Стихотворение Кристины Джорджины Россетти «Когда я умру»

Стихи Россетти стали забывать после ее смерти, однако современная английская критика отводит ей заметное место среди поэтов викторианской эпохи.

Сейчас, спустя сто семьдесят пять лет со дня рождения Кристины Россетти, в мире вновь вспыхнул интерес к ее творчеству. Не прекращаются споры о месте Кристины Россетти в ряду выдающихся английских поэтов XIX века. Писательница и литературный критик Вирджиния Вулф, ценившая ее не меньше, чем поэта-лауреата Теннисона, писала об одном из самых радостных ее стихотворений: «Поэзия Россетти будит в нас такой порыв и восторг потому, что чувство, которое она празднует, знакомо каждому».

Россетти написала ряд стихотворений и рассказов, частью снабженных иллюстрациями ее брата Габриэля-Данте Р.: «Goblin Market»

(1862), «The prince’s progress» (1866), «Commonplace book and other short stories» (1870), «Sing-Song» (1871), «Speaking likenesses» (1874), «Awnus Domini» (1874), «A pageant etc.» (1881), «Letter and spirit» (1883) и др. Полное собрание ее «Poems» вышло в 1890 г.; том неизданных до тех пор ее стихотворений напечатал брат ее, Вильям-Михаил Р., в 1896 г. Ср. Ellen А. Proctor, «Memoir of Christina-Georgina R.» (1895).

 

 

 

 

1.3. Специфика художественного  и поэтического перевода

 

Художественный перевод или, точнее, перевод поэтических и художественных произведений, резко отличается от других видов перевода, он предполагает речевое творчество переводчика, обладание литературным талантом. Ведь перевод одной и той же фразы у разных людей получается совершенно различным. Такой перевод – настоящее искусство, так как эстетический эффект достигается соответствующими языковыми средствами, в том числе ритмикой, рифмой и аллитерацией.

 

Перевод художественных произведений нелегкое дело, о поэзии можно долго спорить, и, по мнению известного переводчика Р.К. Миньяр-Белоручева, к переводу поэтических произведений необходимо допускать только исключительно избранных. Данный вид перевода не только активизирует мыслительную деятельность, художественный вкус, расширяет кругозор, но и углубляет знания как иностранного, так и русского языков.

 

Художественный стиль – пожалуй, наименее изученный из всех существующих стилей, поскольку он самый подвижный, творчески развивающийся. Художественный стиль не знает никаких преград на пути своего движения к новому, ранее неизвестному. Более того, новизна и необычность выражения становится условием успешной коммуникации в рамках этого функционального стиля.

 

В художественных произведениях затрагивается очень небольшой круг тем, в основном это жизнь, мысли человека, поиск пути и смысла жизни, однако количество художественных средств, используемых для описания этих тем практически безгранично. Кроме того, каждый писатель стремится не к тому, чтобы слиться со своими коллегами по перу, а напротив, выделиться, поведать нечто новое, заинтересовать читателя. И переводчик должен не просто сохранить содержание произведения, но и стиль, жанровый характер произведения, эстетику автора, средства художественного выражения, в том числе и формы стихосложения. Поэтому можно сказать, что переводчик сам должен стать писателем. Не всегда это возможно, поэтому и остаются до сих пор непознанными представителями других народов такие великие поэты, как А.С. Пушкин, Дж. Байрон или В. Гюго, но к этому следует стремиться. (Миньяр-Белоручев)

 

В художественных текстах используется бессчетное количество тропов и фигур речи, что и отличает данный стиль от других. И переводчик должен создать текст, максимально полно представляющий оригинал в иноязычной культуре. Среди критериев такого перевода, конечно, следует назвать сохранение по возможности большого количества тропов и фигур речи, как важную составляющую художественной стилистики того или иного произведения. Кроме того, перевод должен указывать на эпоху создания оригинала.

 

 

РАЗДЕЛ 3. Анализ существующих переводов стихотворения «Когда я умру»

Прежде чем перейти к анализу существующих переводов стихотворения Кристины Джорджины Россетти, обратимся к оригиналу:

 

 

When I am dead, my dearest,

Sing no sad songs for me;

Plant thou no roses at my head,

Nor shady cypress tree:

Be the green grass above me

With showers and dewdrops wet;

And if thou wilt, remember,

And if thou wilt, forget.

 

I shall not see the shadows,

I shall not feel the rain;

I shall not hear the nightingale

Sing on, as if in pain:

And dreaming through the twilight

That doth not rise nor set,

Haply I may remember,

And haply may forget.

 

Теперь хотелось бы познакомиться с несколькими, на мой взгляд, удачными вариантами перевода.

 

 

 

КОГДА Я УМРУ…

 Когда я умру, мой милый,

 Не мучайся  лишней виной,

 Не плачь над  моею могилой

 И песен печальных  не пой…

 Взойди травой  надо мною,

 Сосною высокою  будь.

 Меня, если вспомнюсь  я, вспомни.

 А нет, и не  надо, забудь.

 

 Уж мне не  дано насладиться

 Ни каплями  свежей росы,

 Ни щебетом  птичьим, как прежде,

 В рассветные  наши часы…

 Но, может быть, там, в полудрёме,

 К незримому  брегу гребя,

 Тебя я, незримого, вспомню…

 А может, забуду  тебя.

(Мария Лукашкина)

 

 

 

 

Когда умру…

Когда умру, мой милый,

 Прошу, живи без  слез,

 И на мою  могилу

 Не приноси  мне роз.

 Трава на ней  под утро

 Омоется росой,

 Меня, быть может, вспомнишь,

 А нет –  ну, Бог с тобой!

 

 Не будет пышной  тени,

 Ни ливней  для меня,

 Поющего печально

 Полночи соловья,

 И в забытьи  дремотном,

 Где не взойдет  рассвет,

 Тебя, быть может, вспомню,

 А, может быть, и нет.

(Александра Величкевич)

 

 

Когда умру, над прахом

Не трать, мой милый, слез.

Не надо кипарисов,

Не надо алых роз.

Холодным, влажным дерном

Покрой больную грудь,

И, если хочешь ,- помни,

А хочешь –позабудь.

 

Я не увижу теней,

Я не услышу гроз

И соловьиной песни,

Как будто полной слез.

Во мраке беспредельном

Хочу я потонуть.

Ты только, сердце помни…

А лучше- позабудь.

 

(В.Я.Брюсов)

 

2.1Перевод Брюсова с точки зрения структурно-семантической организации

Теперь совершим сравнительный анализ оригинала и П.Я на примере последнего перевода Валерия Яковлевича Брюсова(1873-1924), великого русского поэта, переводчика, литературоведа и т.д.

 

Прежде всего рассмотрим тексты с точки зрения их структурно-семантической организации.

Строфическое деление стихотворения соответствует его тематическому делению: два восьмистишия, где в первом оптимистические предсмертные наставления лирической героини придают свежесть, тогда как во втором восьмистишии проскальзывает ощущение покинутости, тоска и жалость героини к себе. В переводе утрачено это чувство четкой разграниченности между темами двух восьмистиший. Постепенность перехода наставления в просьбу находит свое отражение и в синтаксическом строении стихотворения: две темы –два сложноподчиненных распространенных предложения. В переводе Брюсов сохранил два восьмистишия, но вместо двух синтаксических предложений мы встречаем семь. Также необходимо отметить, что изменение форм глаголов свидетельствует о переходе наставления в просьбу. Если в первой октаве все глаголы в повелительном наклонении ,то во второй уже встречаются глаголы в будущем и настоящем времени.

Переводчик не в полной мере сохранил грамматическую конструкцию предложений. Итак, первое восьмистишие оригинала состоит из сложноподчиненного предложения с одним придаточным времени (when) и двумя придаточными условия (if…, if…). Главное предложение распространенное, односоставное, определенно-личное с бессоюзной связью. В переводе вместо сложноподчиненного – три предложения, из которых первое сложноподчиненное с придаточным времени (когда). Главное предложение здесь тоже односоставное, определенно-личное (сказуемое в повелительном наклонении – не трать). Переводчик сохранил обращение: my dearest – мой милый, – правда, переставив его в середину второго стиха. Второе предложение односоставное, безличное; третье – сложноподчиненное с двумя придаточными условия. Главное предложение – распространенное односоставное неопределенно-личное с союзной связью.

 

 Второе восьмистишие  представляет собой сложную синтаксическую  конструкцию как с союзной (сочинение and и подчинение as if), так и с бессоюзной связями; в третьем предложении встречается придаточное изъяснительное (twilight – that). Переводчик разделил данную конструкцию на четыре предложения, сохранив подчинительную связь в первом (как будто). Второе предложение – простое двусоставное с обращением (сердце). Четвертое – односоставное определенно-личное повелительное предложение. Следует отметить, что, если в оригинале есть четыре подлежащих, то в переводе их три.

2.2 Перевод с точки зрения строфики и метрики

Проанализируем стихотворения с точки зрения строфики и метрики.

У Россетти трехстопный ямб, а четырехстопный только в третьем стихе первой строфы и в третьем стихе второй строфы. Брюсов перевел все стихотворение трехстопным ямбом, чередуя двухсложные клаузулы первого, третьего, пятого, седьмого, девятого, одиннадцатого, тринадцатого и пятнадцатого стихов с односложными соответственно во втором, четвертом, восьмом, десятом, двенадцатом, четырнадцатом и шестнадцатом. Во всем стихотворении встречается девять случаев пиррихия (пять в первом восьмистишии и четыре во втором). В переводах их тоже девять, правда, два в первом и семь во втором. Но, нужно отметить, что Брюсов в точности повторил пиррихий первых трех строк второго восьмистишия, что помогает читателю воспринять звукопись английского варианта и не акцентировать личностные чувства. Для Россетти важнее, чтобы внимание читателя с подлежащего (Я) было перенесено на сказуемое (не увижу, не услышу).И это Брюсов учел и великолепно передал.

Переводчик сохранил чередование женской и мужской рифм оригинала. Хотя у Брюсова немного осложненная система рифмовки, так называемая «скользящая кватерна». Так как рифмы плавно переходят из первого восьмистишия во второе, рассмотрим их без отрыва. Между рифмами «а» расстояние в три и семь строк, между «б» и «г» сначала одна строка, затем пять и снова одна строка, между «д» по три строки. Изолированными остаются рифмы «в» и «е», как бы вклинившиеся в общую канву стихотворения, усиливающие тем самым эффект «рифменного ожидания». Отметим, что в оригинале таких изолированных рифм встречается четыре, но на слух они едва различимы, так как разбросаны по всему стиху. Примечательно сохранение переводчиком и тавтологической рифмы оригинала (remember – forget; помни – забудь); такова его схема:

Оригинал: a b c b b c d c e f g f h c d c

 

 Перевод: а б в б  а г д г е б г б а  г д г

 

У Россетти встречаются архаичные thou, wilt, doth, haply, послужившие общей ностальгически-приподнятой теме стихотворения, не нашедшие отражения в переводе. Но Брюсов достиг этой цели привнесением некоторых фраз (алых роз, холодным влажным дерном покрой больную грудь, полной слез, во мраке беспредельном хочу я потонуть). К сожалению, переводчик не вполне точно передал смыслы слов wilt и haply. В «Новом большом англо-русском словаре» wilt переведено как вянуть, покинуть (о раст.); слабеть, никнуть падать духом; губить (цветы и т.п.); гасить (энтузиазм и т.п.); арх. 2-е л. ед. ч. наст. вр. гл. will, т.е. выражает стремление, намерение, склонность, просьбу. Значение слова haply  – случайно, возможно.

В оригинале поэтесса выражает просьбу-разрешение помнить -забыть при условии, если «поникнешь, падешь духом», а не просто при желании «если хочешь». В конце второй октавы эта просьба переходит уже в догадку – предположение: «возможно, я могу помнить и, возможно, я могу забыть». Переводчик же вероятность передал в форме повелительного наклонения, с внесением обращения «сердце», отчего изменилась экспрессивная окраска стиха: условие приобрело форму приказа. Об этом свидетельствует и восклицательный знак в конце предложения, изменивший всю спокойно-размеренную тональность оригинала.

 

 

ВЫВОД

Сейчас, спустя 183 года со дня рождения великой  Кристины Джорджины Россетти, в мире вновь вспыхнул интерес к ее творчеству. И люди, работающие в сфере перевода не являются исключением. Все больше и больше переводчиков черпают свое вдохновение в произведениях английской поэтессы, начиная такими известными и опытными профессионалами, как В.Я.Брюсов, и заканчивая сотнями интернет -любителей. Что касается анализа перевода Валерия Яковлевича, взятого за основу, можно считать, что он справился с задачей, учитывая что стихотворение Россетти он перевел в 1901 году, когда еще придерживался творчески вольного метода.

Как он пишет: «Внешность лирического стихотворения, его форма образуется из целого ряда составных элементов, сочетание которых и воплощает более или менее полно чувство и поэтическую идею художника,– таковы: стиль языка, образы, размер и рифма, движение стиха, игра слогов и звуков… Воспроизвести при переводе стихотворения все эти элементы полно и точно – немыслимо. Переводчик обычно стремится передать лишь один или в лучшем случае два (большею частью образы и размер), изменив другие (стиль, движение стиха, рифмы, звуки слов). Выбор того элемента, который считаешь наиболее важным в переводимом произведении, составляет метод перевода». Из всего вышесказанного следует, что Брюсов, сохранив размер, ритм и движение стиха, в некоторой степени пожертвовал его стилем. Но эта жертва оправдана. Как пишет В.С.Виноградов: «Полного тождества между оригиналом и переводом достичь нельзя. Оригинал остается единственным и неповторимым материальным результатом индивидуального творчества художника слова и частью национального словесного искусства. Перевод может быть лишь адекватным, относительно равнозначным оригиналу литературным произведением, может бесконечно сближаться с подлинником, но никогда не сольется с ним, ибо у перевода есть свой творец, свой языковой материал и своя жизнь в языковой, литературной и социальной среде, отличающейся от среды подлинника».

В 1907 г., отвечая на письмо М. Волошину, Брюсов пишет: «Переводы в литературе то же, что копия в живописи». Переводчик не может «создать еще раз» переводимое стихотворение. Он может приближаться к оригиналу по форме, следуя в точности содержанию стихотворения. Именно таков перевод замечательного русского поэта.