Роль Мартина Лютера в становлении немецкого национального литературного языка

Государственное образовательное учреждение

высшего профессионального  образования

«Липецкий Государственный  ПедагогическиЙ Университет»

 

 

 

 

                                                                          Реферат

«Роль Мартина Лютера в становлении немецкого национального литературного языка. Лексические единицы, которыми М. Лютер обогатил немецкий язык»

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

подготовил

студент ФИЯ, 2 курса, Н-21

Поляков Дмитрий

                                                                             Липецк, 2010

Содержание

1. Введение
2. Деятельность М.Лютера
3. Язык М.Лютера
4. Лексические нововведения
5. Вывод
6. Список литературы

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

Наиболее существенным этапом в фиксации нормы новонемецкого  письменного языка является период реформации и деятельность Мартина  Лютера (1483 — 1546 гг.). По словам Энгельса („Диалектика природы", 1931, стр. 109—ПО), „Лютер вычистил не только авгиевы конюшни церкви, но и конюшни немецкого языка, создал современную немецкую прозу и сочинил текст и мелодию того пропитанного чувством победы хорала, который стал марсельезой XVI века" (протестантский религиозный гимн: ,Eine teste Burg ist unser Gott").

В своем реферате я хочу рассмотреть роль Мартина Лютера в становлении немецкого национального  литературного языка. А также  рассмотреть лексические единицы, которыми Мартин Лютер обогатил немецкий язык.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Деятельность  Мартина Лютера

Знаменитые девяносто  пять тезисов, прибитые в 1517 году Лютером, тогда еще монахом-августинцем, к  дверям собора в Виттенберге, посеяв раздор между богословами, подняли  важнейший для того времени вопрос о посредничестве церкви в отношениях между человеком и Богом. Прямым следствием его трактовки Лютером  явилась необходимость религиозного просвещения народа и доступность Священного писания как духовенству, так и мирянам. Нельзя, однако, утверждать, что идея создания немецкой Библии принадлежала одному только Лютеру. Библию переводили на немецкий и до него. Со времен создания Иоганном Ментелем в 1461 году в Страсбурге первой полной немецкой Библии до 1520 года было напечатано 14 верхненемецких и 4 нижненемецких перевода Библии. Наряду с этим существовало много переводов на немецкий язык отдельных библейских текстов и огромное количество преимущественно безымянных евангельских гармоний, а также произведений дидактического характера. Однако именно благодаря Лютеру немецкий язык «пополнил ряд «священных» языков (древнееврейский, греческий, латынь), в форму которых облекалось Священное Писание», потому что только после Лютера можно было говорить о начале формирования не только новой христианской конфессии, но и единого немецкого языка. Ко времени Лютера первая немецкая Библия Ментеля имела больше недостатков, чем достоинств.

Особенности средневекового перевода, которыми, очевидно, в той  или иной степени обладали предшествовавшие лютеровской Библии другие переводы, стоит упомянуть особо. С развитием  христианства текст стали воспринимать как святыню и, следовательно, изменилось (по сравнению с античностью) отношение  к переводу. Слово воспринималось как образ вещи, слово было иконично, и задачей переводчика было найти этот образ, эту икону в языке перевода, единственно нерасторжимую связь между словом и вещью, и тогда все будет переводимо. Знак один, но у разных народов он видится под разным углом зрения. Поэтому логичным для средних веков был буквальный перевод. Таким образом, сформировались следующие основные черты средневекового перевода:

Сделать Библию понятной и  доступной христианам означало для  Лютера прежде всего сделать ее понятной немцам: язык для него был «ножнами, в которых находится лезвие духа». Задача, которую он себе поставил, была не из легких — несмотря на развитие книгопечатания, немецкий народ, к которому обращался Лютер, был в основном неграмотен. Другое обстоятельство — обилие диалектов и условное деление страны на обширные языковые области — стало в свое время причиной появления нескольких вариантов перевода Библии и, как следствие, препятствием к становлению единого языка. Для Лютера была очевидна необходимость создания принципиально нового перевода Библии, позволявшего бы на простом, ясном и вдохновенном, а главное, едином, немецком языке донести до народа Истину, которая ранее если и была открыта, то только католическому духовенству — в Вульгате.

В деле перевода Библии Лютер  действовал как реформатор, отказавшись взять за основу Вульгату. Прекрасное образование и собственная одаренность позволили ему дерзнуть переводить с древнееврейского и греческого. Взяв за основу орфографию и грамматику саксонской имперской канцелярии, Лютер начал с Нового Завета (незыблемость закона Ветхого Завета была в его понимании слишком тесно связана с непреложностью догматов католической церкви, поэтому обновление церкви следовало начинать с изучения Нового Завета). Во время своего вынужденного пребывания в Вартбурге, укрываясь от преследований, в середине декабря 1521 г. он начал переводить и всего через одиннадцать недель закончил свой труд. В мае 1522 г. он взял готовую рукопись в Виттенберг и проработал текст со своими сведущими в языках и богословии друзьями. В сентябре 1522 г. перевод был уже напечатан и вошел в историю как «Сентябрьский завет» (Septembertestament). Популярность Нового Завета в переводе Лютера была столь велика, что он сразу же принялся за перевод Ветхого Завета. Уже в 1523 —24 гг. были изданы первые переведенные части: Книга Иова, Псалтирь и Книга Притчей Соломоновых. Книги Пророков переводились с 1526 г. на протяжении нескольких лет. К 1534 г. Библия была переведена полностью и издана в Виттенберге. Перевод пользовался таким успехом, что еще за пять лет до завершения его Лютером печатники из других городов самостоятельно дополняли его Библию частями, переведенными другими. По меньшей мере пять таких комбинированных версий перевода уже продавались в Германии, прежде чем Лютер закончил переводить Книги Пророков. Защищая свое творение от искажений печатников (единственное, в чем Лютер, боровшийся чуть ли не за каждое слово, был готов уступить им, была орфография, так как в то время не существовало единой орфографической нормы), он начал ставить на обложку Библии свой знак — «розу Лютера»(Lutherrose).

Помимо печатников и издателей, побуждавших Лютера еще более  внимательно относиться к языку  и точности перевода, немаловажную роль сыграла конкуренция со стороны католиков. В то время как Лютер развивал собственную традицию перевода, католические «буквалисты» (Buchstabilisten) или продолжали «онемечивать» Вульгату, или, как это попытался сделать в 1534 г. Иоганн Дитенбергер, латинизировать уже лютеровский перевод, т.е. приблизить его оригинальную лексику и синтаксис к веками заучивавшемуся синтаксическому строю Вульгаты. Критику своего перевода со стороны католиков Лютер переживал более чем болезненно и излил всю свою ярость против досужих критиканов, а таких было немало, в «Послании о переводе» («Sendbrief von Dolmetschen») 1530 г.: «Я познал, какое это искусство и труд — перевод — на собственном опыте... Они же не пробовали этим заняться. Если кому-то не нравится мой перевод, он может не обращать на него внимания, и пусть дьявол отплатит тем, кому не нравится мой перевод и кто критикует его без моего ведома и разрешения. Если он [перевод] нуждается в критике, я сделаю это сам. Если же я этого не сделаю, пусть они оставят мой перевод в покое. Каждый из них может сделать перевод, который устроит его, — какое мне до этого дело? Писаки и паписты могут оскорблять меня, но верные христиане вместе со Христом, их Господом, благословляют меня.»

Попытки критиков потерпели  неудачу, сторонников Лютера становилось все больше и больше, в том числе и потому, что, работая над синтаксисом и построением фразы, он в первую очередь стремился к тому, чтобы целые отрывки легко заучивались наизусть, что становилось возможным только если текст звучал вполне по-немецки. Одним из самых ярких примеров является изменение порядка слов в молитве Отче наш: Pater noster qui es in caelis в переводе Лютера стало Unser Vaterim Himmel (Наш отец на небесах), что придало этому обращению простоту и даже некоторую простонародность. Во время Реформации во многом благодаря Лютеру даже крестьяне и ремесленники начали учиться грамоте. В этом заключалась суть переводческого метода Лютера — выразить смысл древнееврейского и греческого текста по-немецки, так как, по Лютеру, «слова существовали для смысла, а не смысл для слов».

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Язык Мартина  Лютера

В области грамматической структуры немецкого языка Лютер  не был новатором: он примыкает к  норме, установившейся в саксонской канцелярии. Известны его собственные слова: „Я не имею своего особого немецкого языка, я пользуюсь общим немецким языком так, чтобы меня одинаково понимали южане и северяне. Я говорю на языке саксонской канцелярии, которой следуют все князья и короли Германии; все имперские города и княжеские дворы пишут на языке саксонской канцелярии нашего князя, потому это и есть самый, общий немецкий язык". Сам Лютер был уроженцем восточной Тюрингии, области, непосредственно примыкающей к Саксонии и династически с нею объединенной. Он был профессором саксонского университета в Виттенберге и выступал под покровительством саксонского курфюрста Фридриха, возглавлявшего княжескую оппозицию против императора и лютеранскую партию. Местные особенности языка, характеризовавшие ранние работы Лютера, отпадают в ту эпоху его деятельности. (1524— 1532 гг.), которая окончательно связала его с Саксонией, как вождя умеренной бюргерской реформации, проводимой в союзе с князьями. С этого времени, по условиям, указанным выше, Саксония становится не только политическим и культурным центром лютеранской Германии, но также приобретает особый авторитет в вопросах нормализации языка.

Если язык Лютера в грамматическом отношении не является новшеством, то он, с другой стороны, не последняя  ступень развития общенемецкого письменного языка. До середины XVII в. происходит ряд частичных изменений в орфографии и грамматике, благодаря которым некоторые особенности языка Лютера воспринимаются уже как архаизмы, например, написания типа eddel, fedder, odder, свидетельствующие о краткости гласного перед конечным сонорным, слабое склонение женского рода на -en в косвенных падежах единственного числа: der zungen, der sonnen и т.д.

Грамматическая норма  канцелярий и печатников определила только формальную структуру языка  Лютера. Словарный материал, которым  он пользуется, не мог по самому своему содержанию восходить к языку  канцелярских, т. е. юридических документов. В этом вопросе Лютер выступает как противник канцелярского стиля, в защиту буржуазно-демократической языковой политики, приближающей письменный язык к народной речи: „Не следует спрашивать буквы латинского языка, как надо говорить по-немецки, следует спрашивать о том мать, детей на улице, простого человека на рынке и смотреть им в рот, как они говорят, и сообразно с этим переводить, тогда они уразумеют/и заметят, что с ними говорят по-немецки". В соответствии с этим принципом Лютер в своем переводе библии и в других сочинениях широко черпал словарный материал из народной речи той части Германии, в которой он вырос и воспитался, т. е. из восточно-средненемецких говоров Тюрингии—Саксонии, граничащих с нижненемецкой областью. Восточно-средненемецкие диалекты, смешанные по своему происхождению, заключают целый ряд лексических элементов нижненемецкого, проникших таким путем из языка Лютера в общенемецкий литературный язык. Словарь Лютера был наименее понятен для его читателей в западной и южной Германии, так как формальные, фонетические и грамматические унифицирующие тенденции канцелярий и первых печатников почти не затрагивали словарной синонимики территориальных диалектов. Первые издания лютеровой библии в Страсбурге, Аугсбурге, Базеле (1523г.) сопровождаются словарями, переводящими Лютера „на наш верхненемецкий язык". Особенным успехом пользовался словарь издания Адама Петри в Базеле, заключавший 200 слов и переиздававшийся несколько раз. Словари эти позволяют проследить начало процесса лексической унификации немецкого языка. Ср. лютеровское beben — южн. bidmen („дрожать"), лютер. bunt — южн. gespräckelt, gescheckt („пестрый"), лютер. Нügel — южн. Bühel („холм"), лютер. Lippe — южн. Lefee („губа"), лютер. Pfuhl — южн. Teich („пруд"), лютер. Gefäß—южн. Geschirr („сосуд"). В большинстве приведенных случаев в современном языке победили слова, представленные у Лютера, вытеснив конкурирующее западное или южное слово в сферу диалекта.

Ниже мы попытаемся в нескольких словах охарактеризовать язык Лютера (правда, лишь звуковой состав, грамматику и некоторые лексические особенности), противопоставляя его общему языку южной Германии (в отдельных случаях также немецкому языку в Швейцарии).

Придерживаясь восточно-средненемецкой традиции, Лютер употребляет u вместо свн. uo там, где в южнонемецком встречается ü (Büch, güt).

Для свн. iе Лютер употребляет, как и в общенемецком, буквосочетание ie (bieten), причем е служило у Лютера лишь знаком долготы; он писал sieben и Wiese вместо свн. siben и wise. В южной же Германии это сочетание передавало дифтонг (ср. бав. liab милый). Старый средненемецкий дифтонг ei всегда так и пишется у Лютера; в южной Германия он передается сочетанием ai (Bein, Stein/Bain, Stain). Вскоре Лютер отказывается от употреблявшихся им вначале восточио-средненемецких форм: gleuben, teufen, Heupt и пользуется южн.-нем. glauben, taufen и Haupt.

Подобно общему южнонемецкому  языку (но в противоположность немецкому языку в Швейцарии, где сохранились старые монофтонги), в языке Лютера старые свн. долгие i, ü, ü отражены как ei, аu, еu. В соответствии с восточно-средненемецким у Лютера иногда вместо древних u и ü, сохранившихся в южной Германии (ср. название München), встречается о и ö, отсюда и фонетическое оформление слов типа der Sohn = свн. sun, kommen = свн. kumen, König = свн. künic в современном письменном языке. Восточно-средненемецкое диалектное изменение i в е (binden > benne и т. д.), которое наблюдается в языке саксонской канцелярии, у Лютера отступает на задний план, благодаря чему он больше приближается к немецкому югу.

В отличие от южнонемецкого  в языке Лютера часто сохраняется -е: Name/ Nam, Speise/Speis, Rede/Red — die Wölfe/Wölf, die Winde/Wind. Лютер в конце концов отказывается от восточно-средненемецкой канцелярской манеры писать-is вместо -es (Gottis, Freundis), в этом он сближается с южнонемецкой формой языка.

В противоположность южнонемецкому  Лютер никогда не передает начальное b- через р- (Bote/Pot). Вместо k-, -k- он никогда не пишет kh-, -kh-, как это было широко распространено в южной Германии. Начальные sw-, sl-, sn-, sm-, еще часто встречающиеся в орфографии южной Германии, у него выступают как schw-, schl-, schn-, schm- (Schwalbe/Swalb, Schmerz/Smertz и т. д.). Южнонемецкое оглушение звонких не играло у Лютера никакой роли (gab/gap; Tag/Tack и т. д.). Лютер избегал излюбленного в южной Германии удвоения согласных; h у него часто выступает как знак долготы.

В то время как в глаголах типа steigen и treiben у Лютера еще попадаются формы старого претерита steig и treib, Экк употребляет уже новые формы, ставшие впоследствии общими (stig „stieg“, trib „trieb“). Лютер пишет: ich war, ich hatte, Экк — ich was, ich het.

Часто наблюдаются расхождения  в грамматическом роде существительных. Лютер употребляет приводимые ниже слова в том роде, который они имеют по образцу его языка и в нововерхненемецком, тогда как в библии Экка и цюрихской библии 1530 г. эти слова пишутся: die Gedächtnus, das Gesang, das Gewalt, der Last, der Luft, die Reichtum, der Tauf, der Tenn, der Wolk и т. д.