Государство как пространственный организм Ратцеля

Рост государств он считал «…всеобщей, универсальной тенденцией. Развитие контактов людей, обмен, торговля – это прелюдия к установлению политического контроля государства над новыми колонизируемыми территориями». Торговля и война у него – это две формы, две стадии в процессе территориального государства.

Ф. Ратцель первым высказал мысль  о возрастании значения моря для развития цивилизации.

Таким образом, мы видим, что в его  трудах содержатся все основные идеи, на которых и поныне базируется наука  геополитика.

Многие предшественники Ратцеля – Монтескье, Гердер, Риттер – отмечали зависимость между размерами государства и его силой, но Ратцель первым пришел к выводу, что пространство есть наиболее важный политико-географический фактор. Главным, что отличало его концепцию от других, было убеждение, что пространство – это не просто территория, занимаемая государством и являющаяся одним из атрибутов его силы. Пространство само есть политическая сила. Таким образом, пространство в концепции Ратцеля есть нечто большее, чем физико-географическое понятие. Оно представляет собой те природные рамки, в которых происходит экспансия народов. Каждое государство и народ имеют свою «пространственную концепцию», то есть идею о возможных пределах своих территориальных владений. Упадок государства, считал Ратцель, есть результат слабеющей пространственной концепции и слабеющего пространственного чувства. Пространство обусловливает не только физическую эволюцию народа, но также и его ментальное отношение к окружающему миру. Взгляд человека на мир зависит от пространства, в котором он живет⁹.

На Ратцеля в значительной степени  повлияло знакомство с Северной Америкой, которую он хорошо изучил и которой посвятил две книги: «Карты североамериканских городов и цивилизаций» (1874 г.) и «Соединенные Штаты Северной Америки» (1878-1880 гг.). Ратцель заметил, что «чувство пространства» у американцев развито в высшей степени, так как они были поставлены перед задачей освоения «пустых» пространств, имея за плечами значительный «политико-географический» опыт европейской истории. Следовательно, американцы осмысленно осуществляли то, к чему Старый Свет приходит интуитивно и постепенно. Так, у Ратцеля мы сталкивается с первыми формулировками важной геополитической концепции – концепции «мировой державы». Ратцель заметил, что большие страны в своем развитии имеют тенденцию к максимальной географической экспансии, выходящей постепенно на планетарный уровень. Следовательно, рано или поздно географическое развитие должно подойти к своей континентальной фазе. Применяя этот принцип, выведенный из американского опыта политического и стратегического объединения континентальных пространств, к Германии, Ратцель предрекал ей судьбу континентальной державы.

В 1882 г. вышел фундаментальный труд Ратцеля «Антропогеография», в котором  он сформулировал свои основные идеи: связь эволюции народов и демографии с географическими данными, влияние рельефа местности на культурное и политическое становление народов и т.д.

При рассмотрении формирования геополитического учения значительный интерес представляет тот факт, что именно описательная политическая география натолкнула геополитиков на вопрос о географической обусловленности развития государства. Это положение было развито Ратцелем в его основном геополитическом тезисе о географической обусловленности не только становления и развития государства, но и всех политических явлений¹⁰.

Для развернутой в «Антропогеографии» методологии Ратцеля характерно утверждение о непосредственных отношениях между человеком и  географической средой, государством и землей. Политическая жизнь, по Ратцелю, обусловлена непосредственным воздействием географической среды, а государство «так же старо, как семья и общество» и представляет собой «единство народа с известным почвенным пространством» и особый биологический организм.

В следующей своей работе «Народоведение» (1893 г.) Ратцель поставил в центр исследования географическую обусловленность политической жизни и проследил отношение внешней политики государства к географическому пространству. Он рассматривал государство как биологический организм в тесной и неразрывной связи со свойствами населяющего его этноса, частично – со свойствами земли и природными условиями в целом.

Главный труд Ратцеля «Политическая  география» увидел свет в 1897 г. В этой работе Ратцель показывает, что почва  является основополагающей неизменной данностью, вокруг которой вращаются интересы народов. Движение истории предопределено почвой и территорией. Ратцель исходил из того, что человеческая история – это история приспособления людей к окружающей их среде. Далее следует эволюционистский вывод о том, что «государство является живым организмом», но организмом, «укорененным в почве».

В «Политической географии» Ратцель  пытался рассматривать государство  не с точки зрения такого известного и «разработанного» в прошлом  географического фактора, как климат, а с позиции отношений государства и Земли. Отсюда его основной девиз: «Государство нуждается в земле, чтобы жить». Он считал, что такой строго географический фактор, как поверхность Земли, определяет не только государство как таковое, но и его политическую организацию. Развитие государства и его форма без каких-либо промежуточных звеньев непосредственно зависит от территории, границ и пространственного отношения с другими государствами¹¹.

Согласно Ратцелю, государство  возникло потому, что все общество нуждалось в нем для защиты своих общих интересов. «Проявлением органического характера государства является то, что оно движется и растет как целое». Государство складывается из территориального рельефа, размера, и из их осмысления народом. Таким образом, в государстве отражается объективная географическая данность и субъективное общенациональное осмысление этой данности, выраженное в политике. «Нормальным» государством Ратцель считает такое, которое наиболее органично сочетает географические, демографические и этнокультурные параметры нации.

Из такого органистского подхода  ясно видно, что пространственная экспансия  государства понимается Ратцелем как естественный живой процесс, подобный росту живых организмов. Государство, рассматриваемое как биологический организм, подвержено тем же влияниям, что и все живое.

Таким образом, в «Политической  географии» Ратцель обосновал тезис  о том, что государство представляет собой биологический организм, действующий  в соответствии с биологическими законами. Более того, Ратцель видел  в государстве продукт органической эволюции, укорененный в земле подобно дереву. Сущностные характеристики государства поэтому определяются его территорией и местоположением, и его процветание зависит от того, насколько успешно государство приспосабливается к условиям среды. Одним из основных путей наращивания мощи этого организма, считал Ратцель, является территориальная экспансия, или расширение жизненного пространства. С помощью этого понятия он пытался обосновать мысль о том, что основные экономические и политические проблемы Германии вызваны несправедливыми, слишком тесными границами, стесняющими ее динамическое развитие¹².

Органистский подход Ратцеля сказывается  и в отношении к самому пространству. Это «пространство» переходит из количественной материальной категории  в новое качество, становясь «жизненной сферой», «жизненным пространством», некоей, как он выразился, «геобиосредой». Отсюда вытекают два других важных термина Ратцеля: «пространственный смысл», «чувство пространства» и «жизненная энергия». Эти термины близки друг к другу и обозначают некое особое качество, присущее географическим системам и предопределяющее их политическое оформление в истории народов и государств.

Все эти  тезисы являются основополагающими  принципами геополитики в той  форме, в которой она разовьется несколько позднее у последователей Ратцеля. Более того, отношение к государству как к «живому пространственному, укорененному в почву организму» есть главная мысль и ось геополитической методики. Такой подход ориентирован на синтетическое исследование всего комплекса явлений независимо от того, принадлежат ли они человеческой или нечеловеческой сфере. Пространство как конкретное выражение природы, окружающей среды, рассматривается как непрерывное жизненное тело этноса, это пространство населяющего.

Отношение к государству как к живому организму предполагало отказ от концепции «нерушимости границ». Государство рождается, растет, умирает, подобно живому существу. Следовательно, его пространственное расширение и сжатие являются естественными процессами, связанными с его внутренним жизненным циклом. Поэтому он приходит к выводу, что требование Германией колоний является следствием естественного биологического развития, свойственного якобы всем молодым и сильным организмам. Существование «народа без пространства» неизбежно приводило, по Ратцелю, к стремлению приобрести земли, то есть к войне. Таким образом, Ратцель придавал войне характер естественного права¹³.

Неудивительно, что многие критики упрекали Ратцеля  в том, что он написал «катехизис для империалистов». При этом сам Ратцель не скрывал, что придерживался националистических убеждений. Для него было важно создать концептуальный инструмент для адекватного осознания истории государств и народов в их отношении с пространством. На практике же он стремился пробудить «чувство пространства» у вождей Германии, для которых чаще всего географические данные сухой академической науки представлялись чистой абстракцией.

Надо особо  отметить, что у него, если они (вожди  Германии, современные Ратцелю и  будущие) интересовались его опусами, явно получилось пробудить это самое «чувство пространства».

Ратцель, по сути, предвосхитил одну из важнейших тем геополитики – значение моря для развития цивилизации. В своей книге «Море, источник могущества народов» (1900 г.) он указал на необходимость каждой мощной державы особенно развивать свои военно-морские силы, так как этого требует планетарный масштаб полноценной экспансии. То, что некоторые народы и государства (Англия, Испания, Голландия и т.д.) осуществляли спонтанно, сухопутные державы (Ратцель, естественно, имел в виду Германию) должны делать осмысленно: развитие флота является необходимым условием для приближения к статусу «мировой державы»¹⁴.

В работах  Ратцеля берет начало ставшая  затем с различными изменениями  и дополнениями популярной геополитическая идея «океанического цикла». В ней особое значение придавалось бассейну Средиземного моря и Атлантике как важнейшим стратегическим районам мира. Наибольший интерес с позиций сегодняшнего дня, как и с точки зрения российских государственных интересов, представляет его оценка значения бассейна Тихого океана. Ратцель называл его «океаном будущего». Этот огромный океанический район станет, по его мнению, местом активной деятельности и столкновения интересов многих ведущих держав мира, поскольку он имеет выгодное стратегическое положение, уникальные ресурсы и огромные размеры. Государства, имеющие первенство в Тихом океане, будут доминировать и в мире. Поэтому Ратцель не сомневался, что именно в зоне Тихого океана будут выясняться и решаться сложные силовые отношения пяти ведущих мировых держав: Англии, России, Китая, Соединенных Штатов, и Японии. Ратцель и его ученики пришли к выводу, что решающий конфликт между морскими и континентальными державами произойдет не где-нибудь, а именно в зоне Тихого океана и завершит собой в катастрофическом финале циклическую эволюцию человеческой истории.

Поначалу  число сторонников Ратцеля в Германии ограничивалось кругом его ближайших учеников (Гельмольт, Эккерт, Xэнш). Лишь первая мировая война 1914-1918 гг. изменила позицию германского ученого мира, прежде всего географов. Работы Ратцеля, особенно «Земля и жизнь», «Политическая география» и «Антропогеография», имели большое значение для формирования немецкой географической школы. Особенность этих работ заключается в том, что в них Ратцель одним из первых пытался приспособить основные положения географов других стран к специфике исторического развития Германии. Здесь впервые поднимаются проблемы территориального роста и могущества государства с точки зрения пространственной характеристики.

Кроме того, труды Ратцеля, конечно же, стали  необходимой базой для последующих  геополитических исследований. На книгах Ратцеля основывали свои концепции  швед Челлен и немец Хаусхофер, англичанин Маккиндер, американец Мэхэн и русские евразийцы (П. Савицкий, Л. Гумилев и др.).

Идеи Ратцеля  учитывал Видаль де ла Блаш (1845-1918 гг.) – основатель французской геополитической школы, который исследовал проблему геополитического соперничества Франции и Германии. Он, по сути, является основателем «антропологической школы» политической географии, которая стала в его изложении альтернативой германской школе геополитики «теории большого пространства» и получила название «поссибилизм»¹⁵.

Заключение

В работе была рассмотрена тема «Государство как пространственный организм (по Ф. Ратцелю)».

В заключение можно сделать следующие  выводы.

Ф. Ратцель высказывает довольно интересные мысли. Но научным подходом, это назвать наверно все-таки нельзя.

 Его высказывания «влажный воздух тропиков действует усыпляющим образом тогда, как сухость австралийского воздуха возбуждает нервную систему» или «температурные колебания благоприятствуют здоровью и культуре, обмену веществ и развитию ума, и тропический климат действует так удручающе и усыпляюще исключительно благодаря малым колебаниям температуры» подвержены сомнению. Здесь поневоле приходит на мысль сравнение с физикой, где веками господствовали представления о «теплодаре», «живой силе» и т.п.

В чем отличие астрологии от науки? Ведь и в астрологии бывают верные предсказания. Но каким методом они получаются? Сначала составляется прогноз, причем чаще всего предельно размытый: «сегодня для вас неблагоприятный день», «на этой неделе следует ожидать изменений в вашей личной жизни», и, если этого не произошло, то большинство адресатов этих «прогнозов» благополучно забывают об этом прогнозе, а если что-то сбылось, то идет в ход формулировка «да, и верно, в этом (астропрогнозе) что-то есть», если сбылось не в указанные сроки, то, видимо, звезды срочно договорились переменить свои планы в отношении конкретного персонажа.