; 9) воспитание нового типа работника.

Массовое производство не может обойтись без научного эксперимента и технологической рационализации. Но это не значит, что они должны привноситься извне. Скорее они выступают  результатом внутренней эволюции самого производства. Примером прогрессивной  формы внедрения результатов  науки «снизу» Гастев считал массовое движение ударников. Так, еще до стахановцев в СССР было много примеров трудовых починов. В 1929 году в Донбассе инженер Константин Карташов начал движение за непрерывный поток угледобычи. За счет улучшения организации труда он сократил время на переноску конвейера с 8 до 4 часов. Несколько позже другим инженером был разработан метод скоростного передвижения конвейерной установки без предварительной ее разборки. «Карташов немедленно взял новый метод переноски конвейера на вооружение. Лава заработала беспрерывно, давая угледобычу практически в течение суток. Это произвело настоящую революцию на шахтах Донбасса. С 1931 года пошел целый поток творческих начинаний шахтеров, что послужило своеобразным примером для всех горняков страны»*.

В 1932 году возникло изотовское движение, смысл которого заключался в том, чтобы лучшие рабочие обучали передовым приемам труда новичков и отстающих. Никита Изотов показал, что высокая выработка является результатом мастерства рабочего, овладения техникой своего дела, а не физических усилий. Из числа изотовцев выделялись инструкторы производственного обучения, которые передавали свой опыт в кружках технического минимума.

Правда, эффективное  внедрение новых методов требовало, по Гастеву, «клинического» анализа и проведения ряда организационных мероприятий. Ведь современное производство — это система взаимосвязанных рабочих мест, поэтому на первый план выходит задача создать «систему актуального предупредительного обслуживания». Если же предварительное обеспечение рабочих мест запаздывает, нововведение не срабатывает. Это было справедливо и во времена Гастева, и позже, когда в 1960–1980-х годах щекинский и аксайский методы, бригадный подряд и гибкий режим труда срывались из-за элементарных неполадок в системе.

Таким образом, два  принципа составляют ядро гастевской системы: постоянное совершенствование внедренной системы и то, что внедрение должно быть делом внутренней эволюции самого производства. Каким образом Гастев собирался их реализовать?

За внедрение  новых форм организации труда  у него, как правило, отвечал штат специальных инструкторов. Они разрабатывали  проект организации, проводили анализ (часто с помощью хронометража) трудового процесса, занимались отладкой и эксплуатацией новой системы. Таким же путем шел в свое время Тейлор. Но в отличие от него Гастев полагал, что внедрение прогрессивных методов неотделимо от обучения рабочих новым приемам труда. Главное, по его мнению, дать каждому рабочему не «застывшую норму» или стандарт, а психологическую и общебиологическую установку (нацеленность) на постоянное совершенствование своих приемов труда и организации рабочего места. Отсюда основной принцип обучения профессии — переход от простого к сложному, от овладения секретами трудового приема к обучению законам трудовой операции. То есть не просто разложить операцию или процесс на составные элементы, отобрать из них правильные и, отбросив лишние движения, синтезировать «идеальную модель» трудовой операции, как делал Тейлор, а раскрыть рабочему законы технологии выполнения его работы, чтобы он, изучив их, прочно ими овладел и научился творчески относиться к своему труду.

Благодаря усилиям О.А. Ерманского 1-я Всероссийская конференция поНОТ (1921) сформулировала свою позицию в вопросах управления, принципиально отличающуюся от тейлоровской. Было дано достаточно зрелое определение НОТ: <Под научной организацией труда надлежит понимать организацию, основанную на тщательном изучении производственного процесса со всеми сопровождающими его условиями и факторами. Основным методом при этом являются измерения с натуры затрат времени, материалов и механической работы, анализ всех полученных данных и синтез, дающий стройный и наиболее выгодный план производства>.

Каковы  же представления О. Ерманского о научной организации? Прежде всего Ерманский верно подметил предпосылки, определяющие возможность возникновения теории организации труда как самостоятельного научного направления, связав ее становление, во-первых, с дошедшими до известной степени зрелости технико-экономическими условиями, в частности, с бурным развитием крупного машинного производства, усиливающим потребность в организующих и рационализирующих научных методах. Правда, пытаясь определить перспективные тенденции развития управления в связи с прогрессирующими процессами механизации и автоматизации, О. Ерманский приходит к наивному выводу, будто<в конце концов, в будущем все будут руководителями, т. е. работать будут не живые люди, а сложные машины-автоматы>.Чтобы устранить всякие сомнения на этот счет, он приводит ряд цифр, характеризующих динамику соотношения между руководителями и исполнителями: 50 лет назад - 1:100, перед первой мировой войной - 1:12, в 20-е гг.- 1:7, на крупных хорошо поставленных предприятиях - 1:5, идеал Тейлора - 1:3, наконец, перспективная тенденция - 1:О. Остается неясным, кем же будут руководить руководители, если число исполнителей сократится до нуля. Машинами? Но тогда речь должна идти уже не об управлении производством, которое всегда есть и будет руководством людьми, т.к. только через них осуществляется воздействие на материально-технические элементы производства, а об автоматизации производства, об управлении вещами.

Возникновение научной организации возможно тогда, по Ерманскому, когда соответствующие достижения есть и в области научной мысли, ибо НОТ - синтетическая научная система, которая черпает материал из других научных дисциплин, главным образом, из сферы техники, экономики и психофизиологии труда. Данный тезис правильно отражает <стыковой> характер новой науки.

Вопросы методологии рационализации производства и управления всегда находились в  поле зрения Ерманского. Он правильно подчеркивал первостепенное значение их решения для успешного развития теории. При разработке этих вопросов О. Ерманский проявил весьма тонкое понимание сложности, многоаспектности проблемы рациональной организации, высказав прогрессивную идею о необходимости комплексного подхода к ее анализу. Однако, выдвинув столь ценную в методологическом отношении исходную посылку, О. Ерманский так и не сумел положить ее в основу собственной концепции.

В своей наиболее крупной работе - книге <Теория и практика рационализации>, Ерманский предпринял попытку сформулировать предмет науки организации труда и управления. Дав определение рациональной организации как теории наилучшего оптимального использования всех видов энергии и всех факторов производства, он высказал убеждение, что предметом этой теории являются три основных принципа (закона): 1) принцип положительного подбора; 2) закон организационной суммы; 3) принцип оптимума. Помимо этих, основополагающих, по мнению О. Ерманского, принципов, теория должна формулировать частные принципы практической рационализации производства и управления.

Ознакомление  с главными теоретическими принципами О. Ерманского позволяет утверждать, что на него несомненное влияние оказали работы А.А. Богданова, которому принадлежит идея о существовании законов и принципов, свойственных любым организационным процессам. Особенно ощутимо проявилось это влияние при изложении О.А. Ерманским закона организационной суммы, суть которого заключается в том, что организационная сумма больше арифметической суммы составляющих ее сил. Но это возможно лишь тогда, когда все элементы производства (вещественные и личные) гармонично сочетаются в соответствии с принципом положительного подбора. Речь идет о таком сочетании, при котором эти элементы друг друга подкрепляют, усиливают. Применительно к производственной деятельности это означает правильный подбор инструмента к соответствующей работе с учетом его конструкции, веса, формы и пр. Это означает, далее, соответствие особенностей работника (его психических и физических качеств) особенностям профессии. Следует отметить, что и здесь О. Ерманский не был первопроходцем. Проблемами подбора широко занимались многие советские и западные теоретики. Таким образом, раскрывая содержание законов организационной суммы и положительного подбора, О.А. Ерманский ничего принципиально нового не сказал. Его заслуга в том, что он приблизил абстрактные теоретические конструкции А. Богданова к конкретной производственной деятельности, обобщив при этом прогрессивные достижения советской и западной научной мысли. Но значение первых двух принципов О. Ерманский усматривал прежде всего в том, что они обеспечивают условия для реализации третьего принципа, самого, по его мнению, главного в теории рационализации управления - принципа оптимума.

Физиологический оптимум - вот ядро концепции О. Ерманского . Ему принадлежит заслуга в постановке чрезвычайно важного, не утратившего своей актуальности и в настоящее время вопроса о критерии рациональности организации любой работы. Ерманский считает, что таким критерием не может являться скорость выполнения данной работы, определяющая интенсивность затрат энергии. Однако есть физические пределы повышения скорости работы. Нельзя, по Ерманскому, выдвигать в качестве критерия и пространство, ибо нередко в целях большей рациональности даже увеличивают длину пути, проходимого работающим органом при данном рабочем движении. Таким образом, критерий рациональности организации - не время и не пространство, сутью же их является взаимодействие сил природы. Ктакого рода взаимодействиям следует отнести и производственную деятельность, в которой силы человека (части природы) взаимодействуют с машинами, материалами и прочими вещественными факторами производства в том или ином сочетании. Главнейшими элементами в любой производственной деятельности, убежденно доказывал О. Ерманский, нужно считать: 1) расходуемая энергия всех производственных факторов (Е), 2) достигаемый при данной затрате энергии полезный результат (R).