Внешняя политика США

На фоне таких внешнеполитических настроений американцев формируется внешняя  политика США. Современная американская внешнеполитическая стратегия включает целый комплекс задач:

1. Сохранить и улучшить взаимоотношения с союзниками Соединенных Штатов в Европе (страны НАТО), Азии (Япония) и Америке (Мексика, Канада). В последние годы ХХ века между США и Европой возникли разногласия по вопросам: противоракетная оборона (ПРО), планы Европейского союза по созданию сил быстрого реагирования, торговые споры, генетически измененные продукты питания и т.д.

За многими подобными разногласиями стоит реакция (точнее недовольство) Европейского сообщества мощью Америки, а также обида на то, что время от времени Соединенные Штаты предпринимают односторонние действия, не особенно заботясь о том, что думает по этому поводу Европа. В свою очередь Америка обеспокоена перспективой принятия Европой своего особого курса по мере того, как ЕС станет добиваться большей согласованности в вопросах экономики и внешней политики.

Однако несмотря на наличие вполне реальных разногласий и трений, европейцы по-прежнему полагаются на Соединенные Штаты в сфере безопасности. Европу и США также объединяют общие экономические интересы и демократические ценности. В связи с этим можно предположить, что хотя во взаимоотношениях США и ЕС и в дальнейшем сохранятся трения и разногласия, “трансатлантический развод” не состоится.

В контексте  развития взаимоотношений США с  Европой актуализируется вопрос о НАТО – Североатлантическом альянсе, в котором участвуют фактически все наиболее влиятельные страны Европы, но возглавляют который Соединенные Штаты. По заявлению госсекретаря Колина Пауэлла (март 2001 г.), “мы [США и их европейские партнеры по НАТО и ЕС] должны помнить, что Альянс по-прежнему жизненно важен. Я постараюсь донести до них [партнеров] мысль о том, что Соединенные Штаты будут и впредь взаимодействовать с этим Альянсом, равно как и с Европейским союзом. И мы можем его укрепить. Он не исчезнет. Он не распадется”.

В Западном полушарии современная внешняя  политика США направлена на дальнейшее развитие взаимополезных связей с Канадой  и Мексикой. Не случайно свои первые встречи президент Буш провел с премьер-министром Канады Кретьеном  и президентом Мексики Фоксом. По словам госсекретаря Колина Пауэлла, США понимают, “насколько важна  для нас Мексика – наш второй по масштабам партнер после Канады”. В расширении делового сотрудничества США и Мексики особая роль отводится НАФТА (Североамериканская ассоциация свободной торговли). По мнению К. Пауэлла, “НАФТА представляет собой мощный двигатель, который может помочь сломать барьеры и дать Мексике возможность создавать у себя рабочие места для мексиканцев и решать проблему иммиграции, с которой сталкиваемся все мы”.

Опыт  нового века свидетельствует, что вторым по важности направлением внешней политики Соединенных Штатов являются их взаимоотношения  с Россией. В настоящее время  у американской элиты и общества почти не осталось иллюзий относительно того “перехода, который осуществляет Россия”. Россия, по мнению американских политиков и ученых, находится  в условиях глубокого экономического, социального и демографического кризиса и построение там рыночной экономики и по-настоящему демократической  системы весьма проблематично (“является, по словам Р. Либера, мягко говоря, делом долгим и непростым”). С другой стороны, Россия уже не представляет собой глобальную угрозу для американских интересов.

В том  случае, если Москва будет проводить  политику, противоречащую американским интересам, администрация Буша будет  “стараться ей препятствовать”. В таких обстоятельствах, “задача администрации Буша будет состоять в том, чтобы довести до сведения российского руководства, что подобная политика является серьезной преградой на пути улучшения отношений двух стран. Ее продолжение уменьшает шансы России на получение доступа к западным капиталам и технологиям”. Таким образом, США не остановятся перед прямым экономическим и политическим давлением на Россию.

При этом США объективно не заинтересованы в  усилении хаоса и дезинтеграции  в России, в том числе и из-за опасности потери централизированного  контроля над ядерным оружием. По словам министра обороны США Дональда Рамсфелда, американская “политика  должна учитывать, что безопасности Америки угрожает не столько сила России, сколько ее слабость и непоследовательность. Значит, необходимо обратить непосредственное внимание на безопасность и надежность содержания российских ядерных сил  и запасов”.

Нестабильная  и озлобленная Россия, по мнению американских политиков, более опасна для США и всего мирового сообщества, чем стабильная страна, видящая и  имеющая перспективы улучшить свои экономические и политические позиции. По словам Кондолизы Райс, советника  по национальной безопасности президента Буша, “следует признать, что безопасности Америки меньше угрожает сила России, чем ее слабость и непоследовательность. Соединенным Штатам необходимо признать, что Россия является великой державой, в отношении которой у нас  всегда будут как конфликтующие, так и совпадающие интересы”.

Взаимоотношения с Китаем. Прежние администрации  Б. Клинтона пытались добиться баланса между конструктивным взаимодействием с Пекином (содействие экономической модернизации), с тем чтобы сделать китайское общество более открытым и демократическим, и конфронтацией с китайским режимом в целях удержания последнего от столкновения с Тайванем, а также предотвращения поставок китайских ракетно-ядерных технологий третьим странам.

Взаимоотношения с КНР представляются американской администрации трудной задачей, поскольку в начале ХХI века Китай увеличил свои военные расходы на 17% в рамках проводимой им модернизации вооруженных сил. Китай продолжил развертывание МБР (межконтинентальных баллистических ракет), нацеленных на Соединенные Штаты, а также снабжал иракские силы ПВО оптико-волоконными коммуникационными кабелями и т.д.

В связи  с этим перед США встала задача добиться баланса стимулов и “антистимулов” (угроз), способных воздействовать на поведение Китая. Одновременно администрация  Буша должна предоставлять гарантии безопасности своим союзникам – Японии и Южной Корее в контексте потенциальной китайской угрозы.

Задача  осуществления “сбалансированной” политики в отношении КНР сближает позиции администраций Дж. Буша и Б. Клинтона. Американское правительство отмечает по-прежнему двойственный или даже многослойный характер взаимоотношений США и Китая. Показательно в этом смысле выступление К. Пауэлла на слушаниях по его утверждению на должность госсекретаря в сенатском комитете по иностранным делам (17 января 2001 г.). “Китай для нас не стратегический партнер, но и не наш неизбежный и непримиримый противник. Китай – конкурент и потенциальный соперник в регионе, но еще и торговый партнер, готовый к сотрудничеству в тех областях, включая Корею, где наши стратегические интересы пересекаются. Все это Китай, но Китай не враг, и наша задача – сохранить такое положение”.

По вопросу  о Тайване США признают тезис  о том, что есть только один Китай. В этом смысле Тайвань – часть Китая. Соответственно признается, что разрешение разногласий КНР и Тайваня является делом обеих заинтересованных сторон, разумеется при неиспользовании военной силы. При этом Соединенные Штаты не снимают с себя ответственности за поддержку, в том числе и военную, Тайваня. По словам госсекретаря К. Пауэлла, США будут “поддерживать Тайвань и удовлетворять его оборонные потребности в соответствии с нашим Законом об отношениях с Тайванем”.

Традиционно значимым для США является ближневосточное  направление внешней политики. Проблема Ближнего Востока включала на момент прихода к власти администрации  Буша арабо-израильский конфликт и  конфронтацию с режимом Саддама  Хусейна в Ираке. Угрозы и вызовы безопасности США с Ближнего Востока  признавались Белым домом как  “таящие в себе наибольшую опасность”.

Особенно  трудной для США в смысле конкретизации  политики являлась в 2001–2002 гг. проблема Ирака. И наоборот, конфликт между Израилем и палестинцами перестал быть предметом такого же интенсивного внимания, как при администрации Б. Клинтона. Отказ Ясира Арафата “от самых перспективных из когда-либо выдвигавшихся мирных предложений” и бесконечные вспышки насилия свидетельствуют о том, что палестинское руководство не желает прекращения конфликта с Израилем. В связи с этим главной задачей администрации Буша на Ближнем Востоке становится предотвращение перерастания конфликта в войну. При этом эксперты по внешней политике предлагали Америке переждать, пока уровень насилия спадет и появится перспектива заключения какого-либо промежуточного соглашения, т.е. занять выжидательную позицию фактического невмешательства в арабо-израильский конфликт.

Важнейшей внешнеполитической задачей администрации  Дж. Буша в новом веке является перестройка оборонной политики США с учетом перемен в мире после окончания холодной войны и в свете революционных изменений в области военных технологий. Особое внимание Белый дом и Пентагон уделяют вопросам противоракетной обороны (ПРО) и борьбы с терроризмом.

Официальная позиция Вашингтона по проблеме ядерного сдерживания ярко представлена в  высказываниях советника по национальной безопасности президента г-жи Кондолизы  Райс. На брифинге в Белом доме 22 февраля 2001 г. она заявила, что “система противоракетной обороны, о которой мы говорим, предназначена для защиты от угроз со стороны государств, подобных Ирану и Северной Корее, где режим нераспространения стал весьма несовершенен и где наблюдается распространение ракетных технологий, что вызывает у нас большую озабоченность”.

По мнению Джозефа Байдена, сенатора-демократа, члена Сенатского комитета по международным  отношениям, “основную угрозу безопасности США представляет оружие массового  уничтожения. Мы должны выработать новую  стратегию сдерживания, призванную нейтрализовать опасность применения террористами или государствами-изгоями  ядерного, химического и биологического оружия с помощью ракет-носителей”. Америка должна сохранить международный  консенсус в деле нераспространения новых технологий в “преступные руки”. “Недавно (2001 г.) группа первоклассных специалистов, специально созданная для изучения этого вопроса, настойчиво рекомендовала нам в течение ближайших десяти лет израсходовать около 30 млрд долл. на программы по обеспечению безопасности “беспризорных ядерных боеголовок” в России и удержанию российских ученых от продажи своих знаний и опыта государствам-изгоям”.

По вопросу  о развертывании программы ПРО в самих Соединенных Штатах существуют разногласия на межпартийном уровне. Так, большинство республиканцев ставило под сомнение полезность контроля над ядерным оружием и высказывалось за скорейшее развертывание национальной системы противоракетной обороны. Показательна в этом смысле позиция представителя республиканской партии, сенатора Джесси Хелмса, который отверг (2001 г.) необходимость достижения консенсуса с оппонентами данной программы на международной арене, особенно с Россией. “В юридическом смысле администрация Буша не видит никаких препятствий для создания любой национальной системы противоракетной обороны по своему выбору. Лично я не считаю, что перезаключение Договора по ПРО с Россией позволит нам создать необходимую систему обороны”. (Речь шла о Российско-американском договоре от 1972 г.).

Большинство демократов, наоборот, поддерживало меры в области контроля над вооружением  и скептически относилось к необходимости  срочного развертывания противоракетной  обороны. Так, по мнению Дж. Байдена, если противоракетная оборона все-таки нужна, то следует создавать такую систему, с которой согласилась бы Россия в рамках пересмотренного Договора по ПРО.

Улучшение взаимоотношений США и России осенью 2001 г. сняло разногласия двух стран по вопросу о противоракетной обороне и Россия достаточно лояльно отнеслась к одностороннему выходу США (2002 г.) из Российско-американского договора по ПРО.

Задачи  американской военной политики в  ХХI веке в контексте новых “угроз и вызовов” США были сформулированы (2001 г.) министром обороны в администрации Дж. Буша Дональдом Рамсфелдом:

Сформировать  и поддерживать силы сдерживания, соответствующие  нынешней обстановке в области безопасности. Новая обстановка связана с распространением оружия массового уничтожения и  средств его доставки. Необходимо обеспечить эффективную противоракетную  оборону. Важным элементом нашей  оборонной политики остается ядерное  сдерживание. Однако в XXI веке оно должно быть адаптировано к новым вызовам. Оно должно базироваться на сочетании  наступательного ядерного и оборонительного  неядерного потенциала, совместно лишающих потенциальных противников возможностей и выгод от угрозы применения оружия массового поражения.

Обеспечить  боеготовность и стабильность развернутых  сил. Вооруженные силы США должны быть готовы справиться с любой непредвиденной ситуацией и способны вести боевые операции в течение длительного  периода времени, если это понадобится.

Модернизировать потенциал США в сферах командования, управления, связи, разведки и космоса таким образом, чтобы удовлетворить потребности XXI века.

Трансформировать  оборонный комплекс США. Нынешний процесс  закупки систем вооружений плохо  приспособлен для удовлетворения требований, предъявляемых расширением нетрадиционных и асимметричных угроз эры  технологических прорывов и широкомасштабного  распространения.

Реформировать структуры, а также усовершенствовать  процессы и организацию Министерства обороны.

Таким образом, и в ХХI веке США стремились сохранить и упрочить роль мирового гегемона. Последнее предопределяется не только международным положением Соединенных Штатов, но и их жизненно важными национальными интересами. В связи с этим позиция Дж. Буша и республиканцев была и остается активистской (интервенционистской) с “вкраплением” неоизоляционизма, неизбежным в условиях существующей политической культуры США.