Бюрократизм в государственном аппарате России в XIX в

     Брат Александpa I, Николай (1796-1855 гг.) вступил на престол в 1825 г. и правил Россией три десятилетия. Егo время — апогей самодержавия в России.

Николай царствовал в  эпоху революционных потрясении на Западе. Правление его предшественника Александра 1, обильное либеральными начинаниями, завершилось в 1825 г. восстанием декабристов. В связи с этим Николай уверовал в пагубность человеческой свободы, самостоятельности общества. Обеспечить благоденствие страны могли, по его мнению, строгое выполнение всеми своих обязанностей,  регламентация всей общественной жизни, всеохватный контроль за ней сверху.

      Большинство современников видело в Николае 1 лишь гасителя свободы и мысли, упоенного и ослепленного самовластием деспота. В своей деятельности Николай стремился воплотить определенный идеал, по-своему радел о благе России, Самодержавную власть Николай воспринимал не как право, а как обязанность. Следуя замыслу о благодетельных преобразованиях, проводимых исключительно по почину всезнающей власти, III отделение должно было стать всевидящим оком царя и сделать ненужными конституционные преобразования. Однако сверх- централизация обернулась тем, что высшие инстанции были буквально затоплены морем бумаг и потеряли реальный контроль за ходом дел на местах…

       3. Бюрократизм в начале XIX века

       «Существующее   в   стране   смещение   властей    законодательной, исполнительной и судебной способствует развитию бюрократизма. Нам,  русским, всего необходимее воспитать в себе  чувство уважения  к закону,  ибо мы привыкали прибегать к темным и негласным путям  мимо  открытых  и  законных, когда хотим покончить спорное дело легко и просто. Мы сбились  со  столбовой дороги законности и заблудились по проселкам. Нас нужно  оттуда  вывести,  а для этого нужно  отлучить  от  дверей  тайной  полиции  и  губернаторов,  да указать  на  открытые  двери   судебных   мест».   В   сказанном   понимание необходимости судебной реформы. «Поднять юридические  нравы народа,  внушить ему негодование к кривосудию и любовь  к  правде  было  бы  поистине  святым делом». Но как осуществить это? Прежде всего, ввести  гласность  и  устность судопроизводства. «Пора исполнять над нашими  исполнителями,  следователями, судьями единственно неподкупный контроль  общественного  мнения,  пора  дать средство оглашать во всеуслышание темные дела и скрытые  беззакония.  Тогда, но только  тогда,  мы  можем  излечиться  от  старого  недуга  и  догнать  в правосудии другие образованные страны».

         Как видно, кризисное состояние   государственного  механизма   России стало   очевидным.   Это   явилось   необходимой   предпосылкой    осознания неизбежности реформы. «К концу Крымской кампании, - вспоминал Оболенский,  - чувствовалась неизбежность существенных реформ».

         Записки Безобразова  виновницей  беззакония  в стране с  неизбежным последствием  –  социально-политической  стагнацией  – называет бюрократию. «Бюрократия, - писал он, - делает все,  она  обдумывает и пишет законы, рассматривает судебные  дела,  правит  церковью,  финансами, государственным хозяйством…»  Одно  из  центральных  мест  отвел  Безобразов юстиции. Он писал: «Правосудие – это первая  потребность  жизни  гражданской почти отсутствует,  ибо  суд  получается  большею  частью  ценою  денег  или влияния. Нетрудно доказать, ежели бы это не  было  всем  известно,  что  нет дела сопряженного сколько-нибудь со значительным  интересом,  которое  имело бы правильно законное производство».

      Суд  «у  нас  не  значит  ничего, - писал он, - Администрация держит всю власть  и  отдает  чиновников  под  суд тогда, когда это будет угодно их начальникам». Поэтому  «администрация  наша представляет  целую  систему   злоупотребления,   возведенную   на   степень государственного  устройства…  При  этой   системе   нигде   нет   права   и господствует один низкий, необузданный произвол, уважающий только  деньги  и общественное положение».

        Для  дореформенного  суда   характерна   множественность   судебных органов, сложность и запутанность процессуальных  требований,  невозможность порой определить круг дел, которых должен подлежать  рассмотрению  того  или иного судебного органа. Дела бесконечно  перекочевывали  из  одного  суда  в другой, зачастую возвращаясь  в  первую  инстанцию,  откуда  вновь  начинали долгий путь вверх, на что нередко уходили десятилетия. Другой порок дореформенного суда – взяточничество.     Это,  наряду  с произволом   и   невежеством   чиновников,   типичное   для   всех   звеньев государственного аппарата, явление  здесь  приобрело  настолько  чудовищный, всепоглощающий размах, что его  вынуждены  были  признать  даже  самые  ярые защитники  самодержавно-крепостнических  порядков.  Подавляющее  большинство судебных чиновников рассматривали свою  должность как средство  наживы  и самым бесцеремонным образом требовали взятки со  всех  обращавшихся  в  суд. Попытки  правительства  бороться  со  взяточничеством  не   давали   никаких результатов, т.к. этот порок охватил весь  государственный аппарат.  Крайне низкая общая грамотность судей, не говоря  уже  о  грамотности  юридической, обуславливала фактическое  сосредоточение  всего  дела  правосудия  в  руках канцелярских чиновников и секретарей.

         В  дореформенном  суде  господствовала  инквизиционная  (розыскная) форма  судопроизводства. Процесс проходил в глубокой тайне. Принцип письменности  предполагал,  что  суд  решает  дело  не  на основе живого, непосредственного восприятия доказательств, личного  ознакомления  со  всеми материалами   дела,   непосредственного   устного допроса обвиняемого, подсудимого, свидетелей, а опираясь не письменные материалы,  полученные во время следствия. Да и доказательства оценивались по формальной  системе.  Их сила заранее определялась законом, который твердо устанавливал,  что  может, а что не может быть  доказательством.  Закон  же  устанавливал  и  степень достоверности  допускаемых  доказательств,  деля  их  на   несовершенные  и совершенные,  т.е.  такие,  которые  давали  основание  для   окончательного приговора и не могли быть опровергнуты подсудимым.

         Активно затрагивался один из  вопросов  –  реформа правосудия. Здесь очевидны две  тенденции.  Первая  –  показать  никчемность отечественной  юстиции  и  образцовое  состояние  правосудия  стран  Запада. Вторая  –  обосновать  необходимые  законодательные  изменения   правосудия. Появились  предложения  об  уничтожении  канцелярской  тайны,   о   введении гласности и публичности  судопроизводства.  Гласность  в  суде  определялась требованиями гласности общественной жизни. Крепостное   право   исключало   законность. Оно предполагало зависимость юстиции от административной власти. Таким образом, реформировать государственный механизм, юстицию было невозможно без отмены крепостного права.

         Что такое дореформенный суд в России? Уездные суды были первой  инстанцией  по  гражданским  и  уголовным  делам.  Но  для   горожан (не дворян) существовал специальный суд –  городской  магистрат,  а  торговые иски рассматривались в коммерческих судах. Для духовенства был создан  также особы суд.  Кроме  того,  имелись  различные  ведомственные  суды  (военные, морские и др.).  Второй  инстанцией,  куда  могли  быть  обжалованы  решения уездных  и  городских  судов,  являлись  губернские   судебные   палаты   по гражданским  и  уголовным  делам.   Высшей  апелляционной инстанцией служил Правительствующий  сенат.  В  тех  случаях, когда в Сенате возникали разногласия, дело подлежало рассмотрению в  Государственном совете. Сенат, кроме того, выступал  первой  судебной  инстанцией  по  делам крупных сановников.

         Для «государственных преступников»,  то есть по политическим  делам, учреждались  временные  специальные   судебные   органы.   Функции   высшего судебного органа по делам духовенства выполнял Синод.  По  большинству  дел, которые   относились   к   категории   незначительных,   судебные    функции осуществлялись полицией,  которая  имела  право  наказывать  розгами  до  30 ударов и арестом до 3  месяцев.  Крепостное  крестьянство  вообще  не  могло обращаться в государственные суды.

        Следовательно,  огромная   масса   населения    была    неподсудна государственному разбирательству. Было 20 ведомственных и  сословных  судов, причем  границы  их  подсудности  оставались  неясными. Суды  находились  в сильной зависимости от административной  власти.  Нередко  судебные  решения отменялись распоряжениями начальства. В общих  судах  господствовал  аппарат канцелярии. Взяточничество было обычным явлением. «Судебная реформа, - считал Кони, -  призвана  была  нанести  удар худшему из видов  произвола,  произволу  судебному,  прикрывающемуся  маской формальной  справедливости. Со   старой   судебной практикой науке было нечего делать.

     4. Судебная реформа 70-х годов, как способ борьбы с бюрократизмом

      Судебная реформа, как и все реформы 60-70-х годов, была  следствием определенного кризиса российского общества, так  называемого кризиса  верхов,  под  которым  понимают  обычно  осознание   господствующим классом, правящей верхушкой  необходимости  тех  или  иных  изменений.  Надо сказать, что судебной реформы желали,  кажется,  больше,  чем  крестьянской. Если большинство помещиков вопреки здравому смыслу  не  хотело  освобождения крестьян, то в реформе суда  были  заинтересованы  все,  кроме,  разве что, кондовых судейских чиновников, имеющих недурной доход от неправосудия  и  не желавших приспосабливаться к  новым  порядкам.  И,  разумеется,  сторонником судебной реформы, как и реформы крестьянской, выступал в первую очередь  сам император Александр II, а так же его  брат  Константин  Николаевич,  который придерживался даже более радикальных взглядов.

         Существенное  влияние  на  проекты   судебной   реформы   оказывала подготовка  отмены  крепостного  права.  Губернские   дворянские   комитеты, организованные для  выяснения  пожеланий  дворянства  об  отмене  крепостной зависимости, в  1858  г.  представили  свои  предложения.  Их  «постоянно  и внимательно читал Александр II, - писал А. В. Головин.

         Член Владимирского комитета И. С. Безобразов заявил о невозможности крестьянской реформы без судебной. Если последняя не будет осуществлена,  то выход из крепостной зависимости приведет крестьян к  тому,  что  «…лишив  их защиты  крепостной  власти,  передать  на  жертву  произвола, жадности и лихоимства чиновников. Что, если  одно  крепостное  право,  то  суровое,  то мягкое,  заменится  другим,  всегда  суровым  и  никогда  не   смягчающимся?

        Напрасны будут труды наши, напрасны жертвы». «Важное   обеспечение исправного поступления повинностей к владельцам, - отмечал  член  Рязанского комитета  А.И.Кошелев,  -  заключается  в  надлежащем  устройстве…  судебных властей». Если судоустройство останется «чиновничье под надзором  других чиновников, то недоимок накопится много:  помещики  предпочтут  их  терпеть, чем тратить вдвое на  подкуп  должностных лиц,  а крестьяне,  и не  внося оброков, будут разорены  данями   в   пользу   блюстителей   общественного беспорядка и таковой же безнравственности».

      Губернские  комитеты  предлагали   ввести   конкретные   институты, оздоровляющие  юстицию.  Парначев  предлагал  открыть   судопроизводство   с независимым судом,  упростить  следствие,  обязать полицию отвечать  перед судом. И.С.Безобразов считал  целесообразным  установить ответственность  каждого  перед  судом,   независимость   судебной   власти, учредить присяжных, организовать мировой суд, разрешавший  маловажные  дела.

         Обоснование их необходимости дал А.М.Унковский. Он писал: «Итак все  дело  в гласности, в учреждении независимого  суда,  в  ответственности  должностных лиц перед судом, в строгом разделении властей… Без этого строгое  исполнение законов ничем не может быть обеспечено,  и  самое  положение  о  крестьянах, выходящим из крепостной зависимости, останется  мертвою  буквою,  наряду  со всеми прочими томами  наших  государственных  законов…  Чего  может  ожидать Россия  при  освобождении  крестьян  без  учреждения  независимого  суда   и ответственности» перед ним чиновников? Беспорядков и смут». Независимый  суд возможен  только  при  присяжных  заседателях.  Суд  присяжных   единственно «самостоятельный  суд,  независимый  от  исполнительной  власти,  и   притом словесный и гласный… потому что другого независимого суда на свете нет и  не было». Народ достоин  суда  присяжных,  который  безопасен  для  монархии  и «может существовать при  всякой  системе  государственного  управления». Не угрожает самодержавию бессословный суд, равенство всех перед законом. Правительство   отвергло   либеральные  предложения, поскольку реализация  принципов  равенства  всех  перед  судом,  гласности,  института присяжных и т. д. противоречила феодальной государственности. Таким образом,  судебная   реформа   становилась   очевидной   для правительственных кругов. Однако они  отрицали  в  то  же  время  институты, известные  странам  Запада,  гарантировавшие  неприкосновенность   личности, собственности и т.п…

          Владимирское дворянство убеждало царя 15 января 1860 г., в невозможности крестьянской  реформы без судебной,  «потому что освобожденные  крестьяне,  лишенные   защиты   помещиков,   при   отсутствии правосудия и ответственности должностных  лиц  подвергнутся  еще  большей  и невыносимой зависимости от произвола чиновников  и  через  то  могут  совсем потерять уважение к  действительной  законности».  Поэтому  «для  мирного  и благоприятного исхода предстоящей реформы» необходимо: 1) разделить власти: административную, судебную и  полицейскую; 2) определить «ответственность всех и каждого перед судом»;   3) ввести   гласность гражданского и уголовного  судопроизводства; 4) учредить суд присяжных.

         Судебными уставами 1864 года создавалась оригинальная и эффективная система правосудия. Она имела две ветви, две подсистемы,  которые  объединял высший судебный орган – Сенат:  общие  суды  и  мировые  суды.  Кроме  того, существовали суды особой подсудности:  военные,  волостные  и другие, создание которых предусматривалось иными законодательными актами. Проведение  судебной  реформы продолжалось до конца XIX века. Первые общие суды открылись  только  в  1866 году, они распространили  свою  деятельность  лишь  на  десять  из  губерний центральной  России.  На   остальной   же   территории   страны   продолжали действовать   прежние   суды,   руководствовавшиеся   и    несколько    иным процессуальным законодательством. Административно- территориальное и судебно-территориальное  деление империи после реформы  не  совпадали.  Уезды  и  города  были  разделены  на участки  мировых  судей.  Территория,   подведомственная   окружным   судам, охватывала несколько уездов, округа судебных  палат  –  несколько  губерний.