Политический дискурс в современном английском языке

Основным системообразующим  критерием для выделения из ряда институциональных политического  дискурса может служить тематический определитель цели ‘борьба за власть', так как при наблюдающемся жанровом и стилевом разнообразии все остальные критерии лишь уточняют основной и варьируются в зависимости от контекста. В связи с этим можно сделать вывод о том, что все коммуникативные стратегии убеждения в рамках политического дискурса должны рассматриваться как служащие единой цели – борьбе за власть.

Интенция борьбы за власть - это специфическая характеристика политического дискурса. Она  присутствует во всех жанрах:

1. агитационная речь;
2. дебаты в парламенте;
3. дискуссии;
4. политическое интервью и т.д.

Интенция борьбы за власть находит отражение в таком  свойстве политического дискурса, которое  мы вслед за А.К.Михальской [13, 68] и Михалевой О.Л. [14, 203] называем агональность (от греч. Агон «состязание», «борьба двух идей, которые защищают соперничающие стороны, причём борьба азартная, страстная»). Таким образом, речь может быть понята и осуществлена как борьба, причём борьба и победа составляют главную цель общения.

А.К.Михальская выделяет два типа отношений:

1. гармонизирующий (основу  которого составляют истина и  согласие);

2. агональный (в основе  – борьба и победа).

В политической коммуникации, в связи с этим, речь может быть понята и осуществлена как борьба. Политика, если её понимать как борьбу за завоевание и удержание власти, - это, безусловно, преимущественно сфера агонального мышления, сфера бытования агональных речевых идеалов. Следовательно, политический дискурс представляет собой демонстрацию борьбы, агона: «ожесточенная борьба за власть разыгрывается как состязание, как большие национальные игры, для которых важны зрелищность, определенные имиджи, формы проявления речевой агрессии и т.д.»[21, 24].

На языковом уровне обнаруживается, что избираемый коммуникантами способ общения предопределён как агональностью политического дискурса, так и

• наличием противоборствующих сторон (агональность, как и всякая борьба, не может быть реализована без соперника),
• наличием адресата-наблюдателя (агон – это, помимо борьбы, и театральное представление, немыслимое без зрителей).

Под влиянием фактора  «наличие противоборствующих сторон»  говорящий вынужден избрать такой  план оптимальной реализации речевых  намерений, в результате применения которого можно максимально уменьшить  значимость статуса собеседника, т.е. развенчать позиции своего политического противника и максимально увеличить значимость своего статуса, т.е. возвысить себя.

Наличие же адресата-наблюдателя  предопределяет возможность «игры  на зрителя», коим является потенциальный избиратель. Говорящий стремится сделать процесс общения более зрелищным, вызвать эмоциональный отклик и тем самым вовлечь адресата-наблюдателя, воспринимающего «политические события как некое разыгрываемое для него действо» [21, 92] , в процесс «игры», сделать его «соучастником».

Под коммуникативной  стратегией понимается план оптимальной  реализации коммуникативных намерений, учитывающий объективные и субъективные факторы и условия, в которых  протекает акт коммуникации и  которые в свою очередь обусловливают не только внешнюю и внутреннюю структуру текста, но и использование определённых языковых средств.

Каждая стратегия политического  дискурса реализуется благодаря  использованию определённого набора тактик. Под тактиками в данном исследовании понимается совокупность приёмов, обусловливающих применение языковых средств. Одним из важнейших приемов является словотворчество.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Выводы по главе

Итак, изучив и проанализировав лингвистическую и научную литературу в которой рассматривается политический дискурс в современном английском языке, мы пришли к следующим выводам:

Под определением политический дискурс, понимается “дискурс в политической сфере, любые речевые образования, субъект, адресат или содержание которых относится к сфере  политики”, а также “сумма речевых произведений в определенном паралингвистическом контексте – контексте политической деятельности, политических взглядов и убеждений.

Интерес к изучению политического  дискурса привел к появлению нового направления в языкознании –  политической лингвистики.

        Политический дискурс рассматривается лингвистами как объект лингвокультурологического изучения, как “вторичная языковая подсистема, обладающая определенными функциями, своеобразным тезаурусом и коммуникативным воздействием”, как видовая разновидность идеологического дискурса.

       Убеждающая функция является основной функцией политического дискурса.

      Все коммуникативные стратегии убеждения в рамках политического дискурса рассматриваются как служащие единой цели – борьбе за власть.

      Каждая стратегия политического дискурса реализуется благодаря использованию определённой совокупности приёмов, обусловливающих применение языковых средств. Одним из важнейших приемов является словотворчество.

 

ГЛАВА II. ОСНОВНЫЕ РЕЧЕВЫЕ ПРИЕМЫ В ПОЛИТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ

Публицистический стиль, обслуживает сферу политики, как отмечают П. С. Пустовалов  и М. П. Сенкевич, ставит целью не только оперативно и доступно информировать население о важнейших событиях, но и воздействовать на слушателя, вызывая в нем определенное отношение к изображаемому [18, 29].

Л. Г. Барлас выделяет две основные функции, характерные для публицистического стиля, слитые в единстве: информативная функция и функция воздействия [3, 34].

Каждая из функций, в  свою очередь, обуславливает появление и становление в публицистическом стиле отдельных его черт, таких, как документальность, официальность, обобщенность и некоторая абстрагированность в подаче материала (действие информативной функции). Обе функции публицистического стиля реализуются как в отборе языковых средств.

Прежде всего, оратор вынужден прибегать к ряду приемов, рассчитанных на возбуждение внимания и интереса к содержанию речи. Поэтому  здесь форма изложения приобретает  особо важное значение.

2.1. Метафора  и метонимия

Политики в качестве аргументации используют образные средства языка – метафоры и сравнения.

Метафора понимается как основная ментальная операция, способ познания и категоризации  мира: в процессе мыслительной деятельности аналогия играет не меньшую роль, чем формализованные процедуры рационального мышления. Обращаясь к чему-то новому, сложному, не до конца понятному, человек нередко пытается использовать для осмысления элементы какой-то более знакомой и понятной сферы. При метафорическом моделировании политической сферы, отличающейся сложностью и высокой степенью абстракции, человек часто использует более простые и конкретные образы из тех сфер, которые ему хорошо знакомы. Метафора - это не средство украшения уже готовой мысли, а способ мышления, повседневная реальность языка.

В последние годы наряду с моделями концептуальной метафоры все чаще и  чаще описываются метонимические модели, которые также рассматриваются  как своего рода схемы человеческого  мышления. Так,     Дж. Лакофф [23, 206] отмечает, что война Соединенных Штатов против Ирака в 1991 году метонимически представлялась в политической речи как война против 1) президента Саддама Хусейна, 2) против Багдада, 3) против народа Ирака, 4) против иракской армии, 5) против арабов. Каждое из этих наименований имеет смысловые нюансы и представляет собой специфическую категоризацию одного и того же противника. Использование потенциала метонимии - один из эффективных способов прагматического воздействия, ведущего к преобразованию существующей в сознании адресата политической картины мира.

По мнению И. М. Кобозевой, развивающей идеи А. Н. Баранова, в  политическом дискурсе основными функциями  метафоры являются эвристическая и  аргументативная. Одновременно отмечается, что в политической речи метафора выполняет "интерактивную функцию сглаживания наиболее опасных политических высказываний, затрагивающих спорные политические проблемы, минимизируя ответственность говорящего за возможную буквальную интерпретацию его слов адресатом" [9, 134]. Кроме того, метафора "создает у партнеров по коммуникации общую платформу, опираясь на которую, субъект речи может более успешно вносить в сознание адресата необщепринятые мнения" [9, 135]. Например Джордж Буш описывает веру американцев в свободу и демократию как "a seed upon the wind, taking root in many nations." , тем самым косвенно подчеркивая необходимость насаждения ее в других странах.

При этом подчеркивается, что эстетическая и активизационная функции возникают  в политических текстах "в качестве побочного эффекта" [9, 136]. Наример, в высказывании Д. Кеннеди присутствует развернутая метафора (of lighting a fire to give light to the world), за счет которой призыв получает яркую окраску и звучит более убедительно:

"The energy, the faith, the devotion which we bring to this endeavour will light our country and all who serve it, and the glow from that fire can truly light the world" [27].

Адриан Берд считает, что самыми распространенными источниками метафор в политике являются сферы спорта и войны. Они несут в себе характер состязания и борьбы. Например, статья о начале предвыборной кампании в Британии в 1997 году имела заголовок: “The Gloves Are Off”, предполагая не просто бокс, а настоящий кулачный бой.

В США часто употребляются метафоры, связанные с игрой в бейсбол: “a whole new ball game”, “a ball park figure”, “to play ball”, to be “back at first base” and “spin”.

“We will - in effect - be entering a whole new ball game of coalition politics, whether it turns out to be a formal pact or agreements on specific issues”[28].

“AEEU spokesman Graham Smith said after the meeting the firm was looking at a 'ball park' figure of 350 job losses at the Hirwaun plant, which employs 530 people” [28].

 Похожие метафоры используются и в Британии, но они основаны на игре в крикет: “to keep your eye on the ball”; “batting on the sticky wicket”; to be “stumped” or to “play a straight bat” to a question.

"So let's keep our eye on the main ball and that is to convince the electorate to elect another Labour Government under the leadership of Tony Blair" [28].

"And they are playing a straight bat in negotiations," Mr Prescott said” [28].

Метафоры “to take flak from an opponent”, “to launch an attack on an opponent”” несут в себе преренос по сходству на военные действия и подразумевают метафорическое уничтожение соперника.

“The leader of the Scottish Conservatives has launched an attack on the "little Scotlander" mentality of his political opponents” [28].

Атмосфера напряженности  часто передается с помощью развернутых метафор, основой которых является понятие “fire”. Например:

“Following the strike, President Robert Mugabe warned the MDC not to instigate violence, saying: "Those who play with fire will not only be burnt but consumed"[28].

“Attorney-General Patrick Chinamasa warned the High Court that any attempt to evict the veterans could spark a civil war and described the nation as a "powder keg" waiting to explode” [28].

Метафоре традиционно  противопоставляется метонимия, к которой при широком подходе относят также синекдоху и литоту. Специалисты отмечают, что метонимия в отличие от метафоры представляет собой перенос наименования по смежности (временной, пространственной, каузальной и др.). Вместе с тем необходимо отметить, что в политической речи метонимические переносы не менее значимы, чем метафорические. Например, “gerrymandering” (предвыборные махинации, связанные с неправильной разбивкой на округа с целью получить на выборах большинство, угодное господствующей партии). Термин возник в 1812 после появления карикатуры в виде саламандры на округа причудливой формы, которую издатель назвал Gerrymander - от фамилии губернатора штата Э. Джерри (E.Gerry) и слова (sala)-mander.

Также некоторые политики прибегают к языковой игре. Языковая игра – это игра слов. Она основана на обыгрывании лексической многозначности или омонимии. Самый распространенный вид языковой игры – каламбур. Для  языковой игры используются (пусть  не в равной степени) ресурсы всех языковых уровней. Основными функциями каламбура являются:  развлекательная и функция придания дополнительной окраски слову. Механизм каламбура основан на эффекте обманутого ожидания. В качестве примера можно привести цитату Маргарет Тетчер (языковая игра основана на омофонах: U-turn - you turn):

"To those waiting with bated breath for that favorite modern catchphrase the 'U- turn', I have only one thing to say: You turn, if you like; the lady's not for turning" [28].

2.2. Грамматические средства

Выбор грамматической формы, в частности выбор активной или  пассивной формы глагола, номинализация (трансформация глагола в имя  существительное) могут быть политически  значимы. В книге Р.Фоулера (R.Fowler), Б.Ходжа (B.Hodge), Дж.Кресса (G.Kress), Т.Трю (T.Trew) “Язык и контроль”, вышедшей в Лондоне в 1979 г., обсуждаются заголовки статей различных газет по поводу одного и того же события – расстрела демонстрации чернокожего населения в тогдашней Южной Родезии. Множество заголовков может быть описано как синтаксические преобразования. Police shoot dead Africans: “Полиция расстреляла африканцев” (протипически полный вариант описания ситуации) – Africans shoot dead by the police “Африканцы расстреляны полицией” (преобразование активной формы глагола в пассивную выводит из центра внимания одного из участников ситуации – полицию, что в какой-то степени уменьшает ее ответственность за происшедшее) – Africans shoot dead “Африканцы застрелены насмерть” (опущение агенса – активного деятеля, ответственного за происшедшее) – Africans died “Погибли африканцы” (действие превращается в состояние; тем самым инициатор действия даже не подразумевается) - …deaths… “Смертельные случаи” (из заголовка исчезает не только инициатор действия, но и пострадавшая сторона) – Factionalism caused deaths “Фракционность ведет к жертвам” (введение псевдопричины) [2, 223]. К синтаксическому уровню альтернативного представления действительности относится и возможность описания ситуации с помощью номинализации, т.е. преобразования глагола в имя существительное. Например: “Alistair Darling has given £20 billion tax away” – “Alistair Darling's £20 billion tax giveaway”.  Номинализация позволяет управлять процессом понимания, поскольку говорящий имеет возможность легко выводить из обсуждения важных актантов ситуации – вплоть до полной элиминации участников. При этом номинализация оказывается достаточно гибким механизмом, чтобы оставить того участника, который необходим в данном речевом ходе.