Барановичи и Барановичский район во время Великой Отечественной войны

Барановичи и  Барановичский район

во время Великой  Отечественной войны

 

В ходе Второй мировой войны 27 июня 1941 года Барановичи были оккупированы немецко-фашистскими войсками.В городе действовало подполье и окружная антифашистская организация. За время Второй мировой войны Барановичи были сильно разрушены. Город освобождён 8 июля 1944 года в результате наступления войск I Белорусского фронта и партизан Барановичского и Минского соединения на Барановичско-Слонимском направлении (операция «Багратион»). Эта дата отмечается как День освобождения города.

 

Барановичское гетто

Немцы создали в городе Барановичское гетто, куда были согнаны около 30 000 евреев города и окрестностей. Население гетто было уничтожено в 1942 году в рамках т. н. «окончательного решения еврейского вопроса». Неподалеку от станции Барановичи-Полесские в 1942 году гитлеровцы расстреляли эшелон с чехословацкими евреями, следовавший в Освенцим.

 

Создание гетто. Перед Великой Отечественной войной в Барановичах насчитывалось 7 796 евреев.

 

Гетто, ограждённое колючей  проволокой и строго охраняемое, было создано почти сразу после захвата города немцами (оккупация длилась с 27 июня 1941 года по 8 июля 1944 года). 28 июня (в декабре) 1941 года барановичские евреи под страхом смерти должны были переселиться в район Барановичей под неофициальным названием «Сахалин». Гетто занимало 10 кварталов и ограничивалось улицами Виленской (ныне Гагарина), Наротовича (ныне Комсомольская — 8-9-й кварталы), Церковной (ныне Лисина), Понятовского (ныне Богдановича), Ожешки, Алеся Гаруна и Костельной.

 

Евреи жили в невыносимой  тесноте — на человека приходился 1 м² жилой площади. Еду в виде 200 граммов эрзац-хлеба в день и 1 кг крупы в месяц могли получать только трудоспособные.

 

К декабрю 1942 года в гетто  находилось более 15 000 евреев из города и близлежащих деревень.

 

Состав барановичского юденрата (улица Садовая, 10) насчитывал 26 человек во главе с Овсием Гиршевичем Изаксоном. Начальником полиции гетто был назначен Наим Пиневич Вальтман.

 

Уничтожение гетто. 29 июня 1941 года нацисты расстреляли около 500 евреев, а 30 июня — около 300 евреев на старом еврейском кладбище (ныне ул. Чернышевского). 30 июня 1941 немцы увели из гетто 36 евреев-врачей якобы для лечения советских военнопленных, и расстреляли их. 9 июля 1941 года оккупанты расстреляли 73 еврея, а в конце июля — ещё примерно 70 человек. В ноябре 1941 года евреев расстреливали возле деревни Гробовец (5 км от Барановичей) на территории еврейского кладбища.

 

Уничтожение гетто было организовано в три этапа: 4 марта 1942 года были убиты 2 400 человек, 22 сентября 1942 года — 5 000 и 17 декабря 1943 года — 3 000 человек. Часть  евреев перевели в другие гетто и  концлагеря, и по дороге некоторые из них смогли бежать.

 

Немцы считали евреев основной угрозой оккупационной власти и  серьёзно опасались еврейского сопротивления. По этой причине немецкие власти стремились в первую очередь убить в гетто  евреев-мужчин в возрасте от 15 до 50 лет, несмотря на то, что тем самым  лишались наиболее трудоспособных узников. В архивных документах сообщается, что в Барановичах во второй половине 1941 года были убиты практически все молодые евреи обоего пола.

 

4 марта 1942 года нацисты  организовали массовый расстрел, оставив в живых только трудоспособных  узников гетто. В этот день  немцы вывезли 2 400 человек (3 400) к Зеленому Мосту за железной дорогой Барановичи-Вильнюс и убили.

 

День 17 декабря 1943 года (декабрь 1942) стал последним днём Барановичского гетто. 6 000 евреев расстреляли около села Грабовец, остальных перевели в Колдычевский лагерь смерти. Подвалы, в которых прятались люди, закидывались гранатами. На въезде в город появились таблички «Свободно от евреев».

 

Летом 1942 года нацисты привезли в Барановичи несколько тысяч  евреев из Чехословакии, Австрии и  Германии, которых вскоре расстреляли  недалеко от города в урочище Гай.

 

Всего в Барановичском гетто во время Катастрофы из 15 000 евреев были замучены и убиты примерно 12 000 человек.

 

Героизм и сопротивление. Зимой 1942 года портному Меиру Перцовскому полицаи дважды предлагали оставить обречённых на смерть жену и детей и перейти в группу специалистов. Он решительно отказался спасаться без родных, и его убили вместе с семьей. Шолом Холявский, один из руководителей восстания в Несвижском гетто и участник белорусского партизанского движения, писал:«Я не утверждаю, что каждый еврей в гетто участвовал в подпольном движении или боролся с врагом, но нельзя отрицать, что весь характер жизни в гетто был подпольным. Это был массовый еврейский героизм».

Случаи спасения. Известны два уникальных случая спасения евреев в Барановичах немцами. Техника-строителя Эрика Порфштейна в конце июня 1942 года привезли из Чехословакии в Барановичское гетто. Его спас немец, назвавший себя «Янеком», который стоял в охране гетто и вывел Порфштейна за ворота. Позже этот немец помог Эрику и ещё одному еврею Абраму Резнику бежать из города. Второй случай — Цали Горановского, узника концлагеря Колдычево, немецкий кладовщик Ёрун поддерживал и не дал умереть от голода до тех пор, пока тот в январе 1944 года бежал из лагеря в составе группы из 90 человек.

 

 Мемориальная доска  на ул. Промышленной в районе «Зеленого моста» в память евреев - узников Барановичского гетто, убитым нацистами недалеко от этого места.

 

Память . Летом 1994 года в Барановичах на средства бывших жителей города был открыт памятник жертвам гетто.

 

8 июля 2009 года, в день 65 —  летия со дня освобождения Барановичей от немецко-фашистских захватчиков, на опоре «Зеленого» моста была установлена мемориальная доска в память о 3 400 евреях, расстрелянных здесь, между железнодорожными насыпями, в годы Катастрофы. Автор проекта мемориальной доски — Леонид Левин.

 

Колдычевский лагерь смерти

В начале марта 1942 г. в 18 км от г. Барановичи по шоссе Барановичи –  Новогрудок по инициативе барановичского СД начались работы по переоборудованию имения Колдычево (ранее принадлежало депутату польского Сейма Шалевичу) под концентрационный лагерь. Для этих работ использовались жители близлежащих населенных пунктов и узники барановичского гетто. Насильно мобилизованные для установки ограды лагеря около 30 жителей окрестных сел после окончания работ были расстреляны.

 

Территория лагеря была в  несколько рядов огорожена колючей  проволокой, оборудована пулеметными  гнездами. Ночью охрана усиливалась  дополнительными огневыми точками  и патрульными нарядами вокруг лагеря. По некоторым данным охрана лагеря обеспечивалась также дзотами и вкопанными в землю танками.

 

Уже в марте 1942 г. в Колдычевский лагерь была доставлена первая партия узников – около 400 заключенных из переполненных Барановичской и Столбцовской тюрем.

 

В административном смысле лагерь был подчинен непосредственно  командиру полиции безопасности в Минске. По данным польского исследователя А. Галиньского до осени 1943 г. комендантом лагеря был Сергей Бобко, после чего на этой должности его сменил штурман СС Франц Йорн. После того, как Йорн занял должность коменданта лагеря, Сергей Бобко стал руководителем лагерной охраны, осуществляла которую 7-я рота (по другим данным 4-я) 13-го белорусского полицейского батальона СС при СД.

 

Узники лагеря размещались  в бараках, хозяйственных строениях. В специально построенной тюрьме насчитывалось 12 камер. По данным исследовательницы  Н.А. Яцкевич, основанных на акте Барановичской городской комиссии о массовом уничтожении советских граждан, около 60% узников Колдычевского лагеря находились под открытым небом. Однако эта информация не подтверждается другими источниками.

 

Партизан и лиц, подозреваемых  в помощи партизанам, представители  местных полицейских структур, –  в том случае, если немедленно не расстреливали или, что также  случалось, не вешали публично, – сразу  отправляли в Колдычевский лагерь. Аресту зачастую подвергались и их семьи. Среди других категорий узников были участники польского сопротивления, евреи, лица уклоняющиеся от трудовой повинности. Часто для ареста и отправки в лагерь было достаточно одного доноса.

 

Г. Потаева, дочь узника Колдычевского лагеря: «Отец попал в лагерь Колдычево за то, что передал партизанам оружие, которое мы, дети, во время отступления Красной Армии принесли из брошенного на дороге грузовика. Отец смазал оружие, завернул в ветошь и закопал, а потом переправил в лес с группой партизан, в которой был и парень из соседней деревни. Этот парень, мертвецки пьяный, попал в руки полицаев и начал выдавать тех, кто помогал партизанам».

 

С.М. Новик-Пяюн, бывший узник лагеря: «25 ноября 1943 года за связь с партизанами и подпольщиками я был арестован Слонимским СД по доносу провокатора».

 

Бондаренко М.Е., бывшая узница лагеря: «Вся наша семья была связана  с партизанами. Брат и я доставляли им медикаменты. Я стирала им белье. Однако один предатель выдал нас. Меня схватили и отправили в Колдычево».

 

В начале апреля 1943 года деревня  Перехрестье Ляховичского района была окружена полицией и жандармерией. По доносу солтыса арестовали 11 человек, в том числе и Сакуть П.С. Арестованных доставили в барановичское СД, а затем в Колдычевский лагерь смерти.

 

Я.Ф. Демьянец (Навра), бывшая узница лагеря: «Мой отец – Навра Феликс Матвеевич работал инженером мыловаренного завода, мать – Навра Анеля Петровна – медсестрой в больнице. Квартира наша была явочной для партизан спецотряда «Орловцы». Партизанам отец передавал необходимые сведения, снабжал продуктами, мылом, медикаментами, одеждой, обувью. По доносу соседа-полицая в феврале 1944 года отца арестовали и после пыток в гестапо доставили в концентрационный лагерь «Колдычево». За нашей квартирой постоянно следили полицейские и арестовывали всех, кто к нам приходил".

 

С мая 1942 г. Главное управление безопасности Третьего рейха начинает т.н. «Polenaktion» (польская акция) – целенаправленную репрессивную акцию, которая основывалась на «чистке» администрации от лиц польской национальности, подозреваемых в связях с польским сопротивлением. Этой акции сопутствовали физическое уничтожение и насилие. При этом нередко жертвами террора становились люди никак не связанные с подпольем.

 

В июле-сентябре 1942 г. в Колдычево были доставлены представители польской интеллигенции, арестованные в ходе проведения первой фазы «польской акции» в Клецке, Слониме, Столбцах, Ганцевичах и др. населенных пунктах. Эти узники лагеря были изолированы от остальной массы заключенных.

 

После того как в конце 1943 г. между барановичским СД и руководством действовавшего на этой территории отряда Армии Краёвой была достигнута договоренность о сотрудничестве в борьбе с советским подпольем и партизанами, аресты поляков приобрели меньший масштаб, но не прекратились.

 

Комендант и охрана лагеря с первых же минут пребывания в  нем узников, стремились подавить всякую волю к сопротивлению, не останавливаясь при этом ни перед какими мерами. В своих воспоминаниях Григорий Маркович Бреслав следующим образом описывал первые минуты пребывания в Колдычевском лагере: «Выстроив нас в 2 ряда как солдат, нам объявил комендант лагеря Степанюк (фамилию и должность мы потом узнали) что находимся в концентрационном лагере «Колдычево». Режим строгий. Повиновение должно быть безоговорочно. За малейшее нарушение расстрел. Для подтверждения своих слов и чтоб нагнать страх на нас, двух человек он вытянул из строя и тут же на месте расстрелял из револьвера. Остальным приказано было стоять на месте, не шевелиться и не разговаривать».

 

После прибытия в лагерь, узники должны были нашить на одежду специальные  знаки, дифференцирующие их по степени  опасности для оккупационных  властей. Знаки носили на спине и  груди, а мужчины, кроме того, на правой стороне брюк. Степень опасности  определялась по числу светлых полосок на черном 10-сантиметровом квадрате ткани. В первую очередь уничтожению подлежали заключенные, имевшие на квадрате три полоски. Евреи носили по две желтые полоски спереди и сзади одежды размером 80 на 20 мм.

 

Периодически полицейские  развлекались, устраивая «игры». Они  могли заставить узников несколько  часов прыгать на полусогнутых ногах  с вытянутыми руками, изображая лягушек. Эта «игра», названная «жабками», была наиболее популярна у охранников. Если, по их мнению, кто-либо из узников  прыгал недостаточно энергично, он «подгонялся» дубинками. Еще одним развлечением для охраны была «игра» в «кавалерию». Группа заключенных должна была изображать наступление и бой кавалерии. Узники «лошади» должны держать на плечах «кавалеристов». «Кавалеристы»  же должны были наносить друг другу  удары. «Лошади» часто не выдерживали  и падали вместе с седоками. За это  узники могли быть избиты.

 

Узники Колдычевского лагеря работали на кирпичном, мыловаренном, бондарном, и других производствах, а также на полях и добыче торфа. Заключенные выполняли различные работы по разгрузке и погрузке металла, стройматериалов. В лагере были созданы цеха: портняжный, сапожный, столярный, кожевенный, кузнечный, часовой и ювелирный, где использовался труд квалифицированных узников.

 

Рабочий день в Колдычево составлял 10-12 часов. Нормы выработки были высокими. Например, на добыче торфа мужчина должен был за день доставить в лагерь 1550 плиточек торфа, а женщина – 1150.

 

Заключенных кормили три  раза в день. Как правило, это была похлебка – "баланда" – заваренная в воде ржаная мука с различными добавками: свеклы, картофеля, крапивы, лебеды. На сутки узникам выдавали по 150 г. эрзац-хлеба, а позже, в 1944 г., по 140 г.