Слагаемые журналисткой деятельности

Посмотрим, как раскрываются в журналистике ведущие компоненты интеллекта.

В воспоминаниях  военных корреспондентов мы часто  встречаем строки о том, что им приходилось работать под бомбежкой  и обстрелом, в короткие промежутки привалов, когда остальные пытались хоть на минуту забыться сном. Труд в  экстремальных условиях, конечно, требует  исключительной сосредоточенности  внимания. Но и в обычной, повседневной жизни удача или неудача журналиста зависит от объема, распределяемости и переключаемости его внимания. Современники говорили, что особый профессионализм выдающегося публициста А. Аграновского заключался в том, что он легко входил в любую новую тему (буквально, как рыба в воду), вживался в неизведанный сюжет и досконально разбирался в нем. «Я обратил внимание» – эта фраза часто встречается в мемуарах тех, кто рассказывает о своем журналистском труде. Иногда невнимание к незначительной детали может подорвать доверие и к выступлению корреспондента, и к нему самому.

Несмотря на то, что  современная техника все больше и больше освобождает нас от необходимости  запоминать, память остается для журналиста уникальным механизмом, фиксирующим  факты, события, явления. Писатель К. Паустовский  считал, что память не только хранит материал, но и просеивает его, задерживая и отбирая в нем самое ценное. У каждого из нас по преимуществу развит какой-то отдельный вид памяти – зрительной, слуховой, логической или образной. Эта дифференциация существенна при рассмотрении вопроса  о специализации сотрудников  СМИ – газетчиков, работников теле- и радиостудий, фотомастеров, дизайнеров, репортеров, аналитиков, публицистов. Так, в репортажах В. Пескова, совместившего в себе талант писателя и фотографа, в повествование часто вплетаются удивительно яркие в своей конкретности зрительные образы, не просто воспроизводящие то, что журналист видел когда-то, но и создающие атмосферу достоверности и доверительности. А в работах М. Шагинян мы становимся свидетелями воскрешения логики поиска, исследования проблемы или ситуации. Таким образом, память – важнейшая частица творческой индивидуальности.

Очевидно, что журналист  не может полностью оторваться от фактов реальной жизни, уйдя в мир  абстрактных формул или художественных образов. Воображение и интуиция так же необходимы ему, как, скажем, писателю или математику. Воображение, позволяющее увидеть результат  действия, его идеальную цель, не только помогает включить «мыслительные  механизмы», но и создать образ, который  отразит реальные черты действительности. Например, смысловым стержнем одного из очерков А. Аграновского стал образ растущего леса – той силы, которая меняет жизнь к лучшему, несмотря на все неурядицы, мелкие дрязги, склоки, раздоры и зависть. Воображение способно дорисовать то, что скрыто от поверхностного взгляда. В. Песков в публикациях о природе не просто пытается проникнуть в мир ощущений крылатых и четвероногих героев его очерков, репортажей и зарисовок. Он хочет заставить человека взглянуть на себя глазами других живых существ и, может быть, поучиться у них благородству.

Для журналиста характерен такой феномен, как социологическое  воображение, состоящее «в умении переключать  внимание с одной перспективы  на другую, строить адекватный подход к пониманию общества в целом  и его компонентов». Его сущность заключается в комбинации идей, о  которых вряд ли кто-то может подумать, что их можно соединить. Кроме  того, социологическое воображение  не позволит авторской фантазии перейти  ту черту, где от трагического до смешного один шаг и правду уже нельзя отличить от откровенной лжи.

Тесно связана с  информационными процессами интуиция (этимологически это слово восходит к латинскому глаголу intueri, означающему «пристально, внимательно смотреть»), которая помогает решить задачу, максимально сократив (или вообще минуя) необходимые логические операции. У интуиции есть очень интересное свойство: она обостряется, когда мы сталкиваемся с чем-то непонятным, и дает возможность компенсировать недостающую информацию. Петербургская журналистка Н. Корконосенко рассказывала, как ей довелось готовить материал о научном коллективе. Она встретилась со многими сотрудниками института, и ее чисто интуитивно покоробила вроде бы ничего не значащая фраза одного из них. За случайно брошенными словами журналистка почувствовала самоуверенность и наглую развязность. И она оказалась права. После публикации статьи ученые благодарили автора за точность диагноза, поставленного их слишком самонадеянному коллеге.

Но даже очень  сильной интуиции недостаточно, чтобы  журналист ощутил себя профессионалом. Он должен обладать знаниями, расширять  и обогащать их. Это становится возможным, если его мышление будет  направленно на разрешение противоречий, объективно присущих действительности.

Исследователь СМИ  И.М. Дзялошинский считает, что с помощью такого критерия, как отношение к противоречию, можно рассмотреть несколько стилей журналистского мышления: мифологическое (игнорирующее противоречия), формально логическое (стремящееся к уничтожению или примирению противоречий) и диалектическое (ориентированное на выявление реальных противоречий как движущей силы любых явлений).

Миф стал в глубокой древности выражением первой попытки  человека осознать причинную связь  явлений. Он оказался исключительно  живучим, и «изгнать» его из нашего мышления так и не удалось. Сегодня  миф возрождается во многом благодаря  средствам массовой информации. Есть более 500 определений мифа. Некоторые  ученые истолковывают его как  состояние сознания, при котором  растворяются грани между всеми  так называемыми «бинарными оппозициями». Так обозначается универсальное, по мнению культурологов, средство познания мира. Оно отражает двоичность реальности и лежит в основе любой картины  действительности: хорошее – дурное, прошлое – будущее и т.д. Это  не значит, что бинарные оппозиции  делают мир черно-белым. В нем  остается множество оттенков и промежуточных  структур (неведомое – полагаемое – известное). Мышление не догматизируется, а приобретает большую четкость; окружающее воспринимаются человеком  более ясно и не кажется ему  хаотичным и туманным скоплением непонятного. Когда разница между  бинарными оппозициями перестает  ощущаться, сознание регрессирует в  мифологическое.

Журналист способен осознанно включиться в мифотворчество (если понимать миф как сказку, вымысел, иллюзорное представление о явлениях и событиях), но он может превратиться в его жертву (например, когда  оппозиция добро – зло вытесняется  другой: свой – чужой, вождь –  враг вождя и т.п.), репродуцируя мифы неосознанно. Исключительно стабильные способы «прочтения мифа» – ритуал, магическое действие. Их участниками  и создателями часто становятся журналисты, «священнодействуя» в телешоу, воспроизводя в своей деятельности модель мифологического сознания, символизирующую  замкнутость, повторяемость, цикличность  жизни.

Человечество пока еще не обрело панацеи от мифа. Даже научное знание как антитеза ему  тоже способно мифологизироваться. «Мифоустойчивость» журналиста зависит от многих элементов личности. Очевидно, что без определенных качеств мышления эту сопротивляемость выработать невозможно.

Конечно, журналисту необходимо владеть основами логики –науки о правильном мышлении, применять  в своем творчестве общелогические методы познания (анализ, синтез, абстрагирование, обобщение, индукция, дедукция, аналогия, моделирование). Не менее существенна для него и способность рассматривать явления в многообразии их связей, взаимодействий, противоположных сил, тенденций, в изменении и развитии, иначе говоря, диалектически. Искусство диалектического мышления требует серьезной теоретической подготовки, большой дисциплины ума. Подняться до способности осмысления того, как взаимоотносятся единичное и общее, явление и сущность, случайное и необходимое, возможное и действительное, могут не все журналисты. Умение системно воспринимать мир, осознавать противоречивость бытия и придерживаться историзма в исследовании развивающихся объектов, конечно, достигается большим трудом. В прессе мы чаще всего сталкиваемся с так называемым повседневным мышлением, отражающим мир не в форме абстракций, а в богатстве конкретных событий и отношений, оценок и настроений, мыслей и образов. Поэтому для журналиста важно гармоничное соотношение между пониманием этого мира в его конкретности и научным постижением истины, объективным, обобщенным воспроизведением действительности.

В последние годы отечественные специалисты, занимающиеся проблемами массмедиа, обратили внимание на необходимость развития социологического мышления журналиста. Подчеркивая, что недопустимо противопоставлять обыденное сознание социологическому, исследователи, тем не менее, выявляют черты, их различающие. Социологическая культура мышления журналиста позволяет ему подняться над собственным повседневным опытом, преодолеть ограничения, связанные со спецификой определенной ситуации, воспитать уважение не только к факту, но и к точному теоретическому знанию, раскрывающему глубинное содержание этого факта.

Мысль, сознание, разум  многими поколениями журналистов  рассматривались как величайшая ценность. В «Письмах из Казанского университета», увидевших свет в  конце 1960-х гг., А. Аграновский рассказал о поучительном эпизоде. К ректору вуза пришли ученые просить деньги на оборудование для лаборатории. Руководитель ответил: «Дайте мысль. Под мысль дам лабораторию». Поиск мысли стал лейтмотивом творчества самого Аграновского. Критики писали, что он как бы возвращал понятиям их истинный смысл. Он заставлял читателя думать, вовлекал его в процесс сомышления. Хорошо пишет тот, кто хорошо думает. Эти слова Аграновского могли бы принадлежать многим газетчикам – и живущим сегодня, и давно ушедшим от нас.

Но в деятельности, тем более творческой, человек  представлен целостно, в единстве его интеллектуальных, эмоциональных  и волевых качеств. Сложная гамма эмоций и не менее сложный комплекс чувств не просто сопровождают все этапы журналистской работы, но и сохраняются в ткани его произведений и таким образом передаются читателям, слушателям, зрителям.

Конечно, эмоциональный  спектр журналиста индивидуален, однако и здесь можно выявить черты  определенных профессиональных групп. Социологические исследования, проведенные  в первой половине 1990-х гг., выявили, что среди опрошенных сотрудников  СМИ было больше тех, кто обладает радостным ощущением жизни, затем  следовали люди эмоционально уравновешенные. На третьем месте оказались их раздражительно-тревожные коллеги.

Как считают психологи, познавательные процессы не оказывают  существенного воздействия на биологические  свойства человека, а вот эмоции как раз и служат тем механизмом, который способствует изменению  внутренней среды организма под  влиянием внешних воздействий. Поэтому  одна из необходимых черт: Эмоциональная устойчивость и самоконтроль принципиально значимы для тех, кто постоянно имеет дело с событиями быстро меняющейся реальности личности журналиста – зрелость его эмоционального мира.

Настроения, определяющие границы положительных и отрицательных  переживаний, сильно, бурно протекающие  аффекты, страсти, подчиняющие себе мысли и действия журналиста, могут  оказать существенное влияние и  на то, как исполняет он свои профессиональные обязанности, и на психофизиологическое состояние его аудитории. Журналистике противопоказаны в равной степени  и эмоциональная бедность, и «эмоциональный перехлест». Однажды зрители увидели  на экранах своих телевизоров  расстроенную С. Сорокину (тогда она  работала в программе «600 секунд»). Перед выходом в эфир ее оскорбили. Эмоциональная открытость, женская незащищенность в сочетании с очевидной твердостью характера вызвали симпатию аудитории. А вот излишняя экспрессия и сильный эмоциональный напор музыкального комментатора – журналистки, популярной несколько десятилетий назад, – получили совсем иную оценку. Современники не без иронии замечали: во время выступления этой, несомненно, талантливой ведущей хочется отодвинуться подальше от телевизора.

Чрезвычайно значимы  в журналистской профессии чувства  – высший продукт развития эмоциональных  процессов. В чувствах, связывающих  между собой познавательные процессы, переживания, эмоциональные реакции, выражается социальная сущность человека.

Богатство эмоциональной  палитры всегда отличало лучших российских журналистов. До сих пор остается непревзойденной способность В.Г. Белинского проникать в мир чувств героев литературных произведений. В  его знаменитой статье «Взгляд на русскую литературу 1847 года» мы читаем о людях, которым свойственны  чувство деликатности и приличия, нервическая чувствительность, болезненная  раздражительность, мрачное отчаяние, холодное уныние. Они испытывают уважение, удивление, благоговение, любят, дружат, страдают. А с какой болью звучат слова Белинского, обращенные к Гоголю, изменившему, по мнению критика, идеалам  борьбы за справедливость.

Наивысший подъем гражданских  чувств сохранили репортажи В. Пескова, посвященные освоению космоса. Когда наша ракета достигла Луны, он писал: «Сегодня такая ночь! Сегодня нельзя уснуть. Надо записать все, что слышу и чувствую, чтобы не истерлась в памяти эта ночь. Посчастливилось бы прочитать этот листок лет через двадцать, чтобы снова почувствовать волнение, каким жила Земля в эту замечательную ночь». О полете Ю. Гагарина он скажет так: «Мы помним день нашей первой любви», выразив настроение тысяч людей, которые высыпали тогда на улицы, охваченные единым порывом радости.

Для журналиста принципиально  значимы этические чувства. Они  программируют его поведение, отражают его гармонию или дисгармонию  с обществом. Именно они обусловливают  выбор человеком любимого дела. Большую  регуляторную нагрузку несет на себе совесть (психологи соотносят этимологию этого слова с требованием  вести себя в соответствии с определенными  нормами – «со-вести»). Столь же актуальны для журналистской профессии познавательные чувства – любознательность, любовь к истине, жажда знаний, радость открытия. От силы интеллектуальных чувств зависит работоспособность человека.

Различать прекрасное и безобразное помогают эстетические чувства, вкус (восприимчивость к  эстетическим явлениям), эстетические переживания как сложная система, объединяющая различные эмоции в  ходе образного восприятия действительности. Эстетические чувства особенно ярко проявляются при создании художественно-публицистических произведений, радио- и телевизионных  программ. Так, ощущение меры, сдержанного  достоинства присуще телепередачам  А. Белинского о мастерах искусств. Без развитого чувства прекрасного  невозможна деятельность мастеров фоторепортажа. Отсутствие вкуса болезненно сказывается  на содержании и форме журналистских  текстов, на всем облике газетно-журнальной продукции, на манере речи радиокорреспондентов и стиле поведения телеведущих. Видимо, вкус наравне с эстетическими  чувствами иммунизирует человека от пошлости.