Борьба с диссидентами. Деградация власти

В период, когда партия, решая задачи дальнейшего подъема сельского  хозяйства, развернула в широких масштабах освоение целинных и залежных земель, ЦК КПСС направляет Леонида Ильича в Казахстан, где его избирают вторым (февраль 1954), а затем первым (август 1955) секретарем ЦК Компартии Казахстана. Размеры территории, на которой должны были начаться сельскохозяйственные работы, составляли с запада на восток 1300, а с севера на юг 900 километров – это намного больше территории такого государства, как Франция. На этом огромном пространстве предстояло распахать заново 250 тысяч квадратных километров плодородных степей.

В 1956 году пробил звездный час целины. Урожай в казахстанских степях был  выращен богатейший, и вместо обещанных 600 миллионов республика сдала государству  миллиард пудов зерна.

На ХХ съезде КПСС в феврале 1956 года Брежнев был избран членом ЦК КПСС, на Пленуме ЦК 27 февраля 1956 года – кандидатом в члены Президиума ЦК и секретарем ЦК КПСС.

В книгах Брежнева, написанных под  его руководством группой журналистов, ему в качестве секретаря ЦК отводится  руководство и координация космической программы СССР с самого её появления: так, утверждается, что он в 1957 году лично давал указания С. П. Королёву, как ему вести работы над запуском второго спутника. Л. И. Брежнев утверждает, что он лично выбирал место для космодрома Байконур в Казахстане, разрешив спор между сторонниками строительства космодрома в Казахстане и на обжитых местностях Северного Кавказа, и лично руководил работами по возведению стартовых комплексов. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 июля 1961 г. «за заслуги в развитии ракетной техники и обеспечение успешного полёта советского человека в космическое пространство» Л. И. Брежневу присвоено звание Героя Социалистического труда.

В 1960 году Брежнев назначен председателем  Президиума Верховного Совета СССР. В 1964 году он участвует в организации смещения Н. С. Хрущёва, после чего возглавляет секретариат ЦК КПСС. 

2. Борьба с диссидентами. Деградация власти

Консерватизм режима обусловил  прекращение критики сталинизма – о Сталине вообще перестали упоминать – и подавление оппозиции. В сентябре 1965 г. были арестованы и в феврале 1966 г. приговорены по 70-й статье к нескольким годам лагерей и ссылки писатели А.Д. Синявский и Ю.М. Даниэль, опубликовавшие за границей свои не укладывавшиеся в прокрустово ложе социалистического реализма произведения.

Цель этого первого в послесталинское  время показательного политического  процесса заключалась в том, чтобы  запугать интеллигенцию. Эффект оказался обратным. В сталинские и даже хрущёвские времена мало кто осмеливался защищать гонимых. Заступничество сводилось к просьбам о смягчении участи. Теперь десятки писателей и учёных в письмах в высшие партийные и государственные инстанции потребовали отменить приговор.

Более того, дело Синявского – Даниэля положило начало открытому диссидентскому движению. 5 декабря 1965 г., в годовщину принятия «сталинской» конституции, полсотни человек вышли на Пушкинскую площадь в Москве и потребовали гласного суда над арестованными. Манифестация, организованная математиком А. Есениным-Вольпиным, была мгновенно разогнана, участвовавшие в ней студенты были исключены из вузов. 25 августа 1968 г. семь человек во главе с П. Литвиновым, внуком покойного наркома, устроили демонстрацию на Красной площади, протестуя против советской оккупации Чехословакии. Тут же они были схвачены и вскоре осуждены.

Диссиденты настаивали на строгом  соблюдении советской Конституции  и зафиксированных в подписанных  СССР международных документах «прав  человека» – неприкосновенности жилища, свободы убеждений, передвижения, мирных собраний и ассоциаций. Внешне умеренное, это требование носило революционный характер и было равносильно призыву к свержению режима: для того, чтобы соблюдать «права человека», коммунизм должен перестать быть коммунизмом. Комитет госбезопасности под председательством Андропова ответил систематическими репрессиями, правда, менее жестокими, чем сталинские. Одних уволили с работы, других отправили в тюрьмы, лагеря и психиатрические больницы, третьих вынудили эмигрировать под угрозой ареста.

Последнее было новым элементом борьбы с оппозицией. В семидесятых годах власти немного облегчили выезд, решив избавиться от недовольных и испытывая давление Запада. Под предлогом воссоединения семей в США и Израиль выехали сотни тысяч людей, в основном евреев.

Два участника диссидентского движения доставляли властям постоянную головную боль. Это лауреат Нобелевской премии по литературе А.И. Солженицын – автор изданных на Западе и широко распространённых в самиздате романов «Раковый корпус» и «В круге первом», человек умеренно-националистических взглядов, и академик А.Д. Сахаров – один из «отцов» советской водородной бомбы, впоследствии лауреат Нобелевской премии мира, моральный лидер либерального крыла диссидентства.

Мировое имя этих людей в определённой мере защищало их от преследований. Но в 1974 г. агенты КГБ обнаружили экземпляр рукописи Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ». Тогда писатель издал её на Западе, куда предварительно был переправлен другой экземпляр. Преувеличив масштаб репрессий, Солженицын дал в этой книге верное описание методов работы советской тайной полиции и ленинско-сталинских лагерей и тюрем. Источниками информации для Солженицына были официальные издания, рассказы сотен очевидцев и личный опыт. Он десять лет провёл в лагерях и ссылке за неосторожный отзыв о Сталине в письме к фронтовому другу.

«Архипелаг ГУЛАГ» сделал Солженицына  врагом №1 для советской власти. Однако политика разрядки международной напряжённости, которую тогда проводил СССР, требовала респектабельного облика на мировой арене. Власти не нашли иного выхода, кроме как депортировать Солженицына на Запад. Это был чуть ли не единственный случай, когда человек вышел победителем в поединке с коммунистическим режимом: после «Архипелага ГУЛАГ» уже никто не верил в светлый образ СССР как оплота прогрессивного человечества и защитника всех угнетенных.

Вторжение в Афганистан покончило  с разрядкой. С исчезновением  этого сдерживающего фактора  власти обрушили новые репрессии  на оппозицию. В 1980 г. без суда был сослан в Горький (ныне Нижний Новгород) и помещён под домашний арест Сахаров, разгромлены «хельсинкские группы», созданные диссидентами для наблюдения за выполнением СССР Хельсинкского акта. Аресты прервали издание подпольной «Хроники текущих событий», сообщавшей о преследованиях и акциях протеста.

Диссидентское движение было подавлено. Впрочем, оно всегда было настолько  сектантским и малочисленным, что  не представляло угрозы советскому строю. Более опасным для него было другое – полнейшее отчуждение народа от власти. Не обращая внимание на официальную пропаганду, люди жили своей жизнью: зарабатывали деньги, добывали товары, растили детей, слушали магнитофонные записи песен Высоцкого и Окуджавы, вели на кухнях своих небольших квартир пессимистические беседы о судьбах Родины – режим казался вечным.

Это ощущение нашло отражение даже в официальных установках. Из речи Брежнева советские люди неожиданно узнали, что «СССР находится в начале исторически длительного пути совершенствования развитого социализма». Обещанное Программой партии к 1980 г. коммунистическое изобилие отодвигалось за горизонт.

Власть между тем дряхлела и  в переносном, и в прямом смысле слова. Средний возраст членов Политбюро⁷ в 1981 г. составлял 70 лет. С середины семидесятых годов Брежнев был уже тяжелобольным человеком, страдавшим астенией (нервно-психической слабостью) и атеросклерозом мозговых сосудов. Работать он мог лишь час-другой в сутки. После обеда он шёл спать в специально оборудованную при его кремлёвском кабинете спальню, затем смотрел телевизор ([144], С. 7). Лечился он, в соответствии с рекомендациями пользовавшейся его особым расположением медсестры Н., успокоительными таблетками, принимая их в совершенно неумеренных дозах. Эти таблетки ему были обязаны доставлять все его приближённые, не исключая членов Политбюро (1145J, С. 115,157).

Абсолютная власть и прогрессирующий  атеросклероз лишили Брежнева способности  к критической самооценке. Не управление государством, а коллекционирование наград и титулов стало главной  страстью Генерального секретаря. С  принятием в 1977 г. новой Конституции, откровенно демагогической, понадобившейся Брежневу только для того, чтобы увековечить своё правление, он занял пост Председателя Верховного Совета СССР. Его мемуары – «Малая земля», «Возрождение», «Целина», – написанные за него особо доверенными журналистами, издавались миллионными тиражами, были обязательны к всеобщему изучению и удостоились Ленинской премии. Он получил звание Маршала Советского Союза и–в мирное время – четыре золотые звезды Героя Советского Союза и высший военный орден «Победа».

Болезнь не ослабила позиций Брежнева в высших органах власти – руководители страны боялись перемен и видели в его имени залог стабильности.

Главной опорой Брежнева в Политбюро  был Андропов, исподволь укреплявший  своё влияние. В мае 1982 г., после смерти престарелого М.А. Суслова, он был назначен наследным принцем – вторым секретарём ЦК. 10 ноября умер Брежнев, и Андропов был избран Генеральным секретарем ЦК КПСС и Председателем Президиума Верховного Совета СССР.

Мало заботясь о своей репутации интеллектуала и либерала, Андропов занялся укреплением дисциплины. Две-три недели в декабре 1982 г. милиционеры и сотрудники КГБ совершали облавы в магазинах, банях, кинотеатрах в поисках прогульщиков. По обвинению в коррупции было арестовано или смещено несколько высокопоставленных чиновников. В частности, был снят с должности министр внутренних дел СССР Н.А. Щёлоков. В 1984 г. он был исключён из партии, лишён звания генерала армии и всех полученных в мирное время наград и, в ожидании ареста, покончил с собой. Коррупция и в самом деле широко распространилась в высших эшелонах власти, что и неудивительно: помногу лет люди занимали одни и те же посты и действовали совершенно бесконтрольно.

Кампания по наведению порядка  могла иметь далеко идущие последствия, но она оказалась скоротечной. Андропов возглавил государство будучи уже смертельно больным человеком, с октября 1983 г. он не выходил из больницы и 9 февраля 1984 г. скончался. Его преемник, К.У. Черненко был в отнюдь не лучшем состоянии, и в его краткое правление не происходило вообще ничего.

Однако тут уж и сами престарелые  олигархи решили, что так дальше продолжаться не может, и после смерти Черненко в марте 1985 г. Генеральным секретарём был избран самый молодой член Политбюро, 54-летний М.С. Горбачёв.

Эпоху Брежнева позже назвали «застойным периодом». Однако «застой» начался  не сразу. Напротив, в 1965 г. провозгласили  экономическую реформу, задуманную еще при Хрущеве. Суть ее была в  том, чтобы дать предприятиям больше свободы, заставить их бороться за увеличение прибыли и рентабельности, увязать результаты труда и заработка (для этого часть прибыли оставляли предприятиям, чтобы выплачивать премии и др.).

Реформа дала некоторые плоды, оживила  экономику. Положительно сказалось  в сельском хозяйстве повышение закупочных цен. Однако очень скоро выявился ограниченный ее характер. Углубление же преобразований означало ослабление власти номенклатуры, на что она идти не желала. Поэтому постепенно все вернулось на прежнее место. План, валовые показатели оставались главными. Отраслевые министерства продолжали забирать всю прибыль у тех, кто работал лучше, и делить все по своему усмотрению.

Главной причиной неудачи реформы  являлась сама суть советской модели социализма (в отличие от югославской, венгерской или китайской): жесткая концентрация всех ресурсов в центре, гигантская система перераспределения. У власти находились чиновники, которые видели свое назначение в том, чтобы планировать за всех, распределять и контролировать. И они не желали уменьшить свою власть. Подоплекой же этой системы являлось господство ВПК. Сделать этот сектор рыночным не представлялось возможным.

Главным заказчиком и потребителем оружия было само государство, которое  средств на него не жалело. К «оборонке» было привязано огромное число предприятий тяжелой и даже легкой промышленности, работавших в обстановке секретности. Ни о каком хозрасчете здесь и речи быть не могло. А для того чтобы облегчить бремя военных расходов, государство все лучшее направляло в ВПК. Поэтому оно не желало разрешить свободную продажу сырья, материалов, энергии, свободного передвижения работников определенной квалификации. А без этого о каком рынке можно говорить. Вот и оставались все предприятия накрепко привязанными контролирующими и планирующими органами друг к другу без возможности самим искать партнеров, решать, что и сколько производить.

Производство гораздо больше подчинялось  удобству планирования и контроля со стороны чиновников, чем интересам  потребителя или величине прибыли. Оно должно было, по мысли плановиков, постоянно расти, причем «от достигнутого», т. е. от показателей предыдущего периода. В результате часто росло в основном военное или ненужное производство. Затраты на такой рост становились все значительнее, экономика все больше носила «затратный» характер. По сути, рост шел ради роста. Но страна уже не в состоянии была отдавать за него все больше средств. Он стал замедляться, пока не достиг почти нуля. Наступал, действительно, «застой» в экономике, а с ним и кризис системы. Возвращаясь к причинам неудач реформы, скажем, что главной возможностью отказаться от нее стали доходы от нефти. Советский Союз активно осваивал месторождения нефти и газа в Сибири, на Севере (а также и других полезных ископаемых на гигантских просторах Востока, Севера, Казахстана и т. п.). С начала 70-х годов мировые цены на нефть выросли во много раз. Это дало СССР огромный приток валюты. Вся внешняя торговля перестроилась: главными статьями экспорта стали нефть, газ и другое сырье (а также и оружие), основным импортом – машины, оборудование, товары для населения и продовольствие. Разумеется, валюту активно тратили на подкуп зарубежных партий и движений, шпионаж и разведку, поездки за рубеж и пр. и пр.

Таким образом, руководство получило мощный источник поддержания системы  без изменений. Поток нефтедолларов окончательно похоронил экономическую реформу. Импорт зерна, мяса и др. позволил сохранить убыточную колхозно-совхозную систему. Между тем, несмотря на все усилия и гигантские затраты, результаты в сельском хозяйстве были еще плачевнее, чем в промышленности.