Антигитлеровская коалиция: как зарождалась Холодная война

Предположение Сталина не оправдалось. 10 июня Черчилль во время  последней встречи с Молотовым  в Лондоне вручил ему «Памятную  записку», из которой следовало, что  открытие второго фронта в 1942 г. сопряжено  с большими трудностями и «мы  поэтому не можем дать никакого обещания в этом вопросе» [15]. В августе 1942 г. во время своего визита в Москву он сообщил Сталину, что второго  фронта в 1942 г. в Европе не будет [16].

Литвинов, в свою очередь, информировал Москву: «Позиция президента в отношении второго фронта стала  за последнее время более твердой. Если он раньше в разговорах на эту  тему неизменно давал понять, что  он лично признает необходимость  высадки на европейском континенте, но что противятся этому англичане  и его собственные военные  советники, то при последних моих беседах с ним он старался придавать  себе вид человека, абсолютно убежденного  в неосуществимости в настоящее  время высадки… Не подлежит сомнению, что он и в этом вопросе взят на буксир Черчиллем и его собственным  военно-морским окружением» [17].

Решения англо-американской конференции в Касабланке (январь 1943г.) не оставляли сомнений в том, что вторжение на Европейский  континент откладывается до 1944 г. Тем не менее Черчилль от своего имени и от имени  Рузвельта 12 февраля направил советской стороне  обнадеживающее послание: «Мы также  энергично ведем приготовления, до пределов наших ресурсов, операции форсирования Канала (Ла-Манша. – О.Р.) в августе, в которой будут  участвовать британские части и  части Соединенных Штатов. ….Если операция будет отложена вследствие погоды или по другим причинам, то она  будет подготовлена с участием более  крупных сил на сентябрь» [18]. Но после  очередной встречи с Черчиллем  в Вашингтоне в мае 1943 г.  Рузвельт сообщил в Москву о переносе сроков открытия второго фронта на 1944 г. Отношения  осложнило и согласованное между  У. Черчиллем и Ф. Рузвельтом решение  прервать до осени поставки по ленд-лизу в северные порты СССР, о чем 30 марта 1943 г. было сообщено советскому правительству.  (Почти половина переписки Сталина  с Черчиллем и Рузвельтом в  той или иной степени посвящена  вопросам поставок по ленд-лизу.)

Последовавший обмен посланиями ещё более накалил обстановку.  «Должен Вам заявить, - писал глава  советского правительства в послании У. Черчиллю 24 июня (текст был направлен  также Ф. Рузвельту), - что дело здесь  идет не просто о разочаровании Советского правительства, а о сохранении его  доверия к союзникам, подвергаемого  тяжелым испытаниям. Нельзя забывать того, что речь идет о сохранении миллионов жизней в оккупированных районах Западной Европы и России и о сокращении колоссальных жертв  советских армий, в сравнении  с которыми жертвы англо-американских войск составляют небольшую величину» [19].

Успех Красной Армии в  битвах под Сталинградом и Курском, продвижение советских войск  к государственным границам СССР свидетельствовали, что война близится к завершению. Становилось очевидным, что Советский Союз способен самостоятельно освободить народы Европы от фашизма. В этой ситуации западные союзники, опасаясь выхода советских армий  в Центральную и Западную Европу раньше своих войск, активизировали подготовку операции вторжения во Францию.

Предварительно решение  о проведении такой операции было согласовано на Квебекской конференции  руководителей правительств и представителей командования США и Великобритании в августе 1943 г., а затем принято  на Тегеранской конференции глав трех держав (28 ноября -11 декабря 1943 г.) В итоговом документе «Военные решения  Тегеранской конференции» указывалось, что второй фронт в Европе будет  открыт в мае 1944 г. В документе  было зафиксировано заявление Сталина  о том, что «советские войска предпримут наступательную операцию в это же время с целью предотвратить переброску сил с восточного на западный фронт». В ответ на запрос союзников Сталин также сообщил о готовности СССР вступить в войну с Японией после разгрома Германии [20].

Решения Тегеранской конференции  в основном  были выполнены. 6 июня 1944 г. войска союзников высадились на северо-западе Франции (операция «Оверлорд»), 15 августа – на юге этой страны (операция «Драгун»). Так был открыт второй фронт. 23 июня Красная армия  в поддержку операции «Оверлорд» развернула крупное наступление  в Белоруссии (операция «Багратион») [21]. Германия была зажата в тисках двух фронтов, что сократило сроки  войны и число её жертв. Но за двухлетний период проволочки западных союзников  с открытием второго фронта (с  мая 1942 г. по июнь 1944 г.) только безвозвратные  потери советских войск (убитыми, пленными и пропавшими без вести) составили  более 5 млн. человек [22]. В советском  руководстве и массовом сознании сформировалось убеждение, что политика, проводимая западными союзниками с  затягиванием второго фронта,  носила преднамеренный характер и преследовала цели максимального ослабления нашей  страны. Широкую огласку получило заявление Г. Трумэна, в то время  сенатора от штата Миссури, будущего вице-президента и президента США, сделанное  ещё в 1941 г. и опубликованное газетой  «Нью-Йорк Таймс»: «Если мы увидим, что  выигрывает Германия, то нам следует  помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и, таким образом, пусть  они убивают как можно больше, хотя я не хочу победы Гитлера ни при каких обстоятельствах» [23].

История открытия второго  фронта, которое горячо приветствовалось в нашей стране, вместе с тем  оставила память об ответственности  западных держав за гибель миллионов  наших граждан на фронте и в  тылу в период 1942 - 1944 гг. Жертвы и  бедствия могли быть не столь велики при своевременном выполнении союзниками взятых на себя обязательств. Недоверие  к союзникам в этой связи также  относится к факторам, способствовавшим зарождению холодной войны. На фронте родилась солдатская поговорка: «Не  кажи гопкинс, пока нет рузвельтатов».

В 1943 г. после битв под Сталинградом и Курском среди генералитета и наиболее антироссийски настроенной  части истеблишмента западных союзников  ещё четче стали проявляться  тенденции к поиску путей, которые  смогли бы облегчить вступление их войск в Германию и создать  препятствия для продвижения  на Запад Красной Армии. «Был снят вопрос о поражении СССР и тут  же возник другой. Выгодно или невыгодно  доводить дело до полного разгрома Третьего рейха?» [24]

В Национальном архиве США  хранятся протоколы заседаний Объединенного  комитета начальников штабов США  и Великобритании – главного органа западных союзников, который координировал  их стратегию в годы Второй мировой  войны. К истории возникновения  холодной войны непосредственное отношение  имеет малоизвестный обмен мнениями высших военных руководителей Великобритании и США на заседании этого комитета 20 августа 1943 г.

В заседании принимали  участие: от США - начальник штаба  президента адмирал У. Леги, начальник  штаба армии генерал Д. Маршалл, главнокомандующий ВМС адмирал  Э. Кинг, командующий ВВС армии  генерал Г. Арнольд; от Великобритании – начальник имперского генерального штаба генерал (с 1944 г. фельдмаршал) А. Брук, главнокомандующий ВМС адмирал  Д. Паунд и главнокомандующий  ВВС главный маршал авиации Ч. Портал, ряд других военачальников и советников.

Параграф 9 протокола «Военные соображения в отношении России»  содержит следующую запись обмена мнениями: «Сэр Алан Брук обрисовал современную  обстановку, касающуюся России. В целом  русские сейчас более сильны, чем  когда-либо ранее, и, по его мнению, располагают  резервами для дальнейшего наступления  осенью. Немцы будут вынуждены  держать все имеющиеся у них  дивизии на русском фронте или  даже усиливать их. Это облегчит наши операции в Италии и Оверлорд. Он считает, что у немцев нет шансов договориться с русскими о мире…  Генерал Маршалл коснулся формирования в России движения “Свободная Германия”. Он располагает данными, из которых  следует, что Россия все более  враждебно и подозрительно относится  к капиталистическому миру. Их недавнее заявление по “второму фронту”  весьма показательно в этом отношении. Он хотел бы знать мнение начальника британского штаба относительно дислокации войск союзников, например, в случае подавляющего успеха русских  – не окажут ли немцы содействие (facilitate) вступлению наших войск в [их] страну, чтобы отбросить русских (repel the Russians). Сэр Алан Брук сказал, что  он давно видел опасность того, что русские используют войну  для продвижения своих идей международного коммунизма» [25]. Отметим в этой связи  разработку командованием Армии  Крайовой плана «Барьер» - диверсий на железных дорогах Польши с целью  затруднить наступление Красной  Армии. Стало известно и о намерениях командования Армии Крайовой прекратить  диверсионные акции в отношении  немецких военных эшелонов, которые  направлялись на Восточный фронт [26].

С вступлением Красной  Армии на территорию стран Восточной  Европы обострились противоречия по вопросу их послевоенного устройства. Важнейшей геополитической задачей  Советского Союза, которую он считал необходимым решить в ходе войны  в Европе, было создание на его западных границах «пояса безопасности» из дружественных  приграничных государств. Западные союзники, в первую очередь Великобритания, напротив, стремились восстановить свои довоенные позиции в этих странах  и связать СССР обязательствами  о разделе сфер влияния еще  до их освобождения Красной Армией.

В октябре 1944 г. Черчилль с  этой целью прилетел в Москву. Он предложил следующий раздел сфер влияния на Балканах: Румыния – 90% влияния России и 10% других стран, Греция – 90% влияния Англии (в сотрудничестве с США, которым отдавалось 10%) и 10% других, Югославия и Венгрия – 50% на 50%, Болгария – 75% влияния России и 25% других стран. Встречающиеся в  литературе советского периода утверждения, что Сталин этот план отверг, не соответствуют  действительности [27]. Дискуссии и  поиски компромисса были продолжены на уровне министров иностранных  дел.

Принципиальное значение имело советское согласие на 90% влияния  Великобритании и США в Греции, где к власти уверенно шли коммунисты, что демонстрировало признание  западной сферы влияния за пределами  «пояса безопасности» и советскую  готовность к послевоенному сотрудничеству. На встрече с Г. Димитровым 10 января 1945 г. Сталин отклонил его предложение  оказать помощь силам ЭЛАС: «Они принялись за дело, - пояснил Сталин, - для которого у них сил не хватает. Видимо, они рассчитывали, что Красная Армия спустится  до Эгейского моря, мы этого не можем  делать» [28].

«Процентное соглашение»  являлось, на наш взгляд, реальной (хотя и не оформленной официально) договоренностью  о разделе сфер влияния, которая  некоторое время соблюдалась. Силового «экспорта революции» и однопартийных  правительств в 1944 - начале 1945 гг. стремились избежать. На встрече с В. Гомулкой и Б. Берутом Сталин «наказывал терпеть  Миколайчика (хотя и называл его “британским агентом”) и не отталкивать от себя католическую церковь» [29].

Целей «большевизации Европы»  не выдвигалось, что подтверждают документы  Комиссий Наркоминдела, которые с 1943 г. занимались проблемами послевоенного  устройства Европы [30]. Другие обвинения, нередко выдвигаемые в адрес  советской дипломатии - в «экспансионистской»  постановке в 1945 г. вопросов об участии  СССР в опеке союзников над  бывшими итальянскими колониями  в Африке (Ливия, Эритрея, Итальянское  Сомали) и возвращении в состав СССР приграничных районов Армении  и Грузии, ранее принадлежавших России, безосновательны.  Свидетельство  тому - обсуждение этих вопросов руководителями трех союзных держав – СССР, США  и Великобритании - и его результаты [31].

В феврале - марте 1945 г. возник так называемый «бернский инцидент» - попытка гитлеровской верхушки заключить  сепаратный мир с западными державами. Переговоры с немецкой стороны вел  генерал СС К. Вольф, со стороны союзников - руководитель американской разведки в Европе А. Даллес. Для участия  в переговорах в швейцарский  город Берн были направлены представители  главного командования союзников на средиземноморском ТВД генералы Т. Эйри и Л. Лемнитцер. Обсуждался вопрос о капитуляции немецких войск  в Северной Италии. Советских представителей на переговоры не допустили, что вызвало  протестную переписку, в том числе  между Сталиным и Рузвельтом. В  конечном итоге переговоры с Вольфом  были прекращены. Как призыв к восстановлению доверия между союзниками можно  рассматривать последнее послание Рузвельта, полученное Сталиным 13 апреля 1945 г., уже после кончины американского  президента [32].

Особой остроты достигли дискуссии о будущем Польши, воссоздание  которой как враждебного государства  на советских западных границах было неприемлемо для Советского Союза. Истоки сложившихся накануне и в  ходе Второй мировой войны негативных советско-польских отношений уходят своими корнями в далекое прошлое, когда Польша входила в состав  России. Они обусловлены историей гражданской войны в Советской  России (поход армии Пилсудского  на Киев и контрнаступление Тухачевского на Варшаву в 1920 г.), гибелью в Польше десятков тысяч пленных бойцов Красной  Армии, а также участием Польши в  разделе Чехословакии (1938 г.) и её отказом разрешить пропуск советских  войск через свою территорию в  случае германской агрессии. Последний  факт стал одной из причин неудачи  англо-франко-советских переговоров  в Москве летом 1939 г., которые, вероятно,  могли предотвратить Вторую мировую  войну. После отказа в 1942 г. подготовленной в СССР армии генерала В. Андерса  от боевых действий на советско-германском фронте и поддержки в 1943 г. эмигрантским правительством немецкой версии расстрела  польских офицеров в Катыни [33] негативные тенденции в отношениях с польским правительством в Лондоне резко  усилились.

В самой Польше силы Сопротивления  действовали по принципу политической принадлежности. Армия Крайова –  под эгидой Лондона и эмигрантского  правительства, Армия Людова – под  эгидой Москвы и Польского комитета национального освобождения (ПКНО). На стороне Красной Армии сражались  созданные в СССР 1-я и 2-я армии  Войска Польского, которое не признавали «лондонские поляки».

В период между Крымской (Ялтинской) конференцией руководителей трех союзных  держав – СССР, США и Великобритании (4 - 11 февраля 1945 г.) и окончанием Второй мировой войны (2 сентября 1945 г.) произошли  события, оказавшие влияние на многие последующие десятилетия мировой истории, развернувшие её от курса на сотрудничество трех держав к конфронтации Великобритании и США с Советским Союзом, к холодной войне.