Грамматические особенности языка В. Шекспира

“… and then I prescripts gave her, that she should lock herself from his resort…” (II, 2)

“For I mine eyes will rivet to his face.” (III, 2)

“I your commission will forthwith dispatch.” (III, 3)

“Hamlet, thou hast thy father much offended.” (III, 4)

“Hamlet in madness hath Polonius slain.” (IV, 1)

“… we will our kingdom give…” (IV, 5)

“That he which hath your noble father slain pursued my life.” (IV, 7)

Таким образом, порядок  следования членов предложения у Шекспира еще достаточно свободный.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2. „Эллипс” как характерная черта стиля Шекспира.

 

Для сжатого стиля  Шекспира типичен „эллипс”, то есть пропуск явно подразумеваемых контекстом слов:

“I have entreated him along.” (I, 1) = “I have entreated him to come along.”

“Why, any thing, but to the purpose.” (II, 2) = “Why, any thing, but let it be to the purpose.”

“Shall we to the court?” (II, 2) = “Shall we go to the court?”

“I must to England.” (III, 4) = “I must go to England.”

“Now to my mother.” (III, 2) = “Now I’ll go to my mother.”

“And he to England shall along with you.” (III, 3) = “And he to England shall go along with you.”

Там, где не возникает  сомнения, чтó является подлежащем, оно иногда опускается:

“Nor do we find him forward to be sounded, but, with a crafty madness, keeps aloof…” (III, 1) = “… he keeps aloof”

В придаточных  предложениях, соединенных некоторыми союзами, зачастую опускаются части, повторение которых является необходимым в  современном английском языке:

“For women’s fear and love holds quantity, in neither aught, or in extremity.” (III, 2) = “… in neither is aught, or it is extremity.”

“This must be known; which, being kept close, might move more grief to hide than hate to utter love.” (II, 1) = “… than hate to utter would move love.”

Этот стилистический прием характерен для разговорной  речи, но даже и вне диалога он придает высказыванию интонацию  живой речи, динамичность, а иногда и некоторую доверительную простоту. По меткому замечанию профессора Уолтера Ролея, „это синтаксис импульсивной речи”. Нередко эллипс объясняется не только близостью языка Шекспира к разговорной речи, но и состоянием действующего лица. Шекспир в процессе творчества как бы переносится вовнутрь создаваемых им персонажей. Понятно отсюда, что психологические факторы оказываются иногда действительней формально грамматических. Шекспир прежде всего следил за ассоциативной нитью в сознании говорящего персонажа и, возможно, писал иногда „неправильней”, чем сам говорил в жизни.

 

3. Особенности употребления вспомогательного глагола "do".

 

Некоторые грамматические особенности языка Шекспира связаны  с употреблением глагола "do" как вспомогательного, так как с XV века глагол "do" начинает использоваться как вспомогательный глагол в составе аналитических форм Present и   Past Indefinite.

К этому времени  система аналитических форм глагола  почти сложилась, и, хотя отдельные  ее элементы еще не имели четко  очерченных границ употребления, материально  были представлены почти все члены  этой системы. Таким образом, в языке наметилась тенденция к раздельному выражению таких грамматических категорий глагола, как лицо, число (там, где они представлены), и время, с одной стороны, и лексического содержания глагольной формы с другой. В осуществление этой тенденции и появляются аналитические формы у бывших простых форм глагола – Present и  Past Indefinite.

Тот факт, что  именно глагол "do" стал использоваться для образования аналитических форм Present и  Past Indefinite, очевидно можно объяснить тем, что глагол "do" был глаголом наиболее широкой семантики после глаголов "be" и "have". Поскольку последние к этому времени уже были заняты как вспомогательные глаголы, наиболее легко мог подвергнуться процессу грамматизации и, следовательно, процессу лексического опустошения именно глагол "do". Путь глагола "do", лексически полнозначного, к вспомогательному был возможен еще и потому, что уже в среднеанглийский период он широко употреблялся как глагол-заместитель, и, таким образом, уже существовала тенденция использования его как носителя глагольных грамматических категорий лица, числа и времени без самостоятельного лексического наполнения.

С XV по XVII века формы с "do" в повествовательных утвердительных предложениях часто употреблялись без всякого различия в значении по сравнению с простыми формами глагола. Так, у Шекспира встречаются сочетания "do + infinitive" в утвердительных предложениях, не имеющих никакого эмоционального оттенка:

“If you do meet Horatio and Marcellus, the rivals of my watch, bid them make haste.” (I, 1)

“And now no soil nor cautel doth besmirch the virtue of his will.”

(I, 3)

“With all my love I do commend me to you.” (I, 5)

“If thou dost marry, I’ll give thee this plague for thy dowry.” (III, 1)

“The lady doth protest too much, methinks.” (III, 2)

“… in which our valiant Hamlet … did slay this Fortinbras; who… did forfeit, with his life, all those his lands … to the conqueror.” (I, 1)

“… the funeral baked-meats did coldly furnish forth the marriage tables.”

(I, 2)

“It lifted up its head and did address itself to motion.” (I, 2)

“Hadst thou thy wits, and didst persuade revenge, it could not move thus.” (IV, 5)

Такие сочетания  встречаются и в вопросительных, и в отрицательных предложениях, то есть там, где мы бы употребили их сегодня:

“Do you consent we shall acquaint him with it?” (I, 1)

“Do you believe his tenders, as you call them?” (I, 3)

“Did he receive you well?” (III, 1)

“Did these bones cost no more the breeding, but to play at loggats with ’em?” (V, 1)

“What dost thou mean by this.” (IV, 3)

“To whom do you speak this?” (III, 4)

“I was about to say something; where did I leave?” (II, 1)

“Why did you laugh then, when I said “man delights not me”?” (II, 2)

“You do not understand yourself so clearly …” (I, 3)

“Ophelia, do not believe his vows.” (I, 3)

“… your sum of parts did not together pluck such envy from him as did that one.” (IV, 7)

“Not that I think you did not love your father ...” (IV, 7)

Однако наряду с этим в вопросах и отрицательных  предложениях нередко употребляются  и формы без "do":

“What think you on’t?” (I, 1)

“What says Polonius?” (I, 2)

“Why seems it so particular with thee?” (I, 2)

“Hold you the watch to-night?” (I, 2)

“… say’st thou so?” (I, 5)

“How fares our cousin Hamlet?” (III, 2)

“Madam, how like you this play?” (III, 2)

“Goes it against the main of Poland, sir, or for some frontier?” (IV, 4)

“Know you the hand?” (IV, 7)

“Why ask you this?” (IV, 7)

“What call you the carriages?” (V, 2)

“Stay’d it long?” (I, 2)

“Then saw you not his face?” (I, 2)

“What, look’d he frowningly?” (I, 2)

“Came this from Hamlet to her?” (II, 2)

“What said he?” (II, 1)

“In what particular thought to work I know not.” (I, 1)

“I pray thee, stay with us; go not to Wittenberg.” (I, 2)

“I heard it not.” (I, 4)

“Pity me not.” (I, 5)

“… yet he knew me not at first …” (II, 2)

“If you love me, hold not off.” (II, 2)

“We think not so, my lord.” (II, 2)

“… this brain of mine hunts not the trail of policy …” (II, 2)

“… if he love her not.” (II, 2)

“I loved you not.” (III, 1)

“… it touches us not.” (III, 2)

“I understand you not, my lord.” (IV, 2)

“I saw them not.” (IV, 7)

Таким образом, в эпоху Шекспира употребление вспомогательного глагола "do" как в утвердительных, так и в вопросительных и отрицательных предложениях было факультативным.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

4. Особенности формирования отрицательных предложений.

 

Ранненовоанглийский представляет собой новый этап в развитии отрицательных  предложений: на смену преимущественно  полинегативному построению, то есть, когда отрицательное предложение  имеет в своем составе несколько  отрицательных элементов, приходит обязательное мононегативное построение.

Первое изменение  в этом направлении произошло  из-за выпадения отрицательной частицы "ne". А, так как частица "ne" в среднеанглийском выступала в основном в предложениях с одним обобщающим членом, то после ее выпадения мононегативность закрепляется именно в предложениях с одним отрицательным обобщающим членом:

“And then, they say, no spirit can walk abroad.” (I, 1)

“We doubt it nothing: heartily farewell.” (I, 2)

“There needs no ghost, my lord, come from the grave to tell us this.” (I, 5)

“I heard thee speak me a speech once, but it was never acted.” (II, 2)

“We are arrant knaves all: believe none of us.” (III, 1)

“I never gave you aught.” (III, 1)

“None wed the second but who kill’d the first.” (III, 2)

“Do you see nothing there?” (III, 4)

Параллельно этому типу мононегативного построения развивался и другой: с отрицанием при глаголе  и положительным обобщающим членом:

“Thou canst not then be false to any man.” (I, 3)

Появление этого типа свидетельствовало о двух тенденциях: о разграничении отрицательных и обобщающих местоимений и наречий, а также о выделении особого типа отрицания – предикативного, то есть отрицания при одном из членов предикативного комплекса:

“He hath not fail’d to pester us with message.” (I, 2)

“For nature crescent does not grow alone in thews and bulks.” (I, 3)

“His will is not his own.” (I, 3)

“You must not take for fire.” (I, 3)

“You need not tell us what Lord Hamlet said.” (III, 1)

С XVI века появляется, таким образом, разграничение предикативого (при подлежащем или сказуемом) и непредикативного (при второстепенных членах предложения) отрицания. Это разграничение соответствует тому этапу развития простого предложения, когда вырабатываются средства четкой передачи отношений между членами предикативного комплекса – подлежащем и сказуемым: устанавливается твердый порядок слов, появляется "do" в вопросительных предложениях.

В предложениях с несколькими отрицательными обобщающими  членами (с отрицательными местоимениями  или наречиями) появляется тенденция к употреблению грамматического показателя отрицания только один раз – при одном из членов предикативного комплекса, то есть в составе подлежащего или сказуемого.

Следует отметить, что и в современном английском языке наблюдается преимущественное употребление предикативного отрицания, то есть предложений с отрицательным элементом в составе подлежащего или сказуемого.

Но, несмотря на эти общие тенденции развития отрицательных предложений, в ранненовоанглийский  период сохранилась до некоторой степени возможность употребления нескольких отрицательных слов в части предложения, группирующегося вокруг одного сказуемого. Это явилось отголоском того, что в среднеанглийский период полинегативное оформление предложений было почти единственным способом построения отрицательных предложений.

Полинегативные  предложения создавались путем  сочетания глагольного отрицания  с отрицательными местоимениями  или наречиями, а также в результате употребления двух или трех отрицательных  местоимений и наречий без отрицания при глаголе.

Этот тип построения преобладал в среднеанглийском в тех предложениях, в которых выступали, по крайней  мере, два отрицательных обобщающих члена: два отрицательных местоимения  или наречия или отрицательное  местоимение и отрицательное наречие.

В тексте Шекспира мы находим следующие примеры  полинегативного построения отрицательных  предложений:

“It is not nor it cannot come to good.” (I, 2)

“Man delights not me; no, nor woman neither.” (II, 2)

“I remember, one said there were no sallets in the lines to make the matter savoury, nor no matter in the phrase that might indict the author of affection.” (II, 2)

“Nor do not saw the air too much with your hand, thus.” (III, 2)

“Be not too tame neither.” (III, 2)

“This world is not for aye, nor ’tis not strange that even our loves should with our fortunes change.” (III, 2)

“Nor sense to ecstasy was ne’er so thrall’d.” (III, 4)

“Nor did you nothing hear?” (III, 4)

“For none, neither.” (V, 1)

“Nothing, neither way.” (V, 2)

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Выводы.

 

В данной работе через  призму явлений, происходивших в  языке ранненовоанглийского периода, были исследованы основные грамматические особенности языка Вильяма Шекспира. Так как грамматику мы делим на морфологию и синтаксис, признавая  и за морфологией, и за синтаксисом свои особые закономерности и свойственные им формы, то и грамматические особенности языка Шекспира мы рассматривали по этим разделам.

Что касается морфологических  особенностей языка Шекспира, то слово  у него легко переходит из одной  грамматической категории в другую. От любого существительного или прилагательного может быть образован глагол. Прилагательные свободно употребляются как наречия и существительные. Непереходные глаголы у Шекспира могут приобретать переходное значение, а переходные иногда употребляются в непереходном значении.

Глагол у  Шекспира еще не утратил способность  передавать значение лица. Типичными  окончаниями второго лица единственного  числа являются окончания  "-st" и "-est". Однако эта форма, связанная  с личным местоимением "thou", в этот период постепенно вытесняется из обычного литературного языка. В третьем лице единственного числа наблюдаются колебания между окончанием "-(e)th" и "-(e)s", заимствованным из северного диалекта. Эти формы встречаются в шекспировском тексте, по-видимому, без каких-либо стилистических различий. Однако видно, что форма на "-(e)s" уже вытесняет форму на "-(e)th", так как последняя встречается в три раза реже.

В эпоху Шекспира во многих сильных глаголах еще господствовала неустойчивость в гласных, а также встречались случаи, когда причастие второе совпадало по форме с прошедшем временем в глаголах, у которых эти формы теперь различаются. При этом Шекспир нередко формировал причастие второе без помощи окончания "-en" там, где в современном языке это необходимо.