Человеческий капитал в России

Аргументы теории фильтра, как показали ее критики, недостаточно убедительны. Даже в качестве средства отбора образование может содействовать повышению эффективности, помогая будущим работникам, не имеющим достаточной информации о собственных возможностях, узнавать себя лучше и находить в экономической системе наиболее подходящие ниши. Вопреки утверждениям теории фильтра фирмы не полагаются при отборе персонала на образовательные удостоверения, а затрачивают немалые средства на его тестирование. Неспособна она объяснить и высокие нормы отдачи образования у фермеров, которые не являются наемными работниками и которым незачем сигнализировать о своих способностях с помощью дипломов.

Вместе с тем теория фильтра заставила с большей осторожностью относиться к выводам и рекомендациям, выработанным теорией человеческого капитала. Большинство исследователей согласны с тем, что их нужно рассматривать не столько как противоположные, сколько как взаимодополняющие подходы.

 

Еще одна область, где вклад теории человеческого капитала оказался особенно весом, - это анализ проблем экономического неравенства. Используя разработанный им аппарат кривых спроса и предложения инвестиций в человеческий капитал, Г.Беккер сформулировал универсальную модель распределения личных доходов. Неодинаковое расположение кривых спроса на инвестиции в человеческий капитал отражает неравенство в природных способностях учащихся, тогда как неодинаковое расположение кривых предложения - неравенство в доступе их семей к финансовым ресурсам.

Структура распределения человеческого капитала, а, значит, и заработков, будет тем неравномернее, чем сильнее разброс в индивидуальных кривых. Особенно глубокое неравенство возникает в случае корреляции кривых спроса и предложения, когда выходцы из богатых семей оказываются также наделены и более высокими способностями.

Предложенная Г.Беккером модель объясняет неравенство доходов не только от труда (фактически - от человеческого капитала), но и от собственности (от полученных в дар или по наследству иных активов). Отдача от вложений в человека в среднем выше, чем от вложений в физический капитал. Однако в случае человеческого капитала она убывает с ростом объема инвестиций, тогда как в случае иных активов (недвижимость, ценные бумаги и т. п.) уменьшается мало или вообще не меняется. Поэтому стратегия рациональных семей такова: инвестировать сначала в человеческий капитал детей, поскольку отдача от него сравнительно больше, а затем, когда по мере убывания она сравнивается с нормой доходности прочих активов, переключаться на инвестирование в них, чтобы впоследствии передать эти активы детям. Отсюда Беккер сделал вывод, что семьи, оставляющие наследства, производят инвестиции в человеческий капитал детей в оптимальном размере, тогда как семьи, не оставляющие наследства, чаще всего недоинвестируют в их образование.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 2. Современное состояние человеческого капитала в России

 

2.1 Трансформация человеческого капитала в российском обществе

 

Информация взята из аналитического доклада по проекту «Трансформация человеческого капитала в российском обществе (на базе Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения)», выполненного Ростиславом Капелюшниковым (ЦеТИ ГУ-ВШЭ) и Анной Лукьяновой (ЦеТИ ГУ-ВШЭ).

В первой части доклада были представлены данные, касающиеся объема накопленного человеческого капитала и его изменения за рассматриваемый период (2001-2008 гг.). Российская рабочая сила является одной из самых высокообразованных в мире: среднее число накопленных лет обучения в 2008 г. достигло 13 лет, около двух третей работников обладают третичным образованием (высшим или средним специальным). В мире, кроме России, нет ни одной другой страны с сопоставимым подушевым доходом и настолько же высоким уровнем образования – и эта диспропорция заставляет задуматься над тем, почему у нас при таком высоком уровне образования производительность труда все еще находится на столь низком уровне. Менее благоприятно по сравнению с другими странами в России обстоит ситуация и со средней продолжительностью специального стажа: с 1994 г. по 2008 г. она снизилась с 8 до 7 лет (в развитых странах она составляет 10-12 лет), около трети всех работников на текущий момент имеет стаж работы на одном предприятии менее 1 года и эта доля возросла с 1994 г., тогда как доля работников со средним специальным стажем 10 лет и более сократилась в 1,5 раза.

Также вряд ли соответствуют модели экономики, построенной на знаниях, невысокий процент работников, обучавшихся на каких-либо курсах дополнительного образования в течение года, предшествующего опросу (лишь около 5%), и средняя продолжительность этого обучения (чуть более 1 месяца). Далеким от идеала инновационной экономики, вписывающейся в разделение труда в рамках глобализующейся экономики, по мнению докладчика, следует признать и низкую долю работников, свободно владеющих каким-либо иностранным языком (около 1,5%, по самооценке респондентов). Вместе с тем, доля пользователей компьютера и интернет за 2001-2008 гг. существенным образом возросла, и сейчас можно говорить практически о всеобщей компьютерной грамотности молодежи. По расчетам авторов доклада, образование и «инновационные» навыки существенным образом влияют на положение работников на рынке труда: чем выше уровень образования, тем выше уровень экономической активности и занятости, ниже уровень безработицы, выше средняя заработная плата. Навыки пользования компьютером, интернетом, знание иностранного языка и профессиональное мастерство также дают существенную прибавку к зарплате. Отдача на эти элементы человеческого капитала значительна. А вот в отношении специального стажа этого сказать нельзя: инвестиции в него практически не окупаются.

Докладчик также представил результаты относительно оценки респондентами РМЭЗ качества полученного ими образования. Около 30% российских работников считает полученные ими в период обучения знания, умения и навыки полностью, либо практически бесполезными; примерно 25% переинвестировали в свой человеческий капитал (их образование выше, чем требуется на текущем месте работы); около 15%, наоборот, недоинвестировали (образование ниже требуемого); практически половина совершила нецелевые инвестиции (работает в данной момент не по полученной специальности). При этом Ростислав Капелюшников подчеркнул, что на российском рынке труда вознаграждается не только количество накопленного человеческого капитала, но и его качество. В частности, существует «штраф» от 10 до 40% за неоптимальные инвестиции в человеческий капитал.

Наконец, в заключительной части доклада были представлены оценки образовательных намерений молодежи 15-19 лет. По итогам 2008 г. около 85% молодых людей и девушек собирались продолжить обучение, при этом 60% - в вузах. По мнению докладчика, существуют основания предполагать, что эти намерения реализуются в будущем, и при сохранении подобных тенденций через несколько десятилетий в России 90% работников уже будут обладать третичным образованием (60% - высшим). Это создаст уникальный прецедент в мировой истории, однако пока мы не можем оценить возможных экономических и социальных последствий подобного явления. Тем не менее, как считает Ростислав Капелюшников, это может усугубить существующие диспропорции в сфере человеческого капитала: низкое качество, недоиспользование, переинвестирование и нецелевое инвестирование. В заключении докладчик отметил, что, несмотря на то, что накопленный человеческий капитал приносит значительную экономическую отдачу, его качество все еще остается низким, а использование – неэффективным. Причем эти диспропорции в России являются гораздо более масштабными, чем в других странах, и могут являться одной из причин низкой производительности труда. Поэтому чтобы в России вместо высокопродуктивной экономики знаний не сформировалась экономики невостребованных знаний (или даже псевдо-знаний), необходимы серьезные институциональные изменения, способные обеспечить перенастройку системы стимулов, существующей в рамках системы образования и на рынке труда. Доклад вызвал довольно оживленную дискуссию.

Михаил Черныш (ИС РАН) предположил, что, возможно, для перехода общества к инновационному пути развития необходимо не просто накопление определенного объема человеческого капитала, а его организация. Давид Константиновский (ИС РАН) обратил внимание на роль образования в социализации молодежи и на то, что дифференциация вузов и дипломов по качеству позволит избежать катастрофы в случае всеобщности третичного образования в России.

Владимир Гимпельсон (ЦеТИ ГУ-ВШЭ) описал ситуацию в сфере человеческого капитала в России как «бочку с диспропорциями» и указал на то, что происходящая деформализация экономики России заставляет сомневаться в наличии достаточного спроса на работников с высшим образованием со стороны экономики, хотя спрос на высшее образование присутствует со стороны населения – и это тоже одна из диспропорций.

Михаил Черныш (ИС РАН) добавил, что расстаться с идеей высшего образования для своих детей российским родителям будет довольно сложно, и отсутствие достаточного количества рабочих мест для высокообразованных работников может обострить социальную напряженность. Владимир Мукомель (ИС РАН) указал на возможную положительную сторону высокой образованности российских работников, а именно: их готовность к обучению, обучаемость, что может быть важно для современных работодателей. С его точки зрения, от функции социализации в системе образования необходимо отказаться и вместо этого переориентироваться на сигналы рынка труда. В этой связи Григорий Ключарев (ИС РАН) подчеркнул возрастающую роль системы дополнительного образования в разрешении существующих диспропорций, прежде всего, сегмента корпоративных программ обучения работников.

Отвечая на эти комментарии, Ростислав Капелюшников отметил, что, с его точки зрения, культурный капитал является, скорее, ресурсом, а не капиталом в экономическом смысле этого слова и поэтому не имеет отношения к рассматриваемой проблематике. Что касается человеческого капитала, то для его оценки авторы доклада использовали стандартные показатели в силу их простоты и распространенности, хотя, безусловно, есть подходы к оценке неденежных выгод и издержек, связанных с получением образования. С этой точки зрения, представленные оценки можно воспринимать как частичные, относящиеся только к денежным выгодам. Существующие в России проблемы неоптимальных инвестиций в человеческий капитал не являются уникальными по своей сути – они уникальны по своим масштабам. Это важно учитывать и потому, что человеческий капитал может оказывать влияние на состояние индивида и общества сразу в трех направлениях: способствовать воспроизводству знаний в новом поколении, сокращать временной лаг между появлением и широким распространением инноваций и благоприятно сказываться на генерировании инноваций. Но даже в рамках сырьевой экономики в России будет существовать масштабный сектор услуг, где будут востребованы работники с высшим образованием. И после введения ЕГЭ тенденцию всеобщего высшего образования в России уже ничто не сможет перебороть. Гораздо важнее – менять стимулы в образовательной системе и на рынке труда с тем, чтобы уменьшить существующие диспропорции и предотвратить их воспроизводство в будущем.

Данные, характеризующие состояние человеческого капитала России я хотела бы представить в 6 различных таблицах (2):

Уровни экономической активности по полу и образованию, 15-72, 2007, % (Таблица 2.1);

Уровни занятости по полу и образованию, 15-72, 2007, % (Таблица 2.2);

Уровни безработицы по полу и образованию, 15-72, 2007, % (Таблица 2.3);

Среднемесячная заработная плата по образованию, 2007 г., РМЭЗ, тыс.руб. (Таблица 2.4);

Среднемесячная заработная плата по образованию, 2005 г., ОЗПП, руб.

(Таблица 2.5);

Средняя продолжительность специального стажа, 1994-2008 гг., лет (15/64, РМЭЗ) (Таблица 2.6);

Среднемесячная заработная плата по специальному стажу, 2007 г., РМЭЗ, руб. (Таблица 2.7);

Распределение занятых по профессиональным группам (Таблица 2.8).

 

Таблица 2.1 Уровни экономической активности по полу и образованию, 15-72, 2007, %

	Все	Муж.	Жен.
Высшее	85,2	88,7	82,5
Неполное высшее	41,7	43,8	39,8
Начальное профессиональное с аттестатом о полном среднем	79,7	86,2	75,7
Начальное профессиональное	81,4	85,6	75,3
Полное среднее общее	58,0	65,3	50,8
Основное общее	33,0	48,2	25,7
Начальное и ниже	15,3	21,1	11,1
Все	67,1	72,4	62,4

 

На основе данных об уровне активности населения по полу и образованию можно сделать вывод о том, что среди людей, имеющих высшее образование, экономически активное население составляет 85,2 %. Разрыв между мужчинами и женщинами в этой сфере незначителен. Он составляет 6,2 %. Среди людей, имеющих начальное профессиональное образование, экономически активное население составляет 81,4 %. Тут разрыв между мужчинами и женщинами более значительный (10 %). Среди людей, имеющих начальное профессиональное образование с аттестатом о полном среднем образовании, доля экономически активного населения составляет 79,7 %. Разрыв между мужчинами и женщинами составляет 10,4 %. Среди людей имеющих полное среднее общее образование доля экономически активного населения составляет 58 %. Разрыв между мужчинами и женщинами также не значителен и составляет 4,5 %. Среди людей с неполным высшим образованием доля экономически активного населения составляет 41,7 %. Разрыв между мужчинами и женщинами составляет 4 %. Среди людей с основным общим образованием доля экономически активного населения составляет 33,0 %. Среди людей с начальным образованием и ниже доля экономически активного населения составляет 15,3 %. Так же можно сделать вывод о том, что наибольший разрыв по уровню экономической активности между мужчинами и женщинами наблюдается в группах «Основное общее» и «Начальное и ниже». В обеих группах кол-во экономически активных мужчин превышает кол-во экономически активных женщин в 1,8 и 1,9 раза соответственно.