Александр II и либеральные реформы в России

Историки, изучавшие крестьянский вопрос, следующим образом комментировали основные положения указанных законов. Как указывал М. Н. Покровский, вся реформа для большинства крестьян свелась к тому, что они перестали официально называться «крепостными», а стали называться «обязанными»; формально они стали считаться свободными, но в их положении ничего не изменилось: в частности, помещики продолжали, как и ранее, применять телесные наказания в отношении крестьян. «Быть от царя объявленным свободным человеком, — писал историк, — и в то же время продолжать ходить на барщину или платить оброк: это было вопиющее противоречие, бросавшееся в глаза. „Обязанные“ крестьяне твердо верили, что эта воля — не настоящая…».

Как указывал историк П. А. Зайончковский, представление о том, что «эта свобода не настоящая» разделялось после реформы не только крестьянами, но и широкими слоями населения, включая либеральную интеллигенцию: «Обнародование „Положений“ сразу же вызвало мощный подъем крестьянского движения. Сохраняя наивную веру в царя, крестьяне отказывались верить в подлинность манифеста и „Положений“, утверждая, что царь дал „настоящую волю“, а дворянство и чиновники либо её подменили, либо истолковывают в своих корыстных интересах»; «Герцен и Огарев писали, что народу нужны „земля и воля“»; «задача манифеста [об освобождении крестьян] заключалась в доказательстве того, что ограбление крестьян является актом „величайшей справедливости“, вследствие чего они безропотно должны выполнять свои повинности помещику. Известный общественный деятель либерального направления Ю. Ф. Самарин в своем письме к тульскому помещику князю Черкасскому именно так и оценивал значение манифеста… от которого, по его словам, „веет скорбью по крепостному праву“».

Существует мнение, что законы 19 февраля 1861 года, означавшие юридическую  отмену крепостного права (в юридических  терминах второй половины XIX в.) не являлись его отменой как социально-экономического института, а создали условия  для того, чтобы это случилось  в течение последующих десятилетий. Иными словами, они запустили  или ускорили процесс исчезновения крепостного права. Это соответствует выводам ряда историков о том, что «крепостничество» не было отменено в один год и что процесс его ликвидации растянулся на десятилетия.

В четырёх «Местных положениях»  определялись размеры земельных  наделов и повинностей за пользование  ими в 44 губерниях Европейской  России. От земли, находившейся в пользовании  крестьян до 19 февраля 1861, могли быть произведены отрезки, если душевые  наделы крестьян превышали высший размер, установленный для данной местности, или если у помещиков при сохранении существующего крестьянского надела оставалось менее 1/3 всей земли имения.

Наделы могли уменьшаться по специальным соглашениям крестьян с помещиками, а также при получении  дарственного надела. При наличии  в пользовании крестьян наделов  менее низшего размера помещик обязан был или прирезать недостающую землю, или снизить повинности. За высший душевой надел устанавливался оброк от 8 до 12 руб. в год или барщина — 40 мужских и 30 женских рабочих дней в год. Если надел был менее высшего, то повинности уменьшались, но не пропорционально. Остальные «Местные положения» в основном повторяли «Великороссийское», но с учётом специфики своих районов. Особенности Крестьянской реформы для отдельных категорий крестьян и специфических районов определялись «Дополнительными правилами» — «Об устройстве крестьян, водворённых в имениях мелкопоместных владельцев, и о пособии сим владельцам», «О приписанных к частным горным заводам людях ведомства Министерства финансов», «О крестьянах и работниках, отбывающих работы при Пермских частных горных заводах и соляных промыслах», «О крестьянах, отбывающих работы на помещичьих фабриках», «О крестьянах и дворовых людях в Земле Войска Донского», «О крестьянах и дворовых людях в Ставропольской губернии», «О крестьянах и дворовых людях в Сибири», «О людях, вышедших из крепостной зависимости в Бессарабской области».

«Положение об устройстве дворовых людей» предусматривало освобождение их без земли, однако в течение 2 лет  они оставались в полной зависимости  от помещика.

«Положение о выкупе» определяло порядок выкупа крестьянами земли  у помещиков, организацию выкупной операции, права и обязанности крестьян-собственников. Выкуп же полевого надела зависел от соглашения с помещиком, который мог обязать крестьян выкупать землю по своему требованию. Цена земли определялась оброком, капитализированным из 6 % годовых. В случае выкупа по добровольному соглашению крестьяне должны были внести помещику дополнительный платёж. Основную сумму помещик получал у государства, которому крестьяне должны были погашать её в течение 49 лет ежегодно выкупными платежами.

По данным Н.Рожкова и Д.Блюма, в нечерноземной полосе России, где проживала основная масса крепостных крестьян, выкупная стоимость земли в среднем в 2,2 раза превышала её рыночную стоимость. Поэтому фактически цена выкупа, установленная в соответствии с реформой 1861 г., включала не только выкуп земли, но и выкуп самого крестьянина с семьей — подобно тому, как ранее крепостные могли выкупить вольную у помещика за деньги по договоренности с последним. Такой вывод делают, в частности, Д. Блюм, П. А. Зайончковский, а также историк Б. Н. Миронов, который пишет, что крестьяне «выкупали не только землю… но и свою свободу». Таким образом, условия освобождения крестьян в России были значительно хуже, чем в Прибалтике, где они были освобождены ещё при Александре I без земли, но и без необходимости уплачивать выкуп за себя.

Как писал историк П. А. Зайончковский, условия выкупа земли имели «наиболее грабительский характер». В приводимых им примерах, которые, по его словам, являются «яркой иллюстрацией того безудержного грабежа крестьян, который устанавливался „Положениями 19 февраля 1861 г.“», суммы выкупных платежей крестьян, выплачиваемые ими в течение 49 лет, с учетом процентов (6 % годовых) в 4-7 раз превышали рыночную стоимость выкупаемой ими земли.

Соответственно, по условиям реформы  крестьяне были по существу принуждаемы  к выкупу земли, которую М. Н. Покровский называет «принудительной собственностью». А «чтобы собственник от неё не убежал, — пишет историк, — чего, по обстоятельствам дела, вполне можно  было ожидать, — пришлось поставить  „освобождаемого“ в такие юридические  условия, которые очень напоминают состояние если не арестанта, то малолетнего  или слабоумного, находящегося под  опекой». Как указывает П. А. Зайончковский, за пользование помещичьей землей «временнообязанные крестьяне» были обязаны отрабатывать барщину или платить оброк, которые даже выросли по итогам реформы (в расчете на десятину земли крестьянина). Они не имели права отказаться от предоставленного им помещиком надела и соответственно, от «феодальных повинностей» по крайней мере, в первые девять лет. «Это запрещение, — пишет историк, — достаточно ярко характеризовало помещичий характер реформы». В последующие годы отказ от земли был ограничен рядом условий, затруднявших осуществление этого права. А после 1881 г. выкуп земли и вовсе стал обязательным.

Ещё одним результатам реформы 1861 г. стало появление т. н. отрезков — части земель, составлявших в  среднем около 20 %, которые ранее  были в ведении крестьян, но теперь оказавшихся в ведении помещиков  и не подлежащих выкупу. Как указывал Н. А. Рожков, раздел земли был специально проведен помещиками таким образом, что «крестьяне оказались отрезанными помещичьей землей от водопоя, леса, большой дороги, церкви, иногда от своих пашен и лугов… [в результате] они вынуждались к аренде помещичьей земли во что бы то ни стало, на каких угодно условиях». «Отрезав у крестьян, по Положению 19 февраля, земли, для тех абсолютно необходимые, — писал М. Н. Покровский, — луга, выгоны, даже места для прогона скота к водопою, помещики заставляли их арендовать эти земли не иначе, как под работу, с обязательством вспахать, засеять и сжать на помещика определенное количество десятин».

На то же значение отрезков как  результата крестьянской реформы указывал П. А. Зайончковский. Как писал после реформы 1861 г. смоленский помещик А. Н. Энгельгардт, «теперь… иное имение и без лугов, и с плохой землей дает большой доход, потому что оно благоприятнее для землевладельца расположено относительно деревень, а главное, обладает „отрезками“, без которых крестьянам нельзя обойтись, которые загораживают их земли от земель других владельцев». Как писал М. Е. Салтыков-Щедрин, «когда только что пошли слухи о предстоящей крестьянской передряге…, когда наступил срок для составления уставной грамоты, то он [помещик] без малейшего труда опутал будущих „соседушек“ со всех сторон. И себя, и крестьян разделил дорогою: по одну сторону дороги — его земля (пахотная), по другую — надельная; по одну сторону — его усадьба, по другую — крестьянский порядок. А сзади деревни — крестьянское поле, и кругом, куда ни взгляни,— господский лес… Словом сказать, так обставил дело, что мужичку курицы выпустить некуда».

Как указывал П. А. Зайончковский, арендные цены на отрезанные у крестьян земли были значительно выше существующих средних арендных цен (в приводимых им примерах — в 2 раза). Кроме того, обычно использование этих земель крестьяне не оплачивали деньгами, а отрабатывали, что ещё более увеличивало для них бремя помещичьих отрезков, так как труд крестьянина в этом случае оценивался значительно дешевле, нежели при условии вольного найма.

В последующем ликвидация отрезков стала одним из главных требований не только крестьян, а также революционеров последней трети XIX в. (народники, народовольцы и т. д.), но и большинства революционных  и демократических партий в начале XX в., вплоть до 1917 года. Так, аграрная программа большевиков вплоть до декабря 1905 г. в качестве главного и по существу единственного пункта включала ликвидацию помещичьих отрезков; это же требование являлось главным пунктом аграрной программы I и II Государственной Думы (1905—1907 гг.), принятой подавляющим большинством её членов (включая депутатов от партий меньшевиков, эсеров, кадетов и «трудовиков»), но отвергнутой Николаем II и Столыпиным.

По словам Н. А. Рожкова, «крепостническая»  реформа 19 февраля 1861 года стала «исходным  пунктом всего процесса происхождения  революции» в России, а согласно аналогичному выводу Л. Г. Захаровой, «компромиссный и противоречивый характер» реформы  «был чреват в исторической перспективе  революционной развязкой».

«Манифест» и «Положения» были обнародованы с 7 марта по 2 апреля (в  Петербурге и Москве — 5 марта). Опасаясь недовольства крестьян условиями реформы, правительство приняло ряд мер предосторожности (передислокация войск, командирование на места лиц императорской свиты, обращение Синода и т. д.). Крестьянство, недовольное кабальными условиями реформы, ответило на неё массовыми волнениями. Наиболее крупными из них были Бездненское выступление и Кандиевское выступление.

Всего в течение только 1861 года было зафиксировано 1176 крестьянских восстаний, в то время как за 6 лет с 1855 года по 1860 год. их было лишь 474. По другим данным, только с января по июнь произошло 1340 крестьянских выступлений, причем в 718 случаях волнения были ликвидированы с помощью войска. Восстания не утихали и в 1862 году, и подавлялись очень жестоко. Это многим дало повод говорить о начавшейся крестьянской революции. Так, М. А. Бакунин был в 1861—1862 гг. убежден, что взрыв крестьянских восстаний неизбежно приведет к крестьянской революции, которая, как он писал, «по существу уже началась». У правительства возникали опасения, что войска, применявшиеся для подавления восстаний крестьян, могут перейти на сторону последних.

Проведение Крестьянской реформы  началось с составления уставных грамот, которое в основном было закончено к середине 1863 года. На 1 января 1863 года крестьяне отказались подписать около 60 % грамот. Цена земли  по выкупу значительно превышала  её рыночную стоимость в то время, в нечерноземной полосе в среднем  в 2—2,5 раза. В результате этого в  ряде районов крестьяне добивались получения дарственных наделов  и в некоторых губерниях (Саратовская, Самарская, Екатеринославская, Воронежская и др.), появилось значительное число крестьян-дарственников.

Под влиянием Польского восстания 1863 произошли изменения в условиях Крестьянской реформы в Литве, Белоруссии и на Правобережной Украине — законом 1863 вводился обязательный выкуп; уменьшились на 20 % выкупные платежи; крестьяне, обезземеленные с 1857 по 1861, получали полностью свои наделы, обезземеленные ранее — частично.

Переход крестьян на выкуп растянулся на несколько десятилетий. К 1881 оставалось во временнообязанных отношениях 15 %. Но в ряде губерний их было ещё много (Курская 160 тыс., 44 %; Нижегородская 119 тыс., 35 %; Тульская 114 тыс., 31 %; Костромская 87 тыс., 31 %). Быстрее шёл переход на выкуп в чернозёмных губерниях, там же преобладали и добровольные сделки над обязательным выкупом. Помещики, имевшие большие долги, чаще, чем другие, стремились ускорить выкуп и заключить добровольные сделки.

Переход из «временнообязанных» в «выкупные» также не давал крестьянам права покинуть свой участок — то есть свободы передвижения. Некоторые историки полагают, что следствием реформы стала «относительная свобода передвижения» крестьян, однако, по мнению экспертов по крестьянскому вопросу, относительная свобода передвижения и хозяйственной деятельности была у крестьян и до 1861 г.

Вместе с тем, прямым следствием перехода крестьян в категорию «выкупных» было значительное увеличение бремени  платежей. Выкуп земли по условиям реформы 1861 г. для подавляющего большинства  крестьян растянулся на 45 лет, причем размер недоимок по выкупным платежам постоянно  увеличивался. Так, в 1871 году губерний, в которых недоимки превысили 50 % оклада, было восемь (из них в пяти они составляли свыше 100 %); в 1880 году их насчитывалось уже 14 (из них в 10 губерниях недоимки были более 100 %, в одной из них — Смоленской — 222,2 %)"; а к 1902 году общая сумма недоимок по крестьянским выкупным платежам составляла 420 % от суммы ежегодных выплат, а в ряде губерний превышала 500 %. Лишь в 1906 г., после того как крестьяне в течение 1905 года сожгли порядка 15 % помещичьих имений в стране, выкупные платежи и накопившиеся недоимки были отменены, и «выкупные» крестьяне, наконец, получили свободу передвижения.