Человек перед лицом смерти. Похоронные обряды разных культур. Эволюция надгробия

"Всем суждено умереть, и никто предсказать не сумеет  Даже на завтрашний день, будет  ли жив человек. Ясно все это  поняв, человек, веселись беззаботно, Бромия крепко держа - смерти забвенье - в руках; И наслаждайся любовью, ведь жизнь у тебя однодневна, Прочие тяготы все я оставляю  Судьбе".

На мраморной стеле афинского гражданина Аристиона, умерший представлен воином в панцире и с копьем. В нижней части надгробия есть подпись мастера Аристокла. Эпитафии на надгробных плитах сообщали о смерти часто в поэтической форме:  "Неугасающей славой покрыв дорогую отчизну, 
               Черным себя облекли облаком смерти они, 
               Но и умерши, они не умерли: воинов доблесть, 
               К небу вспарив, унесла их из Аидовой тьмы".

В архаической скульптуре формировалось то пластическое совершенство, которое будет пронизывать классическое искусство. Под резцами мастеров возникали героические образы мужественных юношей - атлетов, пленительные статуи очаровательных девушек, величавые лики богов. Ваятели, интересовавшиеся движением пластических форм, моделировкой поверхности, выразительностью лиц, композицией скульптурных групп, смело брались за сложные задачи, решение которых окажется под силу лишь скульпторам более поздних веков.

                                                                                                                                                                                                    древний Рим: погребальные обряды.

    В римских погребальных обрядах  нашла выражение смесь самых  разнообразных чувств и понятий: древняя вера в то, что душа  человека и после смерти продолжает  в подземном царстве существование, подобное тому, что и при жизни, тщеславное желание блеснуть  пышностью похорон, искренняя беспомощная  скорбь и гордое сознание своей  неразрывной, связи с родом, жизнь  которого была непрерывным служением государству. Все это еще осложнялось чисто римской, часто непонятной нам потребностью соединять трагическое с веселой шуткой, иногда с шутовством. Создавался конгломерат обрядовых действий, часть которых церковь, как всегда осторожная и не разрывающая с древними обычаями, укоренившимися в быту, ввела и в христианские похороны.

И у греков, и у римлян предать умершего погребению было обязательным долгом, который лежал не только на родственниках покойного. Путник, встретивший на дороге непогребенный труп, должен был устроить символические похороны, трижды осыпав тело землей: "Не поскупись, моряк, на летучий песок; дай его хоть немного моим незахороненным костям", – обращается к проходящему мимо корабельщику тень выброшенного на сушу утопленника.Это обязательное требование предать труп земле основано было на вере в то, что тень непогребенного не знает покоя и скитается по земле, так как ее не впускают в подземное царство.

Вокруг умирающего собирались родственники;''Последний вздох его ловил в прощальном поцелуе наиболее близкий ему человек'' верили, что душа умершего вылетает в этом последнем вздохе. .Затем умершему закрывали глаза и громко несколько раз называли его по имени.Покойника обмывали горячей водой: это было делом родственников умершего или женской прислуги. Устройство похорон поручалось обычно либитинариям, этому римскому "похоронному бюро", находившемуся в роще богини Либитины и включавшему в свой состав разных "специалистов": от людей, умевших бальзамировать труп, и до носильщиков, плакальщиц, флейтистов, трубачей и хористов.Так как труп часто оставался в доме несколько дней, то иногда его бальзамировали, но чаще лишь натирали теми веществами, которые задерживали разложение; это было кедровое масло, которое, по словам Плиния, "на века сохраняет тела умерших нетронутыми тлением",такую же силу приписывали соли и меду.Затем умершего одевали соответственно его званию: римского гражданина в белую тогу, магистрата – в претексту или в ту парадную одежду, на которую он имел право. На умершего возлагали гирлянды и венки из живых цветов и искусственные, полученные им при жизни за храбрость, военные подвиги, за победу на состязаниях.

Умащенного и одетого покойника клали в атрии на парадное высокое ложе (lectus funebris), отделанное у богатых людей слоновой костью . Умерший должен был лежать ногами к выходу . В рот умершему вкладывали монетку для уплаты Харону при переправе через Стикс; этот греческий обычай был рано усвоен римлянами; находки показывают, что он держался в течение всей республики и империи. Возле ложа зажигали свечи, помещали курильницы с ароматами и канделябры со светильниками или с зажженной смолой; ложе осыпали цветами. Перед входной дверью на улице ставили большую ветку ели, которую считали "траурным деревом", или кипариса – "он посвящен богу подземного царства и его ставят у дома в знак того, что здесь кто-то умер''.Эти ветви предостерегали тех, кто шел принести жертву, а также понтификов и фламина Юпитера от входа в дом, который считался оскверненным присутствием покойника.

Число дней, в течение которых умерший оставался в доме, не было определено точно. В некоторых семьях покойника оставляли дома на более продолжительное время; императоров хоронили обычно через неделю после смерти; за это время с мертвого снимали восковую маску, которой и прикрывали его лицо.

Существовало два способа погребения: сожжение и захоронение. В последние века республики и в первый век империи трупы обычно сжигались, и погребение в земле начало распространяться только со II в. н.э., возможно, под влиянием христианства,

относившегося к сожжению резко отрицательно.

Торжественные похороны, за которыми обычно следовали гладиаторские игры, устраиваемые ближайшими родственниками умершего, назывались funus indictivum – "объявленными",  потому что глашатай оповещал о них, приглашая народ собираться на проводы покойного: "Такой-то квирит скончался. Кому угодно прийти на похороны, то уже время. Такого-то выносят из дому" . Эти похороны происходили, конечно, днем,с расчетом на то, чтобы блеснуть пышностью похоронной процессии, которая превращалась в зрелище, привлекавшее толпы людей.

      Похоронная  процессия двигалась в известном  порядке; участников ее расставлял  и за соблюдением определенного  строя следил один из служащих "похоронного бюро", "распорядитель" , с помощью своих подручных  – ликторов. Вдоль всей процессии  шагали факельщики с факелами  елового дерева и с восковыми  свечами; во главе ее шли музыканты: флейтисты, трубачи и горнисты. За  музыкантами следовали плакальщицы (praeficae), которых присылали также  либитинарии. Они "говорили и делали  больше тех, кто скорбел от  души", – замечает Гораций  обливались слезами, громко вопили, рвали на себе волосы. Их песни (neniae), в которых они оплакивали  умершего и восхваляли его, были  или старинными заплачками, или  специально подобранными для  данного случая "стихами, задуманными, чтобы запечатлеть доблестные  дела в людской памяти". В  особых случаях такие песнопения  распевали целые хоры: на похоронах  Августа эти хоры состояли  из сыновей и дочерей римской  знати . За плакальщицами шли танцоры  и мимы . Кто-либо из мимов представлял  умершего, не останавливаясь перед  насмешками насчет покойного: на  похоронах Веспасиана, который почитался  прижимистым скупцом, архимим Фавор, надев маску скончавшегося императора, представлял, по обычаю, покойного  в его словах и действиях; громко  спросив прокураторов, во что  обошлись его похороны, и получив  в ответ – "10 миллионов сестерций", он воскликнул: "Дайте мне сто  тысяч и бросьте меня хоть  в Тибр"

За этими шутами двигалась самая торжественная и серьезная часть всей процессии: предки умершего встречали члена своей семьи, сходящего в их подземную обитель. В каждом знатном доме, хранились восковые маски предков, снятые в день кончины с умершего. Эти маски, снабженные каждая подписью, в которой сообщалось имя умершего, его должности и подвиги, им совершенные, хранились в особых шкафах, стоявших обычно в "крыльях"  атрия. В день похорон эти маски, а вернее, их дубликаты, надевали на себя люди, вероятно, тоже из числа прислужников либитинария; облачившись в официальную одежду того лица, чья маска была надета, они садились на колесницы или шли пешком в сопровождении ликторов. Чем больше было число этих предков, преторов, консулов, цензоров, из которых многие были украшены инсигниями триумфаторов, тем роскошнее были похороны. Если умерший прославился военными подвигами, одерживал победы, завоевывал города и земли, то перед носилками, на которых стояло погребальное ложе, несли, как и в триумфальном шествии, картины с изображением его деяний, привезенной добычи, покоренных народов и стран.

Носилки с ложем, на котором лежал умерший, в старину несли ближайшие его родственники, чаще всего сыновья. Обычай этот соблюдался в некоторых случаях и в более поздние времена: тело Цецилия Метелла Македонского несли четверо его сыновей: один – цензорий, другой – консуляр, третий – консул,  четвертый, выбранный в консулы, но еще не вступивший в эту должность . Иногда носилки несли друзья умершего, очень часто его отпущенники. За носилками шли родственники покойного в траурной черной одежде (женщины в императорское время – в белой) без всяких украшений и знаков своего ранга , мужчины, поникшие, с покрытой головой, женщины с распущенными волосами и обнаженной грудью, рабы, получившие по завещанию свободу и надевшие в знак освобождения войлочный колпак . Женщины шумно выражали свою скорбь: рвали на себе волосы, царапали щеки, рвали одежду, громко выкликали имя умершего. Процессию еще увеличивали любители поглазеть, толпами сбегавшиеся на похороны.

При похоронах знатных и выдающихся лиц процессия направлялась не прямо к месту сожжения, а заворачивала на Форум, где и останавливалась перед рострами. Покойника на его парадном ложе ставили или на временном помосте, или на ораторской трибуне; "предки" рассаживались вокруг на курульных сиденьях. Тогда сын или ближайший родственник умершего всходил на трибуну и произносил похвальную речь , в которой говорил не только о заслугах умершего, но и обо всех славных деяниях его предков, собравшихся вокруг своего потомка; "начиная с самого старшего, рассказывает он об успехах и делах каждого" . В этих восхвалениях не все было, конечно, чистой правдой; уже Цицерон писал, что они внесли в историю много лжи , того же мнения придерживался и Ливий .

После произнесения похвальной речи процессия в том же порядке двигалась дальше к месту сожжения или погребения, которое находилось обязательно за городскими стенами. Разрешение на похороны в городе, не только в Риме, но и в муниципиях, давалось редко, как особая награда за выдающиеся заслуги. Общее кладбище существовало только для  бедняков и рабов; люди со средствами приобретали для своих могил места за городом, чаще вдоль больших дорог, где царило наибольшее оживление. Место для погребального костра отводилось часто неподалеку от  могилы. Костер складывали преимущественно из смолистых, легко загорающихся дров и подбавляли туда такого горючего материала, как смола, тростник, хворост.  Костер складывали в виде алтаря; у богатых людей он бывал очень высок, украшен коврами и тканями. Вокруг втыкали в знак траура ветви кипариса. Ложе с покойником ставили на костер и туда же клали вещи, которыми умерший пользовался при жизни и которые любил. Один охотник I в. н.э. завещает сжечь с ним всю его охотничью снасть: рогатины, мечи, ножи, сети, тенета и силки. К этому прибавляли всевозможные дары участники погребальной процессии; тело изобильно поливали и осыпали всяческими ароматами, ладаном, шафраном, нардом, амомом, смолой мирры и проч. Перед сожжением совершалось символическое предание земле: у умершего отрезали палец и закапывали его.

Когда костер был готов и ложе с покойником на него установлено, один из родственников или друзей покойного поджигал костер, отвернув от него свое лицо. При сожжении крупных военачальников и императоров солдаты в полном вооружении трижды обходили вокруг костра в направлении справа налево.

Когда костер угасал, горящие угли заливали водой, и на этом погребальная церемония собственно и кончалась. Участники процессии говорили последнее "прости" умершему; их окропляли в знак очищения священной водой, и они расходились, выслушав формулу отпуска: ilicet – "можно уходить" . Оставались только родственники, на которых лежала обязанность собрать обгоревшие кости.   Их полагалось облить сначала вином, а затем молоком; потом их обтирали досуха полотном и клали в урну вместе с разными восточными ароматами. Это собирание костей  совершалось в самый день похорон, и тогда же происходило очищение семьи и дома покойного, оскверненных соприкосновением с мертвым телом: устраивался поминальный стол у самой могилы, в "могильном триклинии", если он был, а если его не было, то просто на камнях или на земле.

Девять дней после похорон считались днями траура; в течение их родственники умершего ходили в темных одеждах; их ни по какому делу не вызывали в суд, и возбуждать вопросы о наследстве в это время считалось неприличным. На девятый день на могиле приносили жертву , состав которой был строго определен: тут могли быть яйца, чечевица, соль, бобы. Дома устраивали поминальный обед, за который садились уже не в траурной одежде. Люди знатные и богатые устраивали иногда в память своих умерших угощение для всего города. Обычай этот отнюдь не ограничивался столицей; надписи засвидетельствовали его для ряда городов Италии. Случалось, что вместо обеда народу раздавались просто куски мяса Марк Флавий разослал жителям Рима порции мяса на помин его матери (328 г. до н.э.)то же сделал Тит Фламиний по смерти своего отца (174 г. до н.э.). При империи раздачу мяса заменили раздачей денег. Игры в память покойного (обычно гладиаторские) часто устраивались тоже в этот самый день, почему и назывались ludi novendiales.

Умершего не забывали; память о нем свято соблюдалась в семье. Его обязательно поминали в день рождения и смерти, в "праздник роз" , в "день фиалки", в праздник поминовения всех умерших. Поминали умершего иногда еще и в другие дни: все зависело от того, что подсказывало чувство оставшихся. Римляне были вообще очень озабочены тем, чтобы увековечить свою память: неоднократно встречаются надписи, в которых говорится, что такой-то оставил определенную сумму денег, чтобы на проценты с них в определенные дни устраивались по нем поминки. На могиле совершали возлияния водой, вином, молоком, оливковым маслом, медом; клали венки, цветы, шерстяные повязки; поливали могилу кровью принесенных в жертву, обязательно черных животных. Созывался широкий круг друзей.Ежегодно четыре раза в год – в день рождения, в розарии, в день фиалки и в паренталии – поминали умершего, принося жертвы на его могиле, а кроме того, ежемесячно, в календы, ноны и иды, ставили на его могиле зажженную лампаду. Покойному ставили трапезу  из овощей, хлеба, соли, бобов и чечевицы, а родственники устраивали тут же у могилы поминальное угощение.