Лжедмитрий I

Царица  помещена была в Кремлевском Вознесенском монастыре, царь навещал ее там каждый день и спрашивал благословения  после каждого серьёзного решения.

Вскоре после этого  Дмитрий короновался «венцом» Годунова, приняв его из рук нового патриарха  Игнатия, бояре поднесли скипетр  и державу. Царский дворец был  разукрашен соответственно событию, путь от Успенского собора был устлан златотканым  бархатом, когда царь появился на пороге, бояре осыпали его дождем из золотых монет.

В документах существуют глухие намёки, что вскоре после въезда в Москву царь приказал схватить и умертвить несколько  монахов Чудова монастыря, как могущих  узнать его. Однако документы, сообщающие об этом, составлены уже после свержения  «расстриги» и потому не внушают  полного доверия. Также, якобы, узнал  Отрепьева дворянин И. Р. Безобразов, бывший когда-то соседом Отрепьевых. Но у Безобразова хватило ума  держать язык за зубами, и он сделал блестящую карьеру во время короткого правления Лжедмитрия.

Спустя несколько  дней в Москве был раскрыт заговор, направленный на свержение и убийство Дмитрия. По доносу купца по имени  Фёдор Конев «со товарищи», открылось, что против нового царя злоумышлял князь Василий Шуйский, распространявший по Москве слухи, что претендент на самом деле является расстригой Отрепьевым и замышляет разрушение церквей и искоренение православной веры.

Шуйский был схвачен, но царь Дмитрий передал решение  его участи в руки Земского собора. По сохранившимся документам, царь был столь красноречив, и столь  умело уличал Шуйского «в воровстве  его», что собор единодушно приговорил изменника к смертной казни.

25 июля Шуйский был  возведен на плаху, но приказом  «царя Димитрия Ивановича» помилован  и отправлен в Вятскую ссылку. Но казнены были дворянин Петр  Тургенев и купец Федор Калачник  — последний, якобы, даже на  плахе называл царя самозванцем и расстригой.За день до того, 24 июля, был возведен в сан патриарха Московского рязанский архиепископ Игнатий.

Медаль Лжедмитрия I

30 июля 1605 года новоназначенный  патриарх Игнатий венчал Дмитрия  на царство. Первыми действиями  царя стали многочисленные милости.  Из ссылок возвратили бояр  и князей, бывших в опале при  Борисе и Фёдоре Годуновых,  и вернули им конфискованные  имения. Вернули также Василия  Шуйского и его братьев, не  успевших добраться до Вятки,  вернули и родственников бывшего  царя. Получили прощение все родственники  Филарета Романова, а его самого  возвели в ростовские митрополиты.  Служилым людям удвоили содержание, помещикам — земельные наделы  — все за счёт земельных  и денежных конфискаций у монастырей. На Юге страны на 10 лет было отменено взимание налогов, а также прекратилась практика обработки «десятинной пашни». Впрочем, новому царю потребовались деньги, в частности на свадебные выплаты и подарки, на вознаграждение «верным» — так после переворота, многим боярам и окольничим выплачивавался двойной окла, а также на готовящийся поход против турок. Потому в других районах страны суммы налоговых сборов значительно выросли, что привело к началу волнений. Новый царь, не имея возможности или не желая действовать силой, пошёл на уступки восставшим — крестьянам разрешили уходить от помещика, если тот не кормил их во время голода,запрещена была потомственная запись в холопство, более того, холоп должен был служить только тому, кому добровольно «запродался», тем переходя скорее на положение наёмника. Экономическое положение страны улучшилось, но все же отличалось нестабильностью — сознавая это, Лжедмитрий попытался исправить положение за счет обложения ясаком сибирских остяков и татар.

В законодательном порядке запрещено  было мздоимство, срок преследования беглых установлен в пять лет. Возвращению подлежали все крестьяне, бежавшие за год до начала «голодных лет» или же после них, или те, кто бежал во время голода, захватив свое имущество — то есть, не с целью спасения жизни. Бежавшие во время голода закреплялись за новым помещиком, кормившим их в трудное время. В закон не включались те, кто сумел удалиться о прежнего места проживания более чем на 200 верст. Путивль, оказавший огромные услуги будущему царю, был освобождён от всех податей на 10 лет, но Сводный судебник, который должен был включить в себя новые законы, однако же, не был закончен.

Дмитрий, якобы, однажды заметил, что Есть два способа царствовать, милосердием и щедростью или суровостью и казнями; я избрал первый способ; я дал Богу обет не проливать крови подданных и исполню его. Также отмечали, что он обрывал всякого, желавшего подольститься к нему, дурно отзываясь о правлении Бориса. В таком случае, Дмитрий замечал льстецу, что тот, как и все прочие «ставил Бориса на царство», теперь же хулит.

Чтобы уменьшить злоупотребления  при сборе податей, Дмитрий обязал сами «земли» отправлять с выборными  людьми соответствующие суммы в  столицу. Взяточников приказано  было водить по городу, повесив на шею  денежную мошну, меха, жемчуг — или  даже солёную рыбу — то, чем бралась  взятка, и бить палками. Дворяне были избавлены от телесных наказаний, зато вынуждены были за те же преступления выплачивать большие штрафы.

Новый царь изменил состав Думы, введя  в него в качестве постоянных членов представителей высшего духовенства, и отныне повелел Думе зваться  «сенатом». Во время своего недолгого  правления царь почти ежедневно  присутствовал на заседаниях и участвовал в спорах и решениях государственных  дел. По средам и субботам давал аудиенции, принимал челобитные и часто гулял  по городу, общаясь с ремесленниками, торговцами, простыми людьми.

Ввёл в царстве московском польские чины мечника, подчашия, подскарбия, сам же принял титул императора или цезаря. «Тайная канцелярия» Дмитрия состояла исключительно из поляков — это были капитаны Мацей Домарацкий, Михаил Склиньский, Станислав Борша и личные секретари царя Ян Бучинский, Станислав Слоньский и Липницкий. В ведомство «тайной канцелярии» входили вопросы личных трат царя и его прихотей, а также религиозные вопросы. По замечанию наёмника Якова Маржерета, Лжедмитрий старался ввести в России абсолютное самодержавие. Введение в царский дворец иноплеменников и иноверцев, а также то, что царь учредил при своей особе иностранную гвардию, которая должна была обеспечивать его личную безопасность, отстранив русскую царскую охрану — возмутило многих.

Он также оказал покровительство  печатнику «Андронову, сыну Невежина», который 5 июля 1605 г. приступил к печатанию  «Апостола» в «царской его величества друкарне». Работа была благополучно завершена 18 марта 1606 г.

Внешняя политика

Неизвестный художник XVII века. Прием  Лжедмитрием польских послов

Дмитрий убрал препятствия к  выезду из государства и передвижению внутри него, англичане, бывшие в то время в Москве, замечали, что  такой свободы не знало ещё  ни одно европейское государство. В большинстве своих действий частью современных историков Лжедмитрий признаётся как новатор, который стремился европеизировать государство. Это отразилось даже в его титуловании (сам он подписывался как император, правда, с ошибками — «in perator», хотя его официальный титул был иной: «Мы, пресветлейший и непобедимейший Монарх Дмитрий Иванович, Божиею милостию, Цесарь и Великий Князь всея России, и всех Татарских царств и иных многих Московской монархии покорённых областей Государь и Царь»).

В это же время Дмитрий начал  планировать войну с турками, планируя нанести удар по Азову и  присоединить к Московии устье Дона, и приказал отливать на Пушечном дворе  новые мортиры, пушки, ружья. Сам  обучал стрельцов пушечному делу и штурму земляных крепостей, причем, по воспоминаниям современников  лез на валы, несмотря на то, что его  бесцеремонно толкали, сбивали с  ног и давили.

Той же зимой, заручившись помощью  Войска Донского, он послал в Елец дворянина  Г. Акинфова с приказом укрепить елецкий кремль. Туда же была направлена осадная и полевая артиллерия, и созданы склады для снаряжения и продовольствия. На реке Вороне, притоке Дона, приказано было строить суда. В Крым отправлено было посольство с объявлением войны. Сам Дмитрий собирался весной отправиться в Елец и провести вместе с войском все лето.[37]

В уезды направлялись воеводы для  проведения дворянских смотров. Часть  новгородского ополчения, которое  составляли дворяне и дети боярские были вызваны в Москву для похода на Азов. Им же было приказано захватить с собой челобитные помещиков своей волости.

Той же зимой в селе Вяземы под  Москвой была сооружена снежная  крепость, защищать которую были поставлены «свои» князья и бояре, штурмовать должны были иноземцы под предводительством  самого царя. Оружием для обеих  сторон были снежки. Игра, впрочем, развернулась несколько не так, как желалось Дмитрию  — бояр возмутило, что царь взял под свое начало иноземцев, те же, якобы, прятали внутри снежков небольшие  камни и таким образом «наставили русским синяков под глаза». Несмотря на то, что крепость была благополучно взята и воевода попал в плен царю лично, один из бояр предупредил Дмитрия, что продолжать не стоит — русские обозлены, и у многих под платьем скрыты длинные ножи. Забава могла кончится кровопролитием.

При этом, он начал искать союзников на Западе, в особенности у папы римского и польского короля, в предполагаемый союз предполагалось включить также германского императора, французского короля и венецианцев. На это и на признание его «императором московским» была направлена дипломатическая деятельность самозванца. Но серьёзной поддержки так и не получил из-за отказа выполнить данные ранее обещания по уступке земель и поддержке католической веры.

Польскому послу Корвин-Гонсевскому он заявил, что не может пойти, как было обещано ранее, на территориальные уступки Речи Посполитой — вместо этого он предлагал отплатить за помощь деньгами. Также было отказано во въезде иезуитам, и если католикам действительно была предоставлена свобода вероисповедания, то это было сделано также в отношении христиан других толков — в частности, протестантов. Планы о войне против Швеции также не осуществились — возможно, из-за сопротивления думных бояр.

В декабре 1605 г. по воспоминаниям польского  гетмана Жолкевского, в Польшу был послан швед Пётр Петрей с тайным поручением сообщить Сигизмунду о самозванстве Дмитрия, и таким образом окончательно оставить его без помощи Речи Посполитой. Существует мнение, что Петрей передал королю на словах признание инокини Марфы, охладевшей к самозванцу после того, как он приказал тайно разорить могилу Дмитрия в Угличе. Но это всего лишь предположение, досконально известно, что Петрей выполнил свое поручение, но король, сохранив самообладание, под страхом смерти запретил ему разглашать подобную информацию.

Вскоре после Петрея в Варшаву прибыл сын боярский Иван Безобразов с тем же поручением. Его миссию облегчило и то обстоятельство, что самозванец когда-то поддерживал отношения с магнатами, недовольными самим Сигизмундом III, среди прочих, с краковским воеводой Николаем Зебжидовским, Стадницкими, доводившимися роднёй Мнишек и другим, предлагавшими польскую корону самому Лжедмитрию. Несомненно, этот фактор также сыграл свою роль.

Вместе с тем, фактически шведская поддержка Лжедмитриев (в равной степени первого и последующих) была безусловной. Но она строго привязывалась  к подтверждению ими невыгодного  для России торгового договора 1595 г.

Большой государев титул царя Дмитрия  Иоанновича

Божиею милостию Великий Государь Царь и Великий князь всея Русии Сомодержец, Владимеркий, Московский, Новгородский, Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Сибирский, Государь Псковский и Великий Князь Смоленский, Тверской, Югорский, Пермский, Вятский, Болгорский и иных, Государь и Великий Князь Новагорода Низовские земли, Черниговский, Резанский, Ростовский, Ярославский, Белаозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский, и всея Северныя страны Повелитель, и Государь Иверские земли, Грузинских и Горских князей, и иных многих государств Государь и Обладатель.

Личная жизнь Дмитрия, его отношение  к религии

Согласно сохранившимся  документам и воспоминаниям, монахов Дмитрий не любил, прямо называя их «дармоедами» и «лицемерами». Более того, он приказал сделать опись монастырских владений и грозился отобрать все «лишнее» и употребить его на защиту православной веры не на словах, а на деле.Также не проявлял фанатизма в религиозных вопросах, предоставив свободу совести своим подданным, он объяснял это тем, что и католики, и протестанты, и православные верят в одного Бога — разница только в обрядах. Последние, по его мнению, произведение рук человеческих и то, что решил один собор, другой так же легко может отменить, более того — собственный секретарь Дмитрия — Бучинский — исповедовал протестантизм.

Он же попрекал пытавшихся спорить, что существо веры и внешние ее проявления суть разные вещи. Однако же, считаясь с привычками своих подданных, он, в частности, настоял на том, чтобы прибывшая в Москву Марина Мнишек наружно исполняла православные обряды.

Петр Петрей записал:

Вспоминали, что новый  царь любил поговорить, удивлял начитанностью  и знаниями, в спорах часто приводил в доказательство факты из жизни  других народов или истории из собственного прошлого.

Любил поесть, но после  обеда не спал, что было не в обычае прежних царей, не ходил в баню, не позволял постоянно кропить себя святой водой,шокировал москвичей, привыкших к тому, что царь должен был выглядеть степенно и ходить, ведомый под руку ближними боярами, тем, что свободно разгуливал по комнатам, так, что телохранители порой не могли найти его.Любил ходить по городу, заглядывать в мастерские и заводить разговоры с первым встречным.

Отлично умел обращаться с лошадьми, ездил на медвежью охоту, любил весёлую жизнь и развлечения. Сумрачный Кремлёвский дворец ему  пришёлся не по душе, и Дмитрий приказал выстроить для себя и для будущей  жены два деревянных дворца. Его  личный дворец был высок, но невелик  по размеру и состоял из огромных сеней, уставленных шкафами с  серебряной посудой и четырех  комнат, полы в которых были покрыты  персидскими коврами, потолки покрыты  резьбой, а печи украшены изразцами  и серебряными решетками. Ещё  одним нововведением была музыка, звучавшая во время обедов. Любил  он устраивать праздники и пиры для  придворных.

В отличие от прежних  царей, он оставил преследование  скоморохов, не запрещены были больше ни карты, ни шахматы, ни пляски, ни песни.

Возле дворца приказано  было установить медную статую Цербера  с подвижной челюстью, которая  с клацанием могла открываться и закрываться.

Одной из слабостей Дмитрия  были женщины, в том числе жёны и дочери бояр, которые фактически становились вольными или невольными наложницами царя. В числе них  оказалась даже дочь Бориса Годунова Ксения, которую по причине её красоты Самозванец пощадил при истреблении рода Годуновых, а потом несколько месяцев держал при себе. Позже, накануне приезда Марины Мнишек в Москву, Дмитрий сослал Ксению во Владимирский монастырь, где её постригли под именем Ольги. В монастыре она, по малодостоверным слухам, родила сына.