Эстетика

Введение

Слово «эстетика» — одно из наиболее употребимых в нашей повседневной жизни, рассеяно в разных ее сферах. Говорят об эстетике одежды, эстетике спектакля, эстетике фильма, эстетике интерьера и т.д. Как известно, понятие эстетики обозначает и философскую науку об искусстве.

Многообразие использования понятия  «эстетика» за пределами науки — свидетельство его широкой содержательности, длительности исторического пути, в ходе которого возникали разные его ипостаси. При всем различии употребления на обыденном и профессиональном уровнях («эстетика интерьера», «эстетика спектакля») это понятие обозначает некий единый принцип, обобщающее чувственно-выразительное качество как произведений искусства, так и предметов повседневного обихода, феноменов природы. На это обратил внимание еще немецкий просветитель А. Баумгартен, когда в середине XVIII в. ввел в оборот само понятие «эстетика» (от греч. aistheticos — чувственный, относящийся к чувственному восприятию).

Однако история эстетики как  мировой науки восходит своими корнями к глубокой древности, к древним мифологическим текстам. Всегда, когда речь шла о принципах чувственной выразительности творений человеческих рук и природы, обнаруживалось единство в строении предметов и явлений, способных сообщать чувства эмоционального подъема, волнения, бескорыстного любования, т.е. закладывались традиции эстетического анализа. Так сложилось представление о мире выразительных форм (созданных человеком и природой), выступавших предметом эстетической рефлексии.

Активно обсуждалось их строение и  внутренняя структура — связь  чувственной оболочки с символическим, духовным содержанием, совмещенность в эстетическом явлении осознаваемых и невыразимых с помощью слов качеств и т.д. Свойства произведений и сопутствующие им чувства эмоционального подъема описывались через понятие прекрасного, явившееся центральным в эстетической науке. Все прочие эстетические понятия (возвышенное, трагическое, комическое, героическое и т.п.) обретали свой смысл только через соотнесенность с категорией прекрасного, демонстрируя безбрежные оттенки разных типов чувственного восприятия мира.

Строго говоря, все здание эстетической науки строится на единственной категории прекрасного. Доброе — прерогатива этики; истинное — науки; другие, более частные эстетические категории (трагическое, сентиментальное, возвышенное и т. п.) являются категориями-«гибридами», вмещающими в себя и этическое, и религиозное содержание. Важно понимать, что фокусирование в каком-либо понятии определенного типа эмоциональных реакций вовсе не означает, что перед нами — тот или иной тип эстетического отношения.

1. ТЕОРИЯ ОБРАЗА И СТАНОВЛЕНИЕ КАНОНА В ЭСТЕТИКЕ ВИЗАНТИИ

Византия, - одно из государств, которое внесло большой вклад  в развитие культуры в Европе Средних веков. В истории Византии принадлежит особое, выдающееся место. В художественном творчестве Византия дала средневековому миру высокие образы литературы и искусства, которые отличались благородным изяществом форм, образным видением мысли, утонченностью эстетического мышления, глубиной философской мысли. По силе выразительности и глубокой одухотворенности Византия многие столетия стояла впереди всех стран средневековой Европы. Прямая наследница греко-римского мира и эллинистического Востока, Византия всегда оставалась центром своеобразной и воистину блестящей культуры.

Формирование византийской эстетики происходит в 4–6 вв. В ее основе лежат  учения представителей восточной патристики Григория Назианзина, Афанасия Александрийского, Григория Нисского, Василия Великого, Иоанна Златоуста, а также произведения Псевдо-Дионисия Ареопагита – Ареопагитики, оказавшие огромное влияние на средневековую эстетика как Востока, так и Запада. Абсолютной трансцендентной красотой в этих эстетических учениях представал Бог, который влечет к себе, вызывает любовь. Познание Бога осуществляется любовью. Псевдо-Дионисий писал, что прекрасное в качестве конечной причины есть предел всего и предмет любви. Оно также есть образец, ибо сообразно с ним все получает определенность. Византийские мыслители разделяли понятие трансцендентной и земной красоты, соотнося его с иерархией небесных и земных существ. По Псевдо-Дионисию, на первом месте находится абсолютная божественная красота, на втором – красота небесных существ, на третьем – красота предметов материального мира. К материальной, чувственно воспринимаемой красоте отношение византийцев было двойственным. С одной стороны, она почиталась, как результат божественного творения, с другой, порицалась как источник чувственного наслаждения.

Одной из центральных проблем византийской эстетики была проблема образа. Она  приобрела особую остроту в связи  с иконоборческими спорами (8–9 вв.). Иконоборцы полагали, что образ должен быть единосущ первообразу, т.е. являться его идеальной копией. Но поскольку первообраз представляет собой идею божественного начала, то он не может быть изображен с помощью антропоморфных образов.

Иоанн Дамаскин в проповеди Против отвергающих святые иконы и Федор Студит (759–826) в Опровержениях иконоборцев настаивали на различении образа и первообраза, доказывая, что изображение божественного архетипа должно быть тождественно ему не «по сущности», а только «по имени». Икона – это изображение идеального видимого облика (внутреннего эйдоса) первообраза. Эта трактовка соотношения образа и первообраза основывалась на понимании условного характера изображения. Образ понимался как сложная художественная структура, как «неподобное подобие».

Свет. Одной из важнейших категорий византийской эстетики является категория света. Ни в какой другой культуре свету не придавалось такого значения. Проблема света в основном разрабатывалась в рамках эстетики аскетизма, сложившейся в среде византийского монашества. Эта интериорная эстетика (от лат. interior – внутренний) имела этико-мистическую ориентацию и проповедовала отказ от чувственных наслаждений, систему особых духовных упражнений, нацеленных на созерцание световых и других видений. Основными ее представителями являлись Макарий Египетский, Нил Анкирский, Иоанн Лествичник, Исаак Сириянин. Согласно их учению, свет является благом. Различаются два вида света: видимый и духовный. Видимый свет способствует жизни органической, духовный объединяет духовные силы, обращает души к истинному бытию. Духовный свет не виден сам по себе, он скрывается под различными образами. Он воспринимается глазами ума, мысленным взором. Свет в византийской традиции предстает более общей и более духовной категорией, чем прекрасное.

Цвет. Другой модификацией прекрасного в эстетике Византии является цвет. Культура цвета явилась следствием строгой каноничности византийского искусства. В церковной живописи была разработана богатая символика цвета и соблюдалась строгая цветовая иерархия. Каждый цвет таил в себе глубокий религиозный смысл.

Византийская эстетика пересматривает систему эстетических категорий, по-иному, чем античная, расставляет акценты  в этой сфере. Она в меньшей  мере уделяет внимание таким категориям, как гармония, мера, прекрасное. В  то же время в системе идей, получивших распространение в Византии, большое  место занимает категория возвышенного, а также понятия «образ» и  «символ».

Символизм является одним из самых характерных явлений средневековой культуры как Востока, так и Запада. Символами мыслили в теологии, литературе, искусстве. Каждый предмет рассматривался как изображение чего-то ему соответствующего в сфере более высокой, становился символом этого более высокого. В средние века символизм был универсален. Мыслить – означало вечно открывать скрытые значения. Согласно патристической концепции, Бог трансцендентен, а Универсум представляет собой систему символов и знаков (знамений), указывающих на Бога и духовную сферу бытия. В эстетическом средневековом сознании произошла подмена чувственного мира миром идеальным, символическим. Средневековый символизм приписывает живому миру свойство отражательности, иллюзорности. Отсюда происходит и тотальный символизм христианского искусства.

На уровне художественной практики сложная внутренняя взаимосвязь  социально-исторической ситуации, философско-религиозных, этических и эстетических воззрений и отношений определенной культуры выявляется в системе принципов художественного творчества — в соответствующем творческом методе.

Среди главных факторов, определивших сущность византийского  творческого метода, следует указать  на то особое место, которое было отведено эстетическому в системе византийского мировосприятия, а именно, на своеобразную гносеологическую функцию эстетического. Эта особенность требовала новых методов художественного мышления, связанных с конструированием особого мира художественной реальности. При этом необходимо помнить, что гносеологическая функция византийского искусства, а принципе отличалась от гносеологической доминанты реалистического метода художественного творчества, ибо христианская гносеология не ставила своей конечной целью познание реальной действительности.

В основе византийского творческого  метода находился поиск конкретно-чувственного (в частности, живописного) нетождественного аналога трансцендентной идеи, имманентной миру бытия. В результате византийские мастера пришли к созданию самобытного художественного мира, не адекватного, как любая художественная реальность, и практически не подобного ни миру эмпирического «бывания», ни сфере «сверхбытия». Созданный ими своеобразный мир (со своими пространственно-временными и цветоритмическими закономерностями) противостоял как уровню «неба», так и уровню «земли», ибо он был образом и антитезой первого уровня, но строился с использованием материала и деформированных элементов, а также некоторых способов их организации второго уровни, хотя и по своим особым законам. Своим бытием он объединял их в единой структуре художественных оппозиций.

Рассмотренные выше теории образа и иконы показывают, что  изображение ценилось в Византии за свою информативность; в этом плане  оно уподоблялось словесному тексту, который еще у Филона и ранних христиан обладал несколькими уровнями значений. У Максима Исповедника «литургический образ» имел, по крайней мере, четыре смысловых уровня. Вся эта дифференциация автоматически переносилась и на восприятие искусства, во многом определяя его художественную структуру.

В соответствии с культовой  и художественной практикой византийская живопись, в частности, запечатлевала  важнейшие события библейской истории, а также образы Христа, Богоматери, главных персонажей Ветхого и  Нового заветов, мучеников и святых, почитаемых церковью. Каждое событие  и каждый образ в системе восточно-христианского  миропонимания воспринимались в  качестве некой вневременной и внепространственной  неизменной реальности — части «Церкви», понимаемой как таинственная космическая  организация, объединяющая людей с  богом. Естественно, что визуальная структура этих изображений должна была отражать их метафизическую сущность,—  то есть мыслилась постоянной. Поэтому  структурным принципом византийского (и шире, всего восточно-христианского) искусства стал иконографический канон, игравший роль структурной доминанты  творческого метода византийских мастеров.

Каноничность, как известно — определенная характеристика типа культуры. Она присуща многим культурам  древности и средневековья. Однако степень каноничности может быть различной.

Высокая степень всесторонней канонизации византийского искусства  позволяет нам предположить, что  канон был одной из значимы  эстетических категорий византийской культуры. К сожалению, проблема канона не получила теоретической разработки у византийских мыслителей, и при ее анализе приходится опираться исключительно на материал искусства.

Каноничность, как и ряд  других характеристик византийской культуры, была теснейшим образом  связана с системой миропонимания  византийцев. Лежащие в ее основе идея образа (восприятие любого элемента мира в качестве образа, знака сущности), принцип иерархичности и статическая  система антиномий, требовавших  постоянного созерцательного углубления в одни и те же феномены (образы, знаки, формулы, тексты и т.п.), привели к организации культуры по стереотипному принципу. При этом возник ряд стереотипных уровней: этикетность придворного церемониала, богослужебный канон, народные обряды, каноничность литературы и живописи и т.п. Все они в структуре общей культуры были тесно связаны и оказывали друг на друга постоянное влияние. Здесь мы остановимся только на каноне изобразительного искусства как феномене, наиболее полно отражавшем эстетическую сущность этого понятия, хотя много интересного для истории эстетики может дать анализ и других канонических уровней византийской культуры, в частности богослужебного канона, регламентировавшего культовое действо, или канона литературного.

Иконографический  канон, в широком смысле включавший в себя канон пропорций и цветовой канон, выполнял в византийском искусстве ряд важнейших функций. Прежде всего, он нес информацию утилитарного, историко-повествовательного плана, то есть брал на себя всю нагрузку описательного религиозного текста. Иконографическая схема в этом плане практически была тождественна буквальному значению текста.

Здесь необходимо подробнее  остановиться на важной для всего  восточно-христианского искусства  проблеме (хотя она актуальна и  для многих других культур) взаимосвязи  изобразительного искусства литературы. Известно, что уже раннехристианское  и ранневизантийское искусство, отказавшись от изображения явлений  реальной действительности, строило  свою систему, опираясь исключительно  на литературный материал. Как отмечает А. Грабар, число факторов, способных  дать этому искусству творческий импульс, было ограниченным.