Неумирающий лебедь русского балета - Анна Павловна

Ее гастрольные маршруты пролегали и в Азии, и на Дальнем  Востоке. За блестящими выступлениями  скрывался тяжелый труд. Вот, например, перечень выступлений труппы Анны Павловой в США в декабре 1914 года: 31 спектакль  в разных городах — от Цинциннати до Чикаго, и ни одного дня отдыха. Такая же картина и в Нидерландах  в декабре 1927 года: ежедневные спектакли  в разных городах — от Роттердама до Гронингена. И лишь один день отдыха — 31 декабря. За 22 года бесконечных турне Павлова проехала на поезде более полумиллиона километров, по приблизительным подсчетам, она дала около 9 тысяч спектаклей. Это был действительно труд на износ.

Был период, когда итальянский  мастер Нинолини изготовлял для Анны Павловой в год в среднем две тысячи пар балетных туфель, и ей их едва хватало.

Кроме чудовищной усталости  зарубежные гастроли имели и другие отрицательные последствия. Отношения  Павловой с Мариинским театром осложнились  из-за финансовых разногласий. Артистка нарушила условия контракта с  дирекцией ради выгодной поездки  в Америку и вынуждена была выплатить неустойку. Желание дирекции заключить с нею новый контракт наталкивалось на требование вернуть  неустойку. Тем не менее, театр был  заинтересован в выступлениях балерины. Предпринимались шаги уладить инцидент. По инициативе дирекции в 1913 году Павлова  была удостоена почетного звания заслуженной артистки императорских  театров и награждена золотой медалью. Дирекция по-прежнему настаивала на том, чтобы Анна выступала только в России.

Весной 1914 года Павлова последний  раз побывала дома. Балерина выступила 31 мая в петербургском Народном доме, 7 июня в Павловском вокзале, 3 июня в Зеркальном театре московского  сада «Эрмитаж». Репертуар включал  «Умирающего лебедя», «Вакханалию», другие ее миниатюры. Восторженный прием  был адресован новой Павловой - международной «звезде», заезжей  знаменитости. Маленькой, хрупкой балерине, уже привыкшей к чрезмерно  напряженной работе, было 33 года. Это  был пятнадцатый сезон в ее театральной карьере, середина ее сценической жизни.

На родину она больше не вернулась. Но к положению в России Павлова не была безучастна. Она  присылала посылки в трудные  послереволюционные годы учащимся Петербургской  балетной школы, переводила крупные  денежные средства голодающим Поволжья, устраивала благотворительные спектакли  с целью поддержать бедствующих на родине.

Большая дружба и творческое сотрудничество связывали двух выдающихся мастеров русского балета — Анну Павлову  и Михаила Фокина . Она исполняла главные партии во многих его балетах: «Виноградная лоза» А. Рубинштейна, «Шопениана», «Египетские ночи» и др. В результате творческого союза Павловой и Фокина были созданы произведения, где танец подчинен духовно-выразительным задачам. Так появились «Шопениана» и «Лебедь» на музыку К. Сен-Санса, которые стали поэтическим символом русской хореографии.

Специально для труппы Павловой Михаил Фокин поставил «Прелюды»  на музыку Ф. Листа и «Семь дочерей  горного царя» на музыку К. Спендиарова.

Маленькая передвижная труппа, конечно, не могла соперничать с  Мариинским театром ни исполнительским  составом, ни музыкальной культурой, ни оформлением. Утраты были неизбежны  и весьма ощутимы, особенно при обращении  к академическому репертуару. Павлова  в подобных переделках обращалась с  музыкой бесцеремонно — меняла темпы, тембровые краски, купировала номера и вставляла музыку других композиторов. Единственный критерий был важен  для нее — будить ее творческую фантазию. И балерине в силу таланта  нередко удавалось в какой-то мере преодолеть явные нелепости  музыкального материала.

Все это подметил опытным  взглядом побывавший на одном из выс¬туплений балерины известный танцовщик дягилевской труппы Сергей Лифарь:

«Парижский сезон 1924 года был особенно богатым и блестящим  в музыкальном и театральном  отношениях, — сколько мне позволяли  мои бедные средства, я не пропускал  ни одного интересного концерта, ни одного интересного спектакля и  жил этим, жадно впитывая в себя все впечатления. Одним из самых сильных и значительных парижских впечатлений был спектакль Анны Павловой.

Когда появилась на сцене  Анна Павлова, мне показалось, что  я еще никогда в жизни не видел ничего подобного той не человеческой, а божественной красоте  и легкости, совершенно невесомой  воздушности и грации, «порхливости», какие явила Анна Павлова. С первой минуты я был потрясен и покорен простотой, легкостью ее пластики: никаких фуэте, никаких виртуозных фокусов — только красота и только воздушное скольжение — такое легкое, как будто ей не нужно было делать никаких усилий, как будто она была божественно, моцартовски одарена и ничего не прибавляла к этому самому легкому и самому прекрасному дару. Я увидел в Анне Павловой не танцовщицу, а ее гения, склонился перед этим божественным гением и первые минуты не мог рассуждать, не мог, не смел видеть никаких недостатков, никаких недочетов — я увидел откровение неба и не был на земле... Но в течение спектакля я бывал то на небе, то на земле: то божественные жесты Анны Павловой заставляли меня трепетать от благоговейного восторга, то минутами я видел в ее игре-танце какую-то неуместную излишнюю игривость, что-то от кривлянья, что-то от дешевки, и такие места неприятно коробили.

В антракте в фойе я встретил Дягилева — где бы я ни бывал  этою весною, я всюду его встречал — и на его вопрос, как мне  понравилась Анна Павлова, мог только восторженно-растерянно пролепетать: — Божественно! Гениально! Прекрасно!». Да Сергею Павловичу не нужно было и спрашивать моего мнения — оно было написано на моем лице. Но ни Дягилеву, ни кому другому я не решался говорить о моем двойственном впечатлении, о том, что некоторые места мне показались дешевыми и надувательскими. Я уверен был, что все меня засмеют и скажут, что я ничего не понимаю и богохульничаю. Впоследствии я убедился, что я не один богохульничаю — богохульничал и Дягилев, который много мне рассказывал об Анне Павловой».

Личная жизнь  Анны Павловой

Личная жизнь балерины складывалась непросто. Впрочем, Анна Павлова считала это естественным:

«Теперь я хочу ответить на вопрос, который мне часто предлагают: почему я не выхожу замуж. Ответ очень  простой. Истинная артистка подобно  монахине, не вправе вести жизнь, желанную для большинства женщин. Она не может обременять себя заботами о  семье и о хозяйстве и не должна требовать от жизни тихого семейного счастья, которое дается большинству.

Я вижу, что жизнь моя  представляет собой единое целое. Преследовать безостановочно одну и ту же цель —  в этом тайна успеха. А что такое  успех? Мне кажется, он не в аплодисментах  толпы, а скорее в том удовлетворении, которое получаешь от приближения  к совершенству. Когда-то я думала, что успех — это счастье. Я  ошибалась. Счастье — мотылек, который  чарует на миг и улетает».

Павлова связала свою жизнь  с Виктором Дандре. Человеком весьма противоречивым. Дандре — горный инженер, в 1910 году был обвинен властями Петербурга в растрате средств, выделенных на строительство Охтинского моста. Анне Павловой пришлось поспешить ему на выручку и заплатить немалую сумму, чтобы его освободить. Несмотря на подписку о невыезде, Дандре после этого бежал из России и многие годы жил без паспорта.

Вместе с тем Дандре был одним из самых способных импресарио своего времени, который впервые понял могущество прессы. Он постоянно устраивал пресс-конференции, приглашал фоторепортеров и газетчиков на выступления Павловой, давал многочисленные интервью, связанные с ее жизнью и творчеством. Например, прекрасно обыгрывал сюжеты, навеянные романтическим образом «Лебедя». Сохранилось множество фотографий, запечатлевших Анну Павлову на берегу озера, по зеркальной глади которого скользят прекрасные белоснежные птицы. Такой водоем был и в ее поместье «Айви-хаус» в Англии. Там действительно жили лебеди, а один из них по кличке Джек был любимцем Анны Павловой. Он не забывал свою хозяйку, когда та была в длительных поездках. Широко известна фотография Анны с лебедем на коленях, его голова доверчиво лежит у нее на плече. Фото выполнено известным фотографом Лафайеттом, которого Дандре специально пригласил на съемки.

Но именно Дандре и старался выжать все возможное из мировой славы балерины, организуя бесконечные и весьма напряженные гастроли, не щадя ее здоровья. В конечном счете непосильная нагрузка и привела, видимо, к ее безвременной кончине...

Последние дни  жизни Анны Павловой

17 января 1931 года знаменитая  балерина прибыла на гастроли  Нидерланды, где ее хорошо знали  и любили. В честь «русского  Лебедя, голландцы, славящиеся своими  цветами, вывели особый сорт  белоснежных тюльпанов и назвали  их «Анна Павлова». До сих пор  на выставках цветов можно  полюбоваться их изысканной красотой. С большим букетом этих цветов  Анну встречал на вокзале голландский  импресарио Эрнст Краусс. Но балерина чувствовала себя плохо и сразу направилась в «Отель дез Энд», где ей был отведен «Японский салон» со спальней, который впоследствии и получил название «Салон Анны Павловой». Судя по всему, артистка сильно простудилась во время поездки поездом по зимней Франции. Более того, как выяснилось, ночной поезд, которым она ехала из Англии в Париж, столкнулся с грузовым составом. Упавший кофр сильно ударил ее по ребрам. Только близким подругам Анна рассказала об этом происшествии, хотя на боль жаловалась многим.

В гостиницу был срочно вызван врач, который обнаружил у  балерины острый плеврит. Королева Нидерландов  Вильгельмина прислала Павловой личного врача де Йонга. Осмотрев ее, он пришел к следующему заключению: «Мадам, у вас плеврит. Необходима операция. Я посоветовал бы удалить одно ребро, чтобы было легче отсосать жидкость». В ответ на это Дандре воскликнул: «Как же так! Ведь она же не сможет завтра танцевать!». Действительно, по всей Гааге были расклеены афиши, извещавшие, что «19 января состоится последнее в Нидерландах выступление величайшей балерины нашего времени Анны Павловой с ее большим балетом». Затем предстояло длительное турне по Северной и Латинской Америке, Дальнему Востоку. Но этому не суждено было сбыться.

Дандре решил пригласить другого врача. Телеграммой был срочно вызван из Парижа врач Залевский, который раньше уже лечил Анну. А балерине становилось все хуже. Видимо, тогда и родилась легенда об «умирающем лебеде», которую приводит в своих мемуарах Виктор Дандре. Анна Павлова, уверяет мемуарист, любой ценой хотела еще раз выйти на сцену. «Принесите мне мой костюм лебедя», — сказала она. Это якобы были ее последние слова...

Однако действительность была куда более прозаичной и трагичной. Об этом рассказывали служанка Анны Павловой Маргерит Летьенн, врачи, бывшие у ее постели. Они вспоминают, что балерина пригласила к себе некоторых участниц своей труппы и давала им указания, считая, что, несмотря на ее болезнь, спектакли должны состояться, особенно в Бельгии для нужд Красного Креста. Потом ей стало хуже. Все, кроме служанки, удалились из комнаты. Анна, кивнув на дорогое платье, недавно купленное в Париже у известного кутюрье, сказала Маргерит: «Лучше бы я потратила эти деньги на моих детей». Она имела в виду детей-сирот, которые уже давно жили на ее средства в одном из особняков. После этого больная впала в кому. Прибывший Залевский с помощью дренажной трубки попытался еще откачать жидкость из плевры и легких, но все было напрасно. Анна больше не приходила в сознание. Полагают, что в ночь с 22 на 23 января 1931 года она умерла от острого заражения крови, занесенного недостаточно хорошо продезинфицированной дренажной трубкой...

После смерти Павловой

Русская колония в Париже хотела, чтобы Павлову похоронили на кладбище Пер-Лашез, где ей можно  было бы поставить прекрасный памятник. Но Дандре высказался за то, чтобы Анну кремировали. Во время гастролей в Индии она была зачарована индийскими погребальными церемониями, во время которых тело усопшего сжигается на погребальном костре. Она заметила близким, что хотела бы, чтобы ее кремировали. «Так позже будет легче возвратить мой прах в дорогую Россию», — будто бы сказала она. Дандре обсудил этот вопрос с импресарио Крауссом, и они решили посоветоваться с главой русской православной церкви в Гааге священником Розановым, ведь по церковным канонам полагаются только похороны на кладбище. Учитывая ситуацию, священник не возражал против кремации...

Виктор Дандре, несмотря на все его уверения, не был официальным мужем Анны Павловой, хотя об этом говорится в его завещании и урна с его прахом установлена рядом с урной Анны. Сама она никогда и называла его своим мужем, у них не было общего банковского счета. После смерти Анны Дандре заявил было свои претензии на «Аини хаус». Когда же мать балерины, отвергая эти посягательства, подала на него в суд, Дандре не смог предъявить никаких свидетельств о браке, ни свадебных фотографий, ссылаясь на то, что документы не сохранились после революции в России. Адвокат напомнил тогда, что ранее он говорил о заключении брака с Павловой в Америке. Но и здесь Дандре не смог представить документов и даже назвать место свадьбы. Процесс он проиграл, и ему пришлось покинуть «Айви-хаус».

Был ли Дандре мужем Анны Павловой или нет, но в его завещании текст которого приводится в книге, говорится: «Я поручаю моим поверенным купить ниши 5791 и 3797 в крематории «Гоулдерс Грин» в качестве места для урн, содержащих мой прах и прах моей любимой жены Анны, известной как Анна Павлова. Я даю полномочия моим поверенным дать согласие на перенос праха моей жены и, если они сочтут возможным, также и моего праха в Россию, если когда-нибудь русское правительство или правительство любой крупной российской провинции будет добиваться переноса и даст моим поверенным удовлетворительные заверения в том, что прах Анны Павловой получит должные честь и уважение».

Легенда о великой  русской балерине Анне Павловой

Павлова уникальна. Она не имела громких званий, не оставила ни последователей, ни школы. После  ее смерти была распущена ее труппа, распродано имущество. Осталась только легенда о великой русской  балерине Анне Павловой, именем которой  названы призы и международные  премии. Ей посвящены художественные и документальные фильмы («Анна Павлова», 1983 и 1985). Французский балетмейстер Р. Пети поставил балет «Моя Павлова» на сборную музыку. Номера ее репертуара танцуют ведущие балерины мира. А  павловский «Умирающий лебедь» увековечен в исполнении Галины Улановой, Ивет Шовире, Майи Плисецкой.

Заключение

Творчество гениальной балерины, преображающей своим танцем мир, живет и поныне. Неумирающий Лебедь – Анна Павлова – останется с нами на века.