Способы перевода фразеологических единиц с компонентом - зооморфизмом

Фразеологический образ чаще всего  сохраняет национальную специфику фразеологизмов, поскольку он очень часто опирается на реалии, известные только одному народу. Представителю другой нации, который не обладает фоновыми знаниями, весьма трудно догадаться о значении фразеологизма. Но этот зрительный образ, возникающий в нашем сознании, - явление не лингвистическое, оно имеет отношение к психологии. Однако, это не позволяет нам сделать вывод о том, что фразеологический образ не может быть объектом языкового исследования. Ю.П.Солодуб придерживается той же точки зрения, что и В.Г.Гак, полагая, что образность идиоматического выражения еще более специфична, чем его лексический и грамматический состав.

Составными частями фразеологического  образа являются специфические для  определенной нации реалии (топонимы, антропонимы, гидронимы), которые воспринимаются носителями языка очень легко, так как лингвистические маркеры его национальной ограниченности «лежат на поверхности», выявляются без особых трудностей. Но чаще всего национальная специфика образа не осознается так «легко и сразу»: для ее выявления необходим более глубинный анализ, обращенный к исторической этимологии отдельных лексических компонентов и их грамматических структур [Солодуб, 1990].

Shake the pagoda-tree - быстро разбогатеть, нажиться; pagoda (ист.) – старинная индийская золотая или серебряная монета.

In a brown study - в мрачном раздумье, в размышлении, в глубокой задумчивости; brown - в этом выражении сохраняет свое устаревшее значение «мрачный»; study - устаревшее значение «раздумье, размышление».

Читателю перевода, не знаюшего  этимологии этих  слов, будет трудно догодаться  о значении  данных фразеологических  единиц.

Следует отметить, что национально-специфический  образ может и не иметь особых показателей своей уникальности, неповторимости, и тем не менее оставаться таковым. Это утверждение мы можем продемонстрировать на следующем примере: a cat among the pigeons - «кот на голубятне» – этот фразеологизм уникален по своему компонентному составу, но затруднений при переводе на русский язык не вызывает, т.к. фразеологический образ довольно «прозрачен». Если использовать дословный перевод, то значение фразеологической единицы становится ясным. В русском языке мы можем найти соответствующий аналог: «лиса в курятнике»; «волк среди овец».

Из всего вышесказанного можно сделать вывод о том, что фразеологический образ является основным «хранителем» национальной специфики фразеологизма. Выражается же этот образ лексическим составом и грамматической структурой фразеологической единицы, позволяющими сопоставить первоначальный смысл идиомы с результатом его семантической трансформации и создающими необходимые условия для двойного видения мира, на чем и основано само явление образности.

Также национальной специфичности  занималась А.Д.Райхштейн. В своей  статье «О сопоставлении фразеологических единиц», она провела исследование на материале немецкого и русского языков, но так как фразеология развивается по общим законам и правилам для всех языков, то данные ее исследования мы можем применить при сопоставлении английского и русского языков.

Анализ работы А.Д.Райхштейн позволяет  нам утверждать, что национальная специфичность обычно присуща отдельным  компонентам фразеологизма или  всему переменному словосочетанию, лежащему в его основе [Райхштейн, 1979].

Так, по данным ее исследования мы отмечаем, что близка к нулю структурно-семантическая эквивалентность английских и русских фразеологических единиц, включающих национальные имена и наименование национальных реалий.

(рус.) «Филькина грамота»

«Вольный казак»

«Как Сидорову козу»

«Во всю Ивановскую»

«Ваньку валять»

(англ.) Every Tom, Dick and Harry – всякий встречный. Перевели именно так, потому что данные имена – говорящие (онтономазия) являются самым распространенными в англоговорящих странах.

All my eye and Betty Martin – вздор, чепуха, ахинея.

Aunt Sally – огромная бабуля, у которой длинный язык.

Aunt Adna – театралка, придерживающаяся консервативных взглядов.

Billy Bunter – прожорливый мальчик.

Эти имена собственные выступают  в роли своеобразных реалий с точки  зрения перевода, значения их совершенно ясны для читателя оригинала, но для читателя перевода они ничего не говорят. С.Влахов и С.Флорин называют такие имена «аллюзивными». Они ассоциируются у носителя языка с определенным словом из фольклорных литературных и фразеологических источников. Многие аллюзивные имена превратились в нарицательные, другие, оставаясь по форме именами собственными, утратили в значительной мере признаки этой категории, являясь символами тех или иных качеств и представлений. Влахов и Флорин предлагают эти имена-символы, имена-ярлыки транскрибировать с учетом формы, в которой они известны носителям ПЯ, а те имена, которые не известны, подлежат переводу в зависимости от контекста, который может «высветить» их содержание [Влахов, Флорин, 1989].

Такая же близкая к нулю структурно-семантическая  эквивалентность наблюдается у  фразеологических единиц, содержащих некротизмы (т.е. компоненты, не имеющие самостоятельного употребления как лексемы), поскольку некротизму не соответствует никакая определенная лексема в другом языке [Райхштейн, 1979].

(рус.) «задавать лататы»

«ни зги»

«бить баклуши»

«точить лясы»

(англ.) beyond peradventure - несомненно, бесспорно; peradventure - возможно, может быть.

of yore - давным давно, yore - древний, былое.

ka me ka thee - услуга за услугу, рука руку моет; ka - уст. глагол claw; thee – тебя, тебе.

moons mineon - ночной сторож, mineon - уст. «любовник».

tread a measure – танцевать, measure - уст. “танец”.

tit for tat - отплата, зуб за зуб

hope deffered maketh the heart sick - надежда, долго не сбывающаяся, томит сердце. maketh – уст. 2е лицо ед ч. глагола make.

as the old cock crows so doth the young - яблоко от яблони недалеко падает, молодой петушок старому вторит. doth – уст. 2е лицо ед ч. глагола do.

<span class="dash041e_0431_044b_0447_043d_044b_0439__Char" style=" font-weight: bold; text-decoratio