Социология политической партии в условиях демократии (по Михельсу)

"СОЦИОЛОГИЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ  В УСЛОВИЯХ ДЕМОКРАТИИ"

Р. Михельс рассматривал возможность достижения демократии различными течениями. В своей работе он указывает на то, что большинство социалистических школ считают в будущем возможным достижение демократии; большинство людей аристократических взглядов признают ее хотя и общественно вредной, но осуществимой; консервативное течение эту возможность исключает полностью. Это течение проповедует необходимость в условиях любого человеческого сообщества "классовой политики", то есть политики господствующего класса - класса меньшинства.

Консерваторы не перестают называть демократию сказкой "государство", "народное представительство", "нация" - выражают только принцип, но не действительное состояние. Им принадлежит и теория о том, что вечная борьба между аристократией и демократией на является лишь борьбой между прежним меньшинством, защищающим свое господство, и новым честолюбивым меньшинством, стремящимся к завоеванию власти, желающим слиться с прежним или низвергнуть его. Результат любой классовой борьбы, по их мнению, состоит в замене - одно меньшинство сменяет другое в своем господстве над массами.

В. Парето предложил рассматривать социализм как особенно удобное средство для производства новой элиты из среды рабочего класса, усмотрев внутреннюю силу в способности его вождей противостоять преследованиям и надругательствам и выходить из них победителями. Михель говорит о том, что фактически совершается не замена, а скорее переплетение новых элементов элиты со старыми.

Такая циркуляция элит совершалась, правда, только в пределах одного и того же большого социального класса и  на почве политики. Все силы оппозиционной  партии направлены на вытеснение правящей партии, чтобы заменить одну группировку  господствующего класса другой. Но рано или поздно конкурентная борьба между отдельными группировками  господствующих классов заканчивается  примирением, неосознанный мотив которого - сохранение таким образом господства над массами или же его разделение.

Школа Сен-Симона не представляла себе будущее совсем без классов, хотя и ставила перед собой задачу освобождать понятие "класс" от всякого экономического содержания. Она предполагала создать новую  иерархию, хотя и без всяких привилегий от рождения, но с огромными приобретенными привилегиями - из "людей наиболее дружелюбных, умных, сильных создать  живое олицетворение ускоренного прогресса общества", способных к управлению в широком смысле слова.

Позднейшие социальные революционеры  отвергали правление большинства  не только в теории, но и па практике. Бакунин выступал против всякого участия рабочих во всеобщих выборах, т. к. был убежден в том, что и само свободное избирательное право в обществе, где народ, массы наемных рабочих в экономическом отношении зависят от имущего меньшинства, станет по необходимости иллюзорным.

Из всех буржуазных порядков демократия представляет собой самый наихудший. Республика, в которой мы видим  все же наивысшую форму буржуазной демократии, отличается, по Прудону, самым мелочным, фанатичным духом правления. Эго правление исходит из того, что может все совершать безнаказанно по единственной причине -  деспотизм всегда можно оправдать необходимостью действовать во имя республики и общего интереса. Даже политическая революция означаете не более чем смену авторитета.

Единственной научной теорией, которая может претендовать на серьезный  спор со всеми теориями, старыми  или новыми, выдвигающими тезис о  неизбежной необходимости длительного  существования "политического" класса, является марксистская. Она отождествляет  государство с господствующим классом.

Марксистское учение о сущности государства, связанное с верой  в революционную силу рабочих  масс и демократическое воздействие  обобществления средств производства, логически ведет к социалистическому строю. С точки зрения марксистов, капиталистический способ производства приводит к превращению подавляющего большинства населения в пролетариев и порождает, таким образом, сам по себе собственных могильщиков. После того как пролетариат мужает' и становится зрелым, он овладевает политической властью и объявляет частную собственность государственной. Этим актом он устраняет самого себя, поскольку вместе с ней исчезают нее классовые различия, а тем самым - и все классовые антагонизмы, другими словами, он упраздняет государство в качестве такового. Капиталистическое общество, разделенное на классы, нуждалось в государстве для организации господствующих классов с целью сохранения их способа производства и эксплуатации пролетариата. Прекращение существования государства равнозначно, таким образом, прекращению существования господствующего класса.

По новое, бесклассовое, коллективистское общество будущего, которое установится  на развалинах старого государства, нуждается в элите. Удовлетворительно управлять общественным богатством можно, только создав широкий слой чиновничества. Но в этом вопросе вновь возникают сомнения, последовательное осмысление которых ведет к полному отрицанию возможности бесклассового государства. Управление гигантским капиталом, особенно если речь идет о средствах, принадлежащих коллективному собственнику, предоставляет управляющим по меньшей мере столько власти, что и обладание собственным капиталом, частное владение.

А кроме того, формирование нового господствующего меньшинства в  результате того особого типа социализации, который вытекает из марксистской концепции  революции, будет опираться на мощный фундамент. По Марксу, между капиталистическим  и коммунистическим обществом находится  период революционного превращения  первого во второе, экономический период, которому соответствует переходный период, государство которого может быть ни чем иным, как революционной диктатурой пролетариата.

Диктатура одного лица существенно  не отличается по своим последствиям от диктатуры группы олигархов. По понятие "диктатура" противоположно понятию "демократия". Можно предположить, что группа, однажды овладевшая коллективными средствами власти, будет стремиться эту власть удержать. Есть поэтому угроза, что социальную революцию, ощутимую и зримую, сегодняшний господствующий класс поменяет на тайную, выступающую под покровом равенства демагогическую олигархию.

Проблема социализма - это не только экономическая проблема, состоящая  в том, насколько осуществимо  справедливое и экономически более  эффективное распределение богатства, но и проблема управления, проблема демократии.

Социологические явления ясно указывают на невозможность существования цивилизованного человечества без "господствующего", или политического, класса, обнаруживая признаки, свидетельствующие, что господствующий класс, если даже по своему составу и подвержен частым частичным переменам, представляет собой единственный фактор, имеющий непреходящее значение во всемирной истории. Правительство, или в ином случае государство, может быть, таким образом, всегда лишь организацией меньшинства, стремящегося навязать остальной части общества "правовой порядок", порожденный отношениями господства и эксплуатации и никогда не может быть порождением большинства, не говоря уж о том, чтобы быть его представителем. Большинство человечества никогда, видимо, не будет способно к самоуправлению. Даже в том случае, если когда-либо недовольным массам удастся лишить господствующий класс его власти, то  в среде самих масс с необходимостью появится новое организованное меньшинство, которое возьмет па себя функции господствующего класса. Большинство человечества будет вынуждено признать господство вышедшего из собственной среды ничтожного меньшинства и смириться с ролью пьедестала для величия олигархии.

Формула о необходимости смены  одного господствующего слоя другим и вытекающий отсюда закон олигархии  как предустановленной формы  человеческого общежития в больших союзах ни в коей мере не опровергают материалистическое понимание истории, не подменяют его, а только дополняют. Не существует противоречия между учением, согласно которому история состоит из непрерывного ряда классовых битв, и тем учением, но которому классовая борьба приводит к созданию повой олигархии, переплетающейся со старой. Марксистское понимание политического класса неуязвимо. Он всегда является результатом соотношения сил, борющихся в обществе за свое самовыражение.

Могут победить социалисты, но не социализм, гибнущий в момент победы своих приверженцев. Массы удовлетворяются тем, что, не щадя своих сил, меняют своих господ. Рабочим лишь выпадает честь быть участниками формирования правительства. Весьма скромный результат, если иметь в виду психологический феномен, когда самый что ни на есть благонамеренный идеалист за короткий период пребывания на посту вождя вырабатывает в себе качества, характерные для вождизма.

Партия не является ни социальным, ни экономическим образованием. Основой ее деятельности является программа. Теоретически выразить интересы Определенного класса она может, но практически вступление в партию никому не заказано, независимо от того, совпадают ли его личные интересы с положениями программы или нет. Так, например, социал-демократия является идейной представительницей пролетариата, но из-за этого вовсе не классовым организмом, а, напротив, в социальном отношении скорее классовой смесью. Т.к. состоит она из элементов, выполняющих в экономическом процессе вовсе не одинаковые функции. Классовое происхождение программы обуславливает между тем мнимое классовое единство. При этом все исходят из допущения будто элементы в партии, не принадлежащие классу, приносят в жертву свои собственные интересы, противоречащие интересам тех, кто к классу принадлежит. Будто они подчиняются "идее" чуждого им класса по принципиальным мотивам.

На практике же большое несовпадение в интересах между трудом и  капиталом не может быть устранено принятием какой-либо программы. Некоторые из немногочисленных представителей высших слоев общества, перешедших на сторону политической организации рабочего класса, будут ему преданы, но они "деклассируются". Большинство из них экономически по-прежнему будет иметь противоположные интересы независимо от внешней идейной общности с пролетариатом. Налицо противостояние интересов. В итоге между буржуазными и пролетарскими членами партии вполне может сложиться экономическая противоположность, перерастающая в политическую. В этом случае программа является мертвой буквой, а под "социалистическим" флагом то там, то здесь в партийном доме вспыхивает настоящая классовая борьба.

Там, где вожди сами включены в  партийный организм в качестве чиновников, их экономический интерес, как правило, совпадает с интересом партии как таковой. Вторая опасность заключается в появлении вместе с развитием партии противоположности между членами партии и ее вождями. Партия как внешнее образование, механизм, машина вовсе не тождественна с партийными массами и уж тем более классом. Партия - это только средство достижения цели. Если же партия становится самоцелью, с собственными, особыми целями и интересами, то она целенаправленно отделяется от класса, который представляет.

В любом органе сообщества, возникшем под влиянием разделения труда, возникает но мере его консолидации собственный интерес. По существование собственного интереса в общем союзе включает в себя существование трений и противоположность интересов по отношению к общему интересу. Более того, в результате выполняемых ими общественных функций различные социальные слои объединяются и образуют органы, представляющие их интересы. Так надолго они превращаются в явные классы.

Высший слой вождей в политически  организованном международном рабочем  движении в большинстве состоит  из парламентариев.

То, что современными социал-демократическими партиями руководят парламентарии, - свидетельство их преимущественно парламентского характера. Партии делегируют самых авторитетных своих представителей на самую авторитетную должность; на которой, по их разумению, можно принести самую большую пользу. Авторитет парламентария возрастает по еще двум причинам. С одной стороны, в результате того, что, чем дольше он находится на посту, которого его никто не может лишить в период полномочий, тем более независим он от партийной массы и в конечном счете - от партийного руководства. В момент избрания его зависимость от партии лишь опосредована. Непосредственно же он зависит от избирателей и поэтому обязан в конечном счете своим положением неорганизованной массе.

Сегодня партийные массы настолько  привыкли считать парламент главным  местом сражения за их интересы, что прилагают все усилия, чтобы облегчить дело своих стратегов, находящихся там. Это убеждение определяет отношение, масс к своим парламентариям. Массы старательно избегают любой резкой критики, способной каким-то образом ослабить позиции парламентской фракции, даже если эта критика носит принципиальный характер. Если же ее не удается избежать, то она из-за тех же опасений опровергается и решительно осуждается вождями.

Опираясь на более высокую компетенцию  по отдельным вопросам, депутаты фракции  социалистов считают, что они  стоят выше съездов, судов своей  партии и могут претендовать на право  принятия решения.

Вожди парламента присваивают права и приобретают черты закрытой корпорации и в отношении оставшейся части партии.

Еще более резко, чем в политической партии, господствующий характер вождей и их стремление управлять демократическими организациями по олигархическому  принципу проявляются в профсоюзном  движении.

Зарождение любого профсоюзного движения показывает, к какому широкому отрыву от демократии приводит первоначально  демократическое рабочее движение централизованная бюрократия. В профсоюзах чиновникам еще легче осуществлять и продолжать практику, которая не устраивает большинство представляемых ими членов.

Уже в течение многих лет центральные  правления профсоюзных объединений  отняли у своих членов и оставили только себе право определять подъемы  и спады движений за повышение заработной платы, а также решать вопросы о том, является ли та или иная забастовка "оправданной" или нет. Если на решение этого ключевого вопроса претендуют вожди и, более того, уже захватили его в свои руки, то это означает только одно: они исключают принцип элементарнейшей демократии и сами открыто провозглашают себя олигархами, в то время как массы, оплачивая расходы па содержание олигархов, должны с этим мириться. Конечно, это стремление вождей можно оправдать, исходя из соображений тактики и компетенции. По здесь речь о другом. Для нас важно лишь обратить внимание, сколь незначительны различия между тенденциями развития государственных олигархий (правительство, двор и т. д.) и олигархий пролетарских.