Семантика народного искусства

   трансформировалась в уличную. Первыми изменили форму селения вдоль трактов (середина XIX в.), при этом сначала перестраивалась примыкающая к тракту часть селения. К концу XIX в. большинство селений с беспорядочной формой было реконструировано; стали преобладать населенные пункты с уличной планировкой.

   При беспорядочной форме застройке к проезжей части выходили заборы и ворота, а избы стояли внутри усадеб. Выносить жилые дома к улице начали во второй половине XIX в. – с распространением уличных форм селений. Однако четкой фасадной линии улицы первоначально не имели. Преобладающей стала постановка дома перпендикулярно улице, хотя встречались населенные пункты с параллельно стоящими к улице домами.

    Жилище — наземная бревенчатая постройка, изба (корка́), с холодными сенями. Крыша — двускатная, тесовая, ставилась на самцах, а позже на стропилах. Углы рубились в обло, пазы прокладывались мхом. Зажиточные крестьяне стали ставить в XX веке дома-пятистенки, с зимней и летней половинами, или 2-этажные дома, иногда с каменным низом и деревянным верхом.

   В удмуртской традиции “своим” является мир, имеющий углы. Особенно наглядно это свойство проявляется в рекрутских напевах (лекрут гур) и свадебных причитаниях невесты, что весьма показательно, так как в обоих случаях герой ритуала отправляется в чужой, неведомый, иной мир, поэтому с большей “откровенностью” перечисляет сущностные свойства своего мира. первым существенным моментом в описании деревенского мира, локальной Вселенной, является маркирование углов, что на уровне мифопоэтических ассоциаций связывалось с установлением необходимого минимума освоенности. Познанному, окультуренному пространству приписывается некоторая символическая организация, структурированность, оформленность - т.е. ему придается форма.

   Изгородь, полевые ворота, отделяющие мир людей  от мира природы, культурное от дикого, считались местами, требовавшими особого к себе отношения. Находясь на периферии освоенного человеком пространства и в то же время маркируя его, они были максимально приближены к внеположенному человеку миру.

   Являясь последним рубежом, изгородь выполняла, так сказать, фильтрующие функции, отделяла человеческое от нечеловеческого, препятствовала проникновению потусторонних сил в окультуренные локусы пространства, что отчетливо прослеживается в фольклоре.

   Данное  свойство границы деревенского мира касалось не только отрицательных персонажей удмуртской мифологии, но и благожелательно расположенных  к человеку духов. Считалось, что если пролезешь между жердями изгороди, то твой ангел-хранитель не сможет последовать за тобой; при выходе за полевые ворота нужно помолиться, иначе Бог не последует за данным человеком.

   Азбар (двор). Прежде чем перейти к рассмотрению собственно дома, избы (корка), несколько слов необходимо сказать об удмуртской усадьбе. На многих исследователей конца ХIХ в. удмуртский двор (азбар) производил впечатление изолированности, оторванности от соседних хозяйств.

   Строения  усадьбы располагались часто  в П-образном порядке, образуя просторный открытый двор (гидкуазь, амбар). В северных районах Удмуртии и у удмуртов Кировской области встречается одно- и двурядная связь, иногда и с крытым двором. У южных удмуртов в прошлом встречались усадьбы, в которых хозяйственные постройки были разбросаны вокруг избы^[7].

   Уличная сторона двора замыкалась воротами и бревенчатым забором. Ворота играли важную практическую и художественно-эстетическую роль. Их конструктивную основу составляли массивные врытые в землю столбы, на которые навешивались тесовые полотнища, перекрывавшиеся двускатной крышей. Встречались у удмуртов и многостворчатые ворота, объединенные одной крышей, хотя практически использовались только две створки и одна калитка, остальные выполняли лишь декоративную функцию. Народные мастера выработали и другую форму ворот, которая не встречается больше нигде и может быть названа специфически удмуртской, – так называемые срубные ворота с выступающими по бокам бревенчатыми срубами-опорами, в середине которых делалась прямоугольная или овальная выемка с декоративной колонкой. Удмуртские ворота, однако, несмотря на свою монументальность, не были призваны изолировать жизнь двора от внешнего мира. Об этом свидетельствует отсутствие запоров на воротах и то, что примыкающее ограждение делалось из жердей или низкого заплота.

   Надворные постройки удмуртов представлены избой  – двухкамерной постройкой, состоящей  из собственно избы (корка) и холодных сеней (корказь), одно- или двухэтажной  клетью (кенос), амбаром для хранения зерна и пищевых продуктов (ю кенос), хлевом (гидкуа), баней (мунчо), погребом (йӧгу), навесом для хранения дров и хозяйственного инвентаря (липет ул, лапас). На каждом дворе было культовое сооружение (куа), в котором совершали семейные моления.

   Еще в 30-е гг. нашего столетия исследователи сравнивали удмуртский двор с крепостью: “наиболее типичным удмуртским двором является двор двурядной связи, с выходящими на улицу избой и кеносом, разделенными друг от друга воротами. Однако почти повсеместно из-под этой конструкции...еще реально видна предыдущая конструкция двора-крепости, с избой, находящейся почти посередине двора, с окнами, выходящими не на улицу, а во двор” (Белицер, Маркелов, Сидоров 1931:44).

   Думается, что причины такой конструкции  удмуртского азбара следует искать в явлениях социального порядка. С.А.Токарев справедливо полагает, что “оппозиция дом/вне дома тем резче, чем четче выделяется семейная ячейка в системе хозяйства”. Противопоставление дома внешнему миру, таким образом, равнозначно другой оппозиции - семья/другие. “Отсутствие резкой обособленности семьи ослабляет и неприкасаемость жилища для всех посторонних: чужой дом есть тут в какой-то мере общий дом”.

   Численность таких семей достигала 30-40, а то и 60-ти человек. Часто большие семьи  не помещались в одном доме, тогда во дворе ставили 2-3 дома, несколько клетей (кеносов). В определенном смысле это действительно “двор-поселок”. В целом большая семья являлась замкнутым патриархальным коллективом, где почти все необходимое для внутреннего потребления производилось в своем хозяйстве (Владыкин), двор представлял собой самостоятельное хозяйственное целое.

   . В соответствии с правилами  традиционного этикета гостей  было принято встречать с открытыми  воротами: считалось, что гости  приносят в дом достаток, благополучие (берекет) ”). В молитве по поводу принятия снохи в свой дом, хозяин просил у воршуда, “чтобы кто хорошо о нас думает, ходил бы в нашей ограде”. В целом большая семья являлась замкнутым патриархальным коллективом, где почти все необходимое для внутреннего потребления производилось в своем хозяйстве (Владыкин 1994:264), двор представлял собой самостоятельное хозяйственное целое. особую символическую значимость приобретают забор и ворота, замыкавшие пространство двора, - очередная граница, которая отделяла человека от внешнего мира, ситуативно принимавшего “иное обличье”, защищала семейную территорию от вмешательства извне. Со всей очевидностью охранительная сила больших, массивных ворот (у удмуртов ворота зачастую имели срубный характер - сруб в плане имел крестообразную форму) как объекта, стоящего на рубеже понятий “свой - чужой”, “внутри - снаружи”, “благоприятный - неблагоприятный” проявляется в народных сказках, где герои находят спасение на территории двора.  Так, в одной из них дети спасаются от вумурта, успев забежать за ворота и оказавшись, таким образом, вне пределов его досягаемости. Вумурт оказывается бессилен перед этой преградой. Улица (= дорога), пространство за воротами, в определенных случаях наделялось “иными”, потусторонними  характеристиками. Так, в случае болезни кого-либо из домашних устраивали своего рода жертвоприношение: живого петуха или селезня кидали вверх через забор своего двора на улицу.

   Являясь границей, забор и ворота требовали  своего символического  укрепления в кризисные, пороговые отрезки времени (эпидемии, конец старого/начало нового года). В качестве таких “общеукрепляющих” средств-оберегов могли использоваться кости животных и птиц, которые, как считалось, отпугивают болезни. Зачастую можно было увидеть на заборе скелет чьей-то головы, например, лошади, белки, кошки, а также чучела ворон, галок или домашних птиц. Для устрашения заразных болезней в ворота вбивали косы, серпы, подвешивали подковы. Чтобы болезнь не смогла проникнуть в дом, поперек ворот под ноги укладывали рябиновую палку.  На внешней стороне забора и ворот в ночь на Великий четверг  укрепляли ветки вереска и пихты. Все эти меры должны были обезвредить то зло, которое может прийти в дом из внешнего мира. Пропускная способность ворот регламентировалась и с помощью орнамента. У удмуртов широко распространены резные воротные столбы с охранительной символикой в виде солярных знаков, что отразилось и в их названии - “шунды юбоос” (солнечные столбы). Створки ворот также украшаются накладными солярными знаками. Итак, ворота - еще один пограничный маркер освоенной территории, они отгораживают одомашненное пространство двора от прочего мира, оберегают благодать, хозяйственное благополучие удмуртского земледельца, его семейной территории, препятствуют проникновению зла извне.

   Дом (корка). Корка, так же как изба у русских, является основной жилой постройкой удмуртских крестьян и характеризуется наличием сруба, печи, потолка и пола^[. По предположению И. Н. Смирнова, ее прототипом была в какой-то мере куа (шалаш)^[. Приводимый им этимологический разбор слова «корка» достаточно убедителен и развит многими советскими этнографами^[9]. В древности куа сооружалась из веток и коры. Позднее это летнее жилище, являвшееся также культовым объектом, стали строить из бревен («кор»). Соединение двух слов дало слово «коркуа», или сокращенно «корка», что должно означать «бревенчатый шалаш».

   В конце XIX – начале XX вв. корка представляла собой избу срубного типа. Основанием дома служили сосновые «стулья», ставившиеся под углы и под центр бревен первого венца. В этот период отмечен еще и наиболее архаичный способ постановки дома – без фундамента: первый венец, обмазанный смолой, укладывался непосредственно на грунт. В начале XX в. у наиболее зажиточных крестьян появляются дома на сплошном каменном или кирпичном фундаменте. Во время строительства дома широко бытовал обычай устраивать помочи (веме).

   В конце XIX в. при возведении стен применялся наиболее древний способ рубки углов «в обло» – с вырубкой чашки в нижнем бревне. Пазы прокладывались мхом и паклей. Удмуртские мастера выработали оригинальный способ вырубки пазов: снаружи венцы вплотную прилегали друг к другу, мшение производилось после подъема сруба и только с внутренней стороны. Преимущество этого способа состояло в том, что сруб практически не давал осадки. Избы повсеместно были одноэтажные. В северных и центральных частях Удмуртии они строились на более высоком подклете, чем в южных. Внутри подпола (гулбеч) вдоль стен сооружалась завалинка: внешней завалинки у удмуртов не отмечено. Пол и потолок укладывались по направлению от входной двери к противоположной стене; они изготовлялись из толстых плах, теса или полубревен.

   Крыша (липет) возводилась двускатная, на сомцах. Повсеместно материалом для кровли служил тес, солома использовалась крайне редко, хотя для покрытия хозяйственных строений она применялась довольно широко; для этой же цели широко использовался луб. Сверху крыша укреплялась охлупнем из выдолбленного бревна, которое привязывалось веревкой к князевой слеге. Встречалось крепление крыш гнетом – рамой из двух жердей, концы которых скреплялись доской с двумя отверстиями. Снизу крыша поддерживалась потоками и курицами. При креплении гнетом один скат крыши вверху был длиннее другого, нависал над ним, причем тесины были разной длины, что придавало крыше своеобразный вид. Такой тип крыш является наиболее древним.

   Первые  удмуртские избы устраивались без дымохода, то есть были курными (ӵын корка). Подобное жилище, судя по всему, преобладало вплоть до конца XIX века. Архитектура ӵын корка имела целый ряд особенностей. Крыша, как правило, лежала на сомцах, удерживалась курицами и иногда еще дополнительно скреплялась «огнивом». Такие конструктивные приемы, уже использовавшиеся удмуртами при постройке куа, давали возможность обойтись без дорогостоящих гвоздей, позволяя также легко заменять подгнившие детали конструкции.

   Одно  или два небольших «волоковых» (закрывавшихся «волоком», дощечкой) окна вырубались в двух соседних бревнах на половину их толщины. Чрезвычайно характерным для удмуртских курных изб было то, что эти окна располагались асимметрично, ближе к одному из углов и чаще всего выходили во двор. Наряду с волоковыми, иногда соседствуя с ними на одной постройке, делались «косящатые» (окаймленные косяками) окна. Они затягивались бычьей брюховиной, а то и просто тряпками. Бытовали простые прямоугольные ставни^[. В холодное время окна на ночь прикрывались снаружи соломенными матами.