Брестский мир

Оценивая последствия  своего лозунга «ни мира, ни войны», Троцкий в надежде на революцию  в Германии заявляет, что «25 % за то, что германцы смогут наступать». Член советской делегации М. Н. Покровский отозвался о надеждах Троцкого крайне скептически: «Он наивно воображал, что стоит только перенести цирк „Модерн“ [излюбленное место для митингов в Петрограде] в Брест — и дело будет в шляпе. Что из его брестских речей до германского рабочего дойдёт только то, что разрешит напечатать военная цензура Вильгельма II, это ускользнуло от его соображения».

Кроме того, во время этого  же перерыва Троцкий выступил с докладом на III съезде Советов. Подавляющее большинство  съезда было так категорически настроено  в пользу войны, что Ленин держался в тени. Даже Троцкий более решительно говорил о своих возражениях  против мира, чем против войны. «Главную речь вечера, — пишет британский очевидец, — произнес Троцкий, чей  доклад... слушали с восторженным вниманием. С него не сводили глаз, ибо он достиг зенита своей силы... Человек, воплощавший в себе революционную волю России, обращался к миру вовне... Когда Троцкий закончил свою речь, огромное сонмище русских рабочих, солдат и крестьян поднялось и... торжественно запело «Интернационал». Это был столь же стихийный порыв, сколь и волнующий для тех, кто, как автор, был его очевидцем».^[11] Съезд единодушно одобрил доклад Троцкого, но не принял никакого решения и оставил его на усмотрение правительства.

Перед отъездом советской  делегации в Брест-Литовск для продолжения переговоров Ленин дал указание Троцкому всемерно затягивать переговоры, но в случае предъявления немцами ультиматума мир подписать.

Подписание Центральными державами мирного договора с  Украиной

Германия и Австро-Венгрия  использовали перерыв в переговорах  для завершения переговоров с  представителями Центральной рады УНР. 9 (22) января Центральная рада провозгласила УНР «самостоятельным, ни от кого не зависимым, свободным, суверенным государством украинского народа». Одним из положений IV Универсала новому правительству УНР — Совету народных министров — предписывалось в первоочередном порядке «с этого дня вести уже начатые им переговоры о мире с Центральными державами совершенно самостоятельно и довести их до конца, невзирая ни на какие препоны со стороны каких-либо других частей бывшей Российской империи, и установить мир…» ^[12]. 16 (29 января) в Киеве вспыхнуло большевистское восстание, подавленное войсками Центральной рады к 22 января (4 февраля). Однако Харьков уже был под властью Советов, и представитель Харькова сопровождал Троцкого по его возвращении в Брест.

К 17 (30) января, когда мирная конференция возобновила работу, в Брест прибыли представители украинского советского правительства (председатель Всеукраинского ЦИК Е. Г. Медведев и народный секретарь военных дел украинского советского правительства В. М. Шахрай) и выступили со своей декларацией, однако в ответ Чернин заявил, что 12 января на пленарном заседании Германия и Австро-Венгрия уже признали делегацию Центральной рады самостоятельной и правомочной представлять УНР и теперь «вынуждены признать УНР как свободное суверенное государство, вполне правомочное вступать в международные сношения». Троцкий официально уведомил партнеров, что Россия не признает сепаратных соглашений между Радой и центральными державами. Также он предостерег Кюльмана и Чернина от переоценки силы украинского сепаратизма. Тогда делегат от Рады Любинский яростно накинулся на Троцкого и советское правительство, обвиняя их в попрании суверенных прав Украины и насильственном установлении советской власти в Харькове и Киеве.

Он снова занял наступательную позицию по вопросу Польши и спросил, почему Польша не представлена в Бресте. Кюльман сделал вид, что участие польской делегации зависит от России, которая должна сначала признать тогдашнее польское правительство. «Здесь нам снова ставят вопрос о том, — сказал Троцкий, — признаем ли мы независимость Польши... Такая постановка вопроса двусмысленна. Признаем ли мы независимость Ирландии? Наше правительство... признает эту независимость, — но пока Ирландия еще оккупирована великобританскими властями. Мы признаем право каждого человека на пищу... но это не обязывает нас каждого голодного человека признавать сытым». 26 Признание права Польши на независимость не подразумевает признания, что она обладает фактической независимостью под немецко-австрийской опекой. Потом убедительно выступил Радек с обвинениями в адрес германо-австрийского засилья в его родной стране: он сказал о насильственной депортации сотен тысяч польских рабочих в Германию, об ужасных условиях, в которых она происходила, о политическом угнетении, о том, как заключались в тюрьмы и лагеря политические лидеры всех польских партий. Был интернирован даже старый недруг Радека Пилсудский, тогдашний командир Польского легиона, сражавшегося на стороне Германии и Австро-Венгрии, и будущий польский диктатор.

Тем не менее январское восстание в Киеве поставило Германию в затруднительное положение, и теперь уже германская делегация потребовала перерыва в заседаниях мирной конференции. 21 января (3 февраля) фон Кюльман и Чернин выехали в Берлин на совещание с генералом Людендорфом, где обсуждался вопрос о возможности подписания мира с правительством Центральной рады, не контролирующим ситуацию на Украине. Решающую роль сыграло тяжелейшее положение с продовольствием в Австро-Венгрии, которой без украинского зерна грозил голод. Вернувшись в Брест-Литовск, германская и австро-венгерская делегации 27 января (9 февраля) подписали мир с делегацией Центральной рады^[13]. В обмен на военную помощь против советских войск УНР обязалась поставить Германии и Австро-Венгрии до 31 июля 1918 г. миллион тонн зерна, 400 млн яиц, до 50 тыс. тонн мяса рогатого скота, сало, сахар, пеньку, марганцевую руду и пр. Австро-Венгрия также взяла на себя обязательство создать автономную Украинскую область в Восточной Галиции.

Подписание Брестского мира Украина — Центральные державы стало крупным ударом по большевикам, параллельно с переговорами в Брест-Литовске не оставлявшим попыток советизировать Украину. Первая попытка большевизации Киева была проведена уже в ноябре 1917 года. В декабре была провозглашена советская республика с центром в Харькове, а в январе 1918 предпринята вторая неудачная попытка большевизации Киева (см. Январское восстание в Киеве). В Брест-Литовске появляются представители украинской советской республики Медведев и Шахрай. К 26 января (8 февраля) 1918 года войска левого эсера Муравьёва М. А. берут штурмом Киев, сам Муравьёв докладывает предсовнаркома Ленину В. И., что «порядок в Киеве восстановлен, революционная власть в лице Народного секретариата, прибывшего из Харькова Совета рабочих и крестьянских депутатов и Военно-революционного комитета работает энергично»^[14]. Троцкий заявляет представителю делегации Центральной Рады Миколе Любинскому, что «власть Центральной Рады распространяется только на его комнату в Брест-Литовске»^[15]. Тем не менее, 27 января (9 февраля) на заседании политической комиссии Чернин сообщил российской делегации о состоявшемся подписании мира с Украиной в лице делегации правительства Центральной Рады. Уже в апреле 1918 года немцы разгоняют правительство Центральной Рады (см. Разгон Центральной рады), заменив его более консервативным режимом гетмана Скоропадского (см. Украинская держава).

Германский ультиматум

Одновременно, по настоянию  генерала Людендорфа (ещё на совещании в Берлине тот потребовал от главы германской делегации прервать переговоры с российской делегацией в течение 24 часов после подписания мира с Украиной) и по прямому приказанию императора Вильгельма II, фон Кюльман предъявил Советской России в ультимативной форме требование принять германские условия мира, передав советской делегации следующую формулировку: «Россия принимает к сведению следующие территориальные изменения, вступающие в силу вместе с ратификацией этого мирного договора: области между границами Германии и Австро-Венгрии и линией, которая проходит… впредь не будут подлежать территориальному верховенству России. Из факта их принадлежности к бывшей Российской империи для них не будут вытекать никакие обязательства по отношению к России. Будущая судьба этих областей будет решаться в согласии с данными народами, а именно на основании тех соглашений, которые заключат с ними Германия и Австро-Венгрия».

Предлогом для этого ультиматума  стало якобы перехваченное в  Берлине воззвание Троцкого к  германским солдатам, призывающее их «убить императора и генералов и  побрататься с советскими войсками».

Согласно заявлению кайзера  Вильгельма II, сделанному в тот же день,

Сегодня большевистское правительство напрямую обратилось к моим войскам с открытым радиообращением, призывающим к восстанию и  неповиновению своим высшим командирам. Ни я, ни фельдмаршал фон Гинденбург больше не можем терпеть такое  положение вещей. Троцкий должен к завтрашнему вечеру … подписать  мир с отдачей Прибалтики до линии Нарва — Плескау — Дюнабург включительно… Верховное главнокомандование армий Восточного фронта должно вывести войска на указанную линию.

28 января 1918 (10 февраля 1918) на запрос советской делегации, как решать вопрос, Ленин подтвердил прежние указания. Тем не менее Троцкий, нарушив эти указания, отверг германские условия мира, выдвинув лозунг «Ни мира, ни войны: мир не подписываем, войну прекращаем, а армию демобилизуем». На заседании делегаций он прокомментировал германский ультиматум следующим заявлением:

Народы ждут с  нетерпением результатов мирных переговоров в Брест-Литовске. Народы спрашивают, когда кончится это беспримерное самоистребление человечества, вызванное своекорыстием и властолюбием правящих классов всех стран? Если когда-либо война и велась в целях самообороны, то она давно перестала быть таковой для обоих лагерей. Если Великобритания завладевает африканскими колониями, Багдадом и Иерусалимом, то это не есть еще оборонительная война; если Германия оккупирует Сербию, Бельгию, Польшу, Литву и Румынию и захватывает Моонзундские острова, то это также не оборонительная война. Это — борьба за раздел мира. Теперь это видно, яснее, чем когда-либо….

Мы выходим  из войны. Мы извещаем об этом все народы и их правительства Мы отдаём приказ о полной демобилизации наших  армий… В то же время мы заявляем, что условия, предложенные нам правительствами Германии и Австро-Венгрии, в корне противоречат интересам всех народов.

Германская сторона заявила  в ответ, что неподписание Россией мирного договора автоматически влечёт за собой прекращение перемирия.

После этого заявления  советская делегация демонстративно покинула переговоры. Как указывает  в своих воспоминаниях член советской  делегации А. А. Самойло, входившие в делегацию бывшие офицеры Генштаба возвращаться в Россию отказались, оставшись в Германии. В тот же день Троцкий отдаёт Верховному главнокомандующему Крыленко распоряжение с требованием немедленно издать по армии приказ о прекращении состояния войны с Германией и о всеобщей демобилизации, отменённое Лениным уже через 6 часов. Тем не менее приказ был получен всеми фронтами 11 февраля.

Также к 9 февраля Германии удаётся с помощью самых жёстких репрессий подавить забастовочное движение в своём тылу.

Возобновление военных  действий

31 января (13 февраля) 1918 года на совещании в Гомбурге с участием Вильгельма II, имперского канцлера Гертлинга, главы германского ведомства иностранных дел фон Кюльмана, Гинденбурга, Людендорфа, начальника морского штаба и вице-канцлера было принято решение прервать перемирие и начать наступление на Восточном фронте — «нанести короткий, но сильный удар расположенным против нас русским войскам, который позволил бы нам при этом захватить большое количество военного снаряжения». Согласно разработанному плану, предполагалось занять всю Прибалтику вплоть до Нарвы и оказать вооружённую поддержку Финляндии. Решено было также занять Украину, ликвидировать Советскую власть и приступить к вывозу зерна и сырья. В качестве формального мотива прекращения перемирия было решено использовать «неподписание Троцким мирного договора».

30 января (12 февраля) через 48 часов после прекращения мирных переговоров в Брест-Литовске, германское командование Северного корпуса уже получило приказ начать форсированную подготовку к наступлению, но в интересах сохранения тайны как можно дольше не производить передвижения войск.

В 19.30 16 февраля германское командование официально заявило оставшемуся советскому представителю в Брест-Литовске о том, что в 12 часов дня 18 февраля заканчивается перемирие между Россией и Германией и возобновляется состояние войны. По условиям договора о перемирии, заключённого 2 (15) декабря 1917 года, в случае намерения одной из сторон расторгнуть договор она должна была предупредить об этом другую сторону за 7 дней до начала военных действий. Германское командование это условие нарушило. Советское правительство заявило протест правительству Германии по поводу нарушения условий перемирия, но ответа не последовало.

Утром 18 февраля уже поступили сведения об активизации немецких войск. Днём, начав наступление по всему фронту от Балтийского моря до Карпат силами 47 пехотных и 5 кавалерийских дивизий, немцы быстро продвигались вперед и уже к вечеру отрядом менее чем в 100 штыков взяли Двинск, где в ту пору находился штаб 5-й армии Северного фронта.

Советское правительство  отправило в ночь с 18 на 19 февраля  радиограмму правительству Германии с выражением протеста по поводу нарушения  условий перемирия и с согласием  подписать выработанный ранее в  Бресте мирный договор, но ответа не последовало. Прошло еще 5 дней, прежде чем в Петрограде был получен в ответ ультиматум германского правительства, датированный 21 февраля.

Тем временем наступление  немецких войск продолжалось. С утра 19 февраля наступление германских войск стремительно развернулось на всем Северном фронте. Через Лифляндию и Эстляндию на Ревель, Псков и Нарву (конечная цель — Петроград) двинулись войска 8-й германской армии (6 дивизий), отдельный Северный корпус, дислоцировавшийся на Моонзундских островах, а также специальное армейское соединение, действовавшее с юга, со стороны Двинска.

В течение недели они заняли ряд городов и создали угрозу Петрограду. 19 февраля был сдан Минск, 20 февраля — Полоцк, 21-го — Речица и Орша, 22-го — латвийские Вольмар и Венден и эстонские Валк и Гапсала, 24-го небольшой отряд немецких мотоциклистов заставил капитулировать огромный русский гарнизон в Пскове, 25-го большевики позорно оставили Борисов и Ревель. 21 февраля немецкие войска вошли в Киев. 1 марта немцы заняли Гомель, Чернигов и Могилёв, 2 марта проведена бомбардировка Петрограда. Нарва оборонялась до 4 марта.

За 5 дней немецкие и австрийские  войска продвинулись в глубь российской территории на 200—300 км. «Мне ещё не доводилось видеть такой нелепой войны, — писал Гофман. — Мы вели ее практически на поездах и автомобилях. Сажаешь на поезд горстку пехоты с пулеметами и одной пушкой и едешь до следующей станции. Берёшь вокзал, арестовываешь большевиков, сажаешь на поезд ещё солдат и едешь дальше». Зиновьев был вынужден признать, что «имеются сведения, что в некоторых случаях безоружные немецкие солдаты разгоняли сотни наших солдат». «Армия бросилась бежать, бросая всё, сметая на своем пути», — напишет об этих событиях в том же 1918 году первый советский главнокомандующий русской фронтовой армией Н. В. Крыленко.

В связи с германским наступлением на пленарном заседании Петросовета 21 февраля был образован Комитет революционной обороны Петрограда в составе 15 человек, столица объявлена на осадном положении. К 25 февраля комитет расширен до 30 человек, образовано Бюро в составе Свердлов, Зиновьев, Лашевич, Спиридонова, Урицкий, Крыленко, Бонч-Бруевич В. Д., Подвойский и др., разосланы комиссары на различные участки фронта^[16].