Аргентина в 80-е гг 20 в.

Согласно  плану, в обращение должна была быть запущена новая денежная единица "Аустраль", которая приравнивалась к 1000 обесценившихся песо. Однако сама по себе замена полностью  скомпрометированного песо на аустрали в кошельках аргентинцев, естественно, не могла обеспечить стабилизации. Введение аустраля имело лишь психологическое значение, как "окончательный" разрыв с инфляционным прошлым. Но нужны были и реальные меры, которые уберегли бы новую валюту от той судьбы, что постигла валюту старую.

В основе плана  лежали четыре действительно существенных момента.

Во-первых, цены на продукцию предприятий государственного сектора, получавших правительственные дотации, должны были быть повышены для того, чтобы резко сократить размер бюджетного дефицита - с 12,5% ВВП в первой половине 1985 г. до 2,5% во второй.

Во-вторых, после повышения все цены за небольшим исключением (как на продукцию государственных предприятий, так и на продукцию частных) должны были быть заморожены на уровне 14 июня 1985 г.

В-третьих, доходы индексировались в соответствии с ростом цен, имевшим место за предыдущий месяц (на 22%).

В-четвертых, президент пообещал в публичной речи, что с 14 июня Центробанк не будет больше производить никакой дополнительной эмиссии ради финансирования операций, осуществляемых государственным сектором экономики. Остающийся дефицит бюджета должен был финансироваться за счет внешних займов.

Хотя план был представлен в прессе как  новый подход к стабилизации, это  была в основном традиционная политика сдерживания цен и доходов, использовавшаяся перонистами.

Единственным  новшеством было публичное обещание остановить денежную эмиссию. Если перонисты принципиально считали, что рост денежной массы не является существенным фактором роста цен, и даже сознательно шли на денежную накачку экономики для стимулирования спроса, то радикалы вынуждены были скорректировать традиционный подход хотя бы на первом этапе реализации плана. Впервые в аргентинской истории президент-популист выступил с позиций своих главных врагов - монетаристов. Благодаря этому план получил поддержку МВФ.

План, благо  он был принят демократическим правительством, вначале имел и широкую общественную поддержку. Люди считали его реальным способом приостановить рост цен. Даже те, кто не разбирались в тонкостях  плана, верили в намерение правительства  всерьез взяться за решение проблемы инфляции. Средства масс-медиа, находившиеся в значительной степени под контролем  государства, активно его рекламировали. Однако судьба этого плана оказалась  похожа на судьбу трехлетнего плана  перонистов.

Вначале были достигнуты заметные успехи. За первые 9 месяцев инфляция хотя и не была устранена полностью, как должно было бы в идеале произойти при замораживании цен, но все же снизилась до 3% в месяц. Оставшийся рост цен, произошедший за счет удорожания продовольствия и услуг (именно в этих секторах замораживание не было осуществлено), объяснялся соответствующим ростом покупательной способности населения. Дело в том, что в условиях стабильности начался некоторый рост производства и, следовательно, расширилась занятость. В итоге возросло общее число отработанных часов, и даже при неизменности уровня оплаты за каждый час в целом получалось, что покупательная способность возрастает.

Удалось снизить  практически до заданного уровня бюджетный дефицит, правда, не за счет сокращения расходов (они снизились  с 36% ВВП лишь до 34%), а за счет увеличения поступлений (они выросли с 23% ВВП  до 28% в основном благодаря тому, что перестали обесцениваться из-за инфляции). Но как бы то ни было, Центробанк перестал эмитировать деньги ради покрытия бюджетного дефицита.

Важно отметить и то, что банковская процентная ставка стала положительной, т. е. исчез  стимул брать кредиты только в  расчете на то, что отдавать придется обесцененные деньги. Эти достижения следует особенно выделить, поскольку  они реально снижали потребность  в проинфляционной денежной эмиссии. Перонисты при реализации трехлетнего плана в бюджетной и кредитной сферах добились прямо противоположного результата и сорвались в инфляцию.

Наконец, в  результате стабилизации усилился приток иностранного капитала в страну, что  создавало возможности для роста  инвестиций, перестройки всей производственной сферы. Некоторый рост производства стал заметен уже в конце 1985 г.

Тем не менее с весны 1986 г. (т. е. примерно с таким же лагом, как в программах Альенде и перонистов) стали нарастать проблемы. Держать и дальше фиксированные цены стало опасно, поскольку реально некоторые из них все равно росли. Всем уже хорошо было известно, к каким перекосам на рынке это может привести. Контроль за инфляцией ослаблен, и цены начали ползти вверх еще быстрее. Это, в свою очередь, вызвало рост зарплаты. Одновременно пришлось девальвировать песо, чтобы рост внутренних цен не привел к удорожанию экспортируемых товаров и потере конкурентоспособности аргентинских предприятий на мировом рынке. А девальвация сделала более дорогим импорт, что, в свою очередь, потребовало индексаций. Стабилизирующий эффект замораживания развеялся как дым. И тут на первый план вышел основной вопрос антиинфляционной политики: а каков же у нас прирост денежной массы, напечатано ли достаточно денег для того, чтобы рост доходов смог компенсировать рост цен?

В этот ответственный  момент процентные ставки опять стали  отрицательными, т. е. Центробанк не пожелал  жестко ограничить денежную эмиссию. Вновь, как и в период развала трехлетнего  плана, стало выгодно брать кредиты, чтобы отдавать обесценивающимися  деньгами. Кроме того, Центробанк стал косвенным образом финансировать  провинции и помогать ряду государственных предприятий расплачиваться с внешними долгами. Инфляция еще больше ускорилась, достигая порой 7-8% в месяц. За ценами опять погнались доходы. И наконец, вновь стал расти бюджетный дефицит.

Вера в  способность правительства удержать провозглашенные в плане "Аустраль" условия игры исчезла окончательно, Несмотря на повторявшиеся вновь и вновь с интервалом в несколько месяцев попытки усилить контроль за ценами и доходами, инфляция постепенно нарастала и весь выигрыш (рост производства, приток капитала) сошел на нет.

Таким образом, реализация плана "Аустраль" показала, что даже при отсутствии сознательного  стремления наращивать денежную массу, характерного для перонистской политики, замораживание цен и доходов  приводит к опасным структурным  перекосам и рано или поздно дестабилизирует  экономику, стимулируя власти вновь  прибегать к эмиссии для решения  социальных проблем. Для реальной стабилизации ограничение роста денежной массы  должно выводиться на первый план, а  не служить неким довеском к другим формам антиинфляционной политики.

В известной  степени объясняет провал плана "Аустраль" и большое бремя  накопленной внешней задолженности. Когда надо расплачиваться по долгам, труднее избежать соблазна включить "печатный станок" ради поддержки  собственного населения, Но это лишь объяснение, а не оправдание действий неудачливых реформаторов.

Поскольку контроль за ценами не работал, аргентинские власти решили прибегнуть к иным методам приостановки инфляции: расширить снабжение продовольствием (примерно то же самое делалось в те годы в СССР). Одним из путей проведения такого рода политики стал импорт цыплят.

Министр торговли Мазорин потратил государственные средства на импорт нескольких тонн цыплят. Но аргентинцы не стали их покупать, поскольку не желали потреблять птицу, питающуюся чем-то иным, кроме зерна, выращенного в аргентинской пампе. Даже снижение цен не подействовало. Потребители отказывались покупать цыплят, особенно когда они стали портиться. Тухлые цыплята стали последней точкой в стабилизационной программе Мазорина. Спрос на цыплят даже снизился, так как люди отказывались заказывать их в ресторанах, где они не могли быть уверены в происхождении продукта. В итоге даже многие аргентинские производители цыплят потерпели банкротство.

Окончательно  добил антиинфляционную политику политический популизм. Огромные суммы были растрачены на политическую предвыборную кампанию и на гранты ряду государств, поддерживавших Аргентину в ООН, что в общей  сложности удвоило объем денежной массы. Таким образом, после некоторого периода улучшения все вернулось  на круги своя: в 1988 г. темп роста  денежной массы был больше, чем  в 1985 г., в 1989 г. рост цен составлял  уже 3079% (явная гиперинфляция), падение  ВВП - 6,2%, доходность государственных  бумаг возросла до астрономического уровня. Даже новая денежная единица  не спасла Аргентину от развала, поскольку  у властей отсутствовало желание  жестко ограничивать объем денежной массы.

Народ отвернулся от Альфонсина, забыв об идеях демократии и сосредоточившись полностью на экономических реалиях. Одного из министров его правительства, которого толпа носила на руках в первый год работы, теперь соседи просто оплевали, когда тот решил зайти в магазин без охраны.

Однако именно в момент полного развала экономики  на политической сцене страны в полный рост встал новый лидер Карлос Менем. К моменту своего вступления на президентский пост Менем достиг 59-летнего возраста. Кстати, почти столько же было Пиночету, когда он возглавил Чили. Однако бурная биография аргентинского политика резко отличается от однообразной карьеры чилийского служаки.

Отец Менема приехал в Аргентину из Сирии в 1912 г., мать - несколькими годами позднее. Родился будущий президент в небольшом городке в провинции Ла Риоха, где и прошли его детские годы. В двадцатилетнем возрасте во время студенческих игр в Буэнос-Айресе Менем впервые встречает Перона и Эвиту. Можно догадываться, какое впечатление на него произвела встреча с народными кумирами. Во всяком случае практически одновременно с поступлением в школу права университета Кордовы - одного из старейших в Латинской Америке - Менем включился в политическую деятельность, Став профессиональным юристом (диплом он получил за два месяца до свержения Перона), Менем активно участвовал как адвокат в политических процессах, направленных военными властями против перонистов. В итоге уже на следующий год он сам оказался в тюрьме, где, правда, пребывал недолго.

В 26 лет Менем создал в Ла Риохе организацию молодежной перонистской партии. Одновременно он стал и адвокатом профсоюзов своей провинции. В 1962 г. во время недолгой либерализации политической жизни страны Менем избирается в Конгресс провинции Ла Риоха, однако очередной военный переворот не дал ему позаниматься законотворчеством.

Высвободившееся время Менем использовал для путешествий - официальных и неофициальных. В качестве главы "комсомольцев" Ла Риохи он посетил в Мадриде престарелого вождя, а в качестве этнического араба съездил с родителями на землю предков, где и встpетил свою будущую супругу - Сулему Фатиму.

Наконец, 11 марта 1973 г. на волне перонистского ренессанса он становится губернатором Ла Риохи и уже на следующий год заявляет о себе как лидер общенационального масштаба. Именно он от лица провинциальных политических лидеров произносит речь на похоронах Перона. Впрочем, перонистская экономика уже тогда дышала на ладан, и развернуться в политике по-настоящему Менем не успел. В день очередного военного переворота 24 марта 1976 г. он угодил в тюрьму и на этот раз провел в ней целых 5 лет.

В 1981 г. Менем вышел на свободу, 30 октября 1983 г., когда Аргентина голосовала за Альфонсина, Менем вновь стал губернатором Ла Риохи. Альфонсин вскоре скис, а Менем в 1987 г. был переизбран на пост губернатора, получив существенно больший процент голосов, чем четырьмя годами раньше. Стало ясно, что Ла Риоха для него тесна.

В 1988 г. произошла  сенсация. На хустисиалистских праймарис Менем обошел губернатора провинции Буэнос-Айрес Антонио Кафиеро. Это вызвало удивление и тревогу. Удивление, поскольку Кафиеро был старожилом партии, успевшим даже побывать одним из многочисленных незадачливых министров финансов в середине 70-х гг., и поскольку пост губернатора провинции Буэнос-Айрес считается в Аргентине чуть ли не последней ступенькой перед воцарением в Каса Росада. Тревогу, поскольку Кафиеро был проводником реформаторской линии в перонизме, тогда как энергичный араб из глухой Ла Риохи выступал за чистоту перонистских идей. Последствия реализации даже "нечистых" перонистских идей аргентинские интеллектуалы помнили хорошо. Можно было легко представить себе, что же будет со страной, когда дело дойдет до идей чистых.

Однако, несмотря на то, что 14 мая 1989 г. Менем стал президентом и даже въехал в Каса Росада значительно раньше декабря - принятого по закону срока (Альфонсин был полностью деморализован развалом экономики и очистил президентский дворец к 9 июля), чистоты перонизма страна не дождалась. Менем хорошо усвоил не только перонистские уроки манипулирования общественным сознанием, но и "уроки" управления экономикой. Ему было ясно, что если в идеологической сфере наследие Хуана и Эвиты надо использовать, то в экономической от него надо поскорее отказаться. На то, что со страной не стоит в очередной раз экспериментировать (особенно в условиях уже начавшейся гиперинфляции), указывали несколько предпринятых военными в 1987-1988 гг. антиправительственных выступлений. Как бывший диссидент и "отсидент" времен военных режимов, Менем понимал, что даже самая неудобная для популиста экономическая реформа - лучше, чем самая удобная аргентинская тюрьма.

Чудеса цинизма-менемизма начались сразу же после вступления в должность. Перонист вместо опоры на дескамисадос cделал ставку на крупный капитал, приняв предложение корпорации "Бунхе и Борн" - одного из крупнейших экспортеров зерновых в мире. Корпорация выделяла правительству 2,5 млрд. долл. в счет будущих налоговых поступлений (еще 1 млрд. потом добавили нефтяные компании), а взамен получала право поставить своего министра экономики и провести свою программу стабилизации. Программу эту стали называть по имени корпорации - программа ББ.

У "Бунхе и Борн" были свои отношения с перонизмом, не менее сложные, чем у перонизма с крупным капиталом. 19 сентября 1974 г. Хорхе Борн, ставший впоследствии президентом компании, и его брат Хуан были похищены боевиками из "монтонерос" (операция "близнецы"). Они пробыли заложниками в течение 9 месяцев. Чтобы добиться освобождения братьев, "Бунхе и Борн" выплатила похитителям 60 млн. долл. и установила во всех своих административных центрах статуи, изображающие Эвиту Перон. Тем не менее 15 лет спустя все взаимные обиды капиталистов и перонистов были забыты.

Несмотря  на то, что программа ББ реализовывалась  при президенте-перонисте, она означала еще более заметный, чем при радикале Альфонсине, отход от перонистской экономической стратегии. Идея ограничения цен и доходов еще присутствовала в программе, однако усилению роли государства в экономике, как и популизму в целом, дали решительный бой.

Во-первых, Менем объявил о приватизации всего, что только могло быть передано в частные руки. Аргентинскую телефонную компанию ЕNТЕL подготовили к приватизации в течение 1990 г. Два принадлежащих государству телевизионных канала приватизировали до конца 1989 г. Исследования и разработки нефти тоже стали объектом приватизации.