Чингисхан как выдающийся полководец и политик

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Западно-Казахстанский  государственный медицинский

университет имени Марата Оспанова

 

Кафедра: «Истории Казахстана и общественно-гуманитарных дисциплин  с педагогикой и психологией»

 

 

Самостоятельная работа студента

Во внеаудиторное время

 

 

 

Тема №4 «Чингисхан как выдающийся полководец и политик»

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                             Выполнила: Студент первого курса Сеитова.Ф.И

                             Группа 104, факультет- общественного здравохранения

                             Проверила: Мухамбетгалиева А.К.

                                 

                   

Актобе 2013 г.

План.

1. ПРЕДИСЛОВИЕ

2. ВСТУПЛЕНИЕ

3. ТЕМУЧИН

4. ТЕМУЧИН ПРОВОЗГЛАШАЕТСЯ ЧИНГИС-ХАНОМ ГРУППОЙ АРИСТОКРАТИИ

5. ОБЪЕДИНЕНИЕ ОТДЕЛЬНЫХ ПЛЕМЕН В ОДИН МОНГОЛЬСКИЙ НАРОД

6. ВОЕННОЕ УСТРОЙСТВО МОНГОЛЬСКОЙ ИМПЕРИИ

7. ПОХОД В СРЕДНЮЮ АЗИЮ

8. СМЕРТЬ ЧИНГИС-ХАНА

I.Предисловие

Историей монголов и их гениальным вождем, вписавшим блестящие страницы во всемирную историю, до самого последнего времени интересовался только узкий круг ориенталистов. Несмотря на то, что в русской истории есть особый период - монгольский, ему не придавалось особого значения "казенными" историками, этот период относится к числу "пустых периодов" русской истории, несмотря на тот исторический факт, что из этого периода - как из "материнского лона" - вышла Московская Русь. Не существует также специального исторического труда на эту тему. 
 
Только за самые последние годы ученые евразийского мировоззрения, изучая проблему русского самопознания, стали внимательно разбираться в разных восточных влияниях на русскую историю, культуру и быт, и им, отчасти, удалось разбить "предубеждения и предрассудки европеизма", с которыми трактовался этот вопрос до них, и, тем самым, заинтересовать широкий круг русской интеллигенции, чего не удавалось сделать нашим ориенталистам. 
 
В первую очередь этими вопросами должны заинтересоваться сами представители народов Востока и кочевого мира, населяющих Великую степь от восточных предгорий Кавказа и до китайской границы на севере и западе. 
 
"Познай самого себя" и "будь самим собой" - вот лозунги, которыми мы должны руководствоваться после неудачных попыток копирования духовной культуры Европы, приведших в тупик Россию теперь, начиная от Петра I и до наших дней. 
 
Желая удовлетворить появившийся интерес к "исходу на Восток", я приступил к этой работе в ознаменование 700-летия смерти Чингисхана (1227-1927). 
 
Заглавие этого труда взято такое потому, что от Чингисхана начинается блестящее вступление на историческую сцену монголов, а у их вождя над талантом государственного деятеля превалировал военный гений, между тем он, как полководец, еще никем не описан. 
 
 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

II.Вступление

 

Колыбель  бесчисленных народов и племен, родина кровавых завоевателей, источник мифов  и легенд, мать всех религий, почва, питающая около миллиарда человеческих существ, - такова Азия. 
 
На протяжении многих веков она оставалась погруженной в нечто вроде мистического оцепенения, презирала действие, относилась безразлично к прогрессу в тех материальных формах, как мы его понимаем, уделяя внимание только работе ума и философским построениям. 
 
И вот она проснулась и во всех своих частях поднимается, враждебная Европе и Америке... 
 
Сознавая скрытую силу, заключающуюся в ее многочисленном и буйно размножающемся населении, охваченная расовой гордостью, побуждаемая презрением к белым, она настойчиво требует восстановления своих территориальных прав и своего суверенитета. 
 
Что готовит нам родившийся паназиатизм? Административная и военная плотина, воздвигнутая русскими императорами на началах идей древней Римской империи, - плотина, составлявшая истинную границу между Европой и Азией на пространстве от Черного до Желтого морей, в настоящее время пала... 
 
Новая Россия колеблется под влиянием разнообразных импульсов своей наследственности. Займет ли она снова место среди народов Запада для общей работы по возрождению христианской цивилизации? Вернется ли она мыслью и делом в Азию, пошлет ли своих сынов под предводительством нового Чингисхана на завоевание "гнилого Запада"? 
 
Наши евразийцы уже решительно отмежевываются от упадочной культуры Западной Европы с ее "воинствующим экономизмом" и поворачиваются лицом к Востоку, к его религиозным культурам с их "подчиненной экономикой", чтобы обосновать пути зарождения новой эпохи самобытной культуры - Евразии, наследницы Монгольской империи XIII- XIV веков. 
 
Возможно ли, что мы переживаем "сумерки Западного мира", наступление которых возвестил немецкий философ Освальд Шпенглер? 
 
Может ли статься, что Европа будет низведена к роли небольшого мыса огромного Азиатского материка, как вопрошал себя французский поэт Поль Валери? 
 
Нам скажут, что это химера. Однако я сейчас покажу, что уже был такой момент в истории, когда эта химера облеклась в плоть и кровь и когда она, на коне и во всеоружии, опрокинула тяжеловесное европейское рыцарство, - момент, когда Запад был покорен политическим и военным гением, о существовании которого он и не подозревал . 
 
История сохранила нам следующие данные об этих событиях. 
 
На север от Великой китайской стены и Туркестана, в современной Монголии и южной степной полосе Сибири в XIII веке возникает Монгольская держава. Быстрое образование обширной кочевой империи в истории Средней Азии не представляет чего-либо необычайного. Приводившие к такому результату народные движения вызывались различными причинами, преимущественно экономического характера, и при условиях кочевого быта быстро распространялись на тысячи верст, охватывая целый ряд племен и народов, пока не встречали какие-нибудь труднопреодолимые естественные преграды. Такие среднеазиатские державы образовались во II и в IV веках по Р.Х. - первой была империя гуннов, второй - тюркская империя, но обе они ограничились объединением кочевых народов и захватом только немногих культурных областей, всегда находившихся под ударами кочевников. 
 
Движению кочевников от Великой китайской стены до Венгерской равнины и от Азиатских гор в Персию и Индию способствовали травянисто-степное пространство и "конно-железная" кочевая культура, связанная с обузданием коня и употреблением железа . 
 
Эта великая равнина служит "месторазвитием кочевой культуры", имеющей около 3 тысяч лет исторической давности от появления скифов в VII веке до Р.Х. и до наших дней. 
 
"Единство кочевой культуры на всем протяжении степей определяется не только общим укладом жизни, но и общим характером быта, общественного строя, художественных форм, политических форм, религиозных представлений и глубоко отличается в существе своем от культур оседлых и земледельческих" . Только мировая монгольская экспансия быстро охватывает всю Азию, за исключением Японии, Индостана и Аравии, перебрасывается в Европу и сокрушающим натиском монгольской конницы докатывается до Адриатического моря. Так образуется Великая Монгольская Империя от устьев Дуная, границ Венгрии, Польши и Великого Новгорода до Тихого океана и от Ледовитого океана до Адриатического моря, Аравийской пустыни, Гималаев и гор Индии. 
 
Эта империя не имеет себе равной по величине в мировой истории: границы ее, начертанные кривой саблей монгольской конницы, превосходят границы, начертанные копьями македонских фаланг Александра, мечами римских легионов и пушками Великой армии Наполеона. 
 
Кто был этот "безвестный и чужой" народ? Кто был его грозный вождь Чингисхан? 
 
На эти вопросы европейские историки даже теперь, после 700 лет, мало, что могут ответить. Это объясняется тем "эгоцентрическим" мировоззрением европейцев, по которому их "романо-германская" культура считается высшей, "общечеловеческой", культура же народов Востока признается низшей, так как она не похожа на их культуру, а потому европейские ученые вообще не интересуются историей Востока, вождь же их Чингисхан является в их глазах "варваром". 
Нет! Азия не есть лист белой бумаги, а древняя книга мудрости! Только после того, как европейская цивилизация привела в тупик, называемый Европейской войной и русской революцией с их небывалыми жестокостями и массой человеческих и материальных жертв, пред которыми блекнут жестокости "варвара" Чингисхана и даже пирамиды черепов Тамерлана, отдельные умы в Европе пришли к заключению, что европейская цивилизация после XIX века во всем, кроме техники, идет к упадку и что ее ждет участь старых культур греков и римлян. 
Упадок ускорится еще больше одной-двумя бойнями народов, проведенными по высшим достижениям европейской культуры в области техники: с удушливыми газами и бациллами заразы. 
 
О Чингисхане и империи монголов мы можем узнать главным образом от восточных писателей: 
 
а) обширный труд персидского историка Рашид ад-Дина (1247-1318 г.) в 3-х томах "Сборник летописей", написанный в самом начале XIV века при Газан-хане из дома Чингисхана на персидском престоле на основании официального монгольского предания и рассказов хранителей и знатоков монгольской старины. Этот труд занимает одно из первых мест среди ученых трудов Востока, так как Рашид ад-Дин жил в эпоху процветания монгольского могущества и был для того времени глубоко образованным ученым; знал языки арабский, персидский, турецкий, монгольской и еврейский. 
 
Рашид ад-Дин писал свой труд чуть ли не из первых рук, по живым следам великих исторических событий, имел доступ в ханские книгохранилища, где пользовался между другими монгольскими первоисточниками "Алтан дебтером", не дошедшим до нас. Он был ханским министром в Иране, входившем тогда в состав Монгольской империи; 
 
б) арабская хроника Ибн ал-Асира, написанная в Месопотамии; 
 
в) "Насировы таблицы" Джузджани, написанные на персидском языке в Индии в 1260 г.; 
 
г) персидская "История завоевателя мира" Джувейни, написанная в 1260 г., в эпоху единства Монгольской империи, после посещения автором Туркестана и Монголии, где он пользовался монгольскими источниками . 
 
Богатый материал в этом отношении, в том числе и о древней истории монголов и их предков, дают большие китайские государственные хроники, еще далеко не исчерпанные западными писателями, записки китайских путешественников, современников Чингисхана: генерала Мэн-Хуна и даосского монаха Чан-чуня; затем имеется монгольская летопись "Монголун нигуча тобчиянь" . Собственно из монгольских первоисточников до нас дошло только "Сокровенное монгольское сказание о Чингисхане" , написанное неизвестным автором в 1240 г. Не дошли до нас столь ценные книги на монгольском языке, как "Алтан дебтер", т.е. Золотая книга царствования Чингисхана, "Яса" - кодекс Чингисхана, т.е. сборник постановлений, представляющих кодификацию монгольского обычного права, народных обычаев и воззрений (он сохранился в виде обрывков у чужих писателей) Билик - изречения Чингисхана. Они известны лишь по ссылкам на них у восточных писателей. Были у монголов и свои историки, написавшие ряд исторических работ (Алтан тобчи, Хуходебтер и др.). 
 
В XVII веке у монголов появился свой историк - Санан-Сэчэн Хун-тайджи. Написанная им книга носит название "История Восточной Монголии и ее правящей династии". Переведена на немецкий язык Я.Шмидтом и издана в Санкт-Петербурге в 1829 г. Она местами описывает деяния Чингисхана ("Суту-Богдо-Чингис-хан") в духе богатырского эпоса, но, сличенная с другими историческими свидетельствами, выясняет и дает исторические истины, не схваченные другими, чужими историками Востока. 
На европейских языках исторические труды о монголах начали появляться главным образом лишь в последнее время в связи с пробуждающимся интересом к Востоку. Из старых европейских источников по Монголии особенно заслуживают быть отмеченными описания путешествий миссионеров Плано Карпени, Рубрука и известное сочинение венецианца Марко Поло, написанное в XIII веке. Вот что говорит по поводу этого труда И.Я.Коростовец: 
 
"Интересным документом, подтверждающим  европейско-азиатские отношения, является описание путешествия в Китай, оставленное... Марко Поло. Вопреки прежним суждениям, по которым его книга приравнивалась к роману... критика позднейшего времени установила полную достоверность этого труда во многих отношениях" . 
 
И.Я.Коростовец справедливо полагает, что своим сочинением Марко Поло дал толчок европейским исследователям в направлении ознакомления с неведомой дотоле Азией. 
 
Впрочем, это ознакомление первоначально преследовало главным образом утилитарные, т.е. коммерческие, цели; только много времени спустя развился в Европе и научный интерес к Азии и азиатским народам. Но именно монгольский народ, который в лице своего вождя Чингисхана проложил прочные пути для этой связи между двумя главными частями Старого Света, долгое время оставался в тени, и можно сказать, что Чингисхан получил в европейской науке, как деятель огромного исторического значения, должную оценку лишь в последние десятилетия, чему, между прочим, немало способствовали оригинальные и переводные труды русских ученых XIX века, как-то: архимандритов Иакинфа (Бичурина) и Палладия, И.Н.Березина, В.П.Васильева, Ф.Эрдмана, А.М.Позднеева, В.Бартольда и др. 
 
В 1922 г. вышел небольшой, но талантливо написанный труд профессора-монголоведа Б.Я.Владимирцова под заглавием "Чингисхан", который инспирировал автора предлагаемой книги составить доклад на тему: "Чингис-хан и нашествие монголов в Европу", прочитанный 8 января 1928 г. в Белградском университете. Последний, в свою очередь, был использован как материал для настоящего труда. 
 
Чтобы судить о том, какова оценка Чингисхана в современной европейской литературе, приводим в русском переводе наиболее характерные из имеющихся немногочисленных отзывов о нем на европейских языках: 
 
"В Европе, равно как и в Западной Азии, должен был  установиться новый порядок вещей, и та и другая должны были получить сильную встряску, чтобы пробудиться от тяжелого сна, в который они уже начинали погружаться. Такой могучий пробудитель... явился в лице Тему чина Непреклонного  и его преемников, и они же сошли с исторической сцены, указанной им Верховной, правящей миром, Волей, как только последняя достигла целей, ради которых она их вызвала. Можно с полным убеждением сказать, что благодаря им и импульсу, данному их завоеваниями, русские и немцы - одновременно с ними, в результате благотворной реакции, и прочие западноевропейские нации - достигли той высокой ступени могущества и просвещения, на которой они стоят в настоящее время" . 
 
"История монгольского народа начинается... с Чингисхана. Слияние многочисленных и непрочных групп кочевников... непрестанно между собою враждовавших, в единое военное и политическое целое, внезапно возникшее и оказавшееся способным подчинить себе всю Азию, было делом рук мощной личности Чингисхана. Монгольская эпоха имела глубоко проникающее влияние на историю и культуру Азиатского материка" . Она не только сопровождалась гигантскими военными походами и политическими переворотами, но и дала выход многим культурным течениям, открывшим новые возможности для Востока и Запада. Но так как все созданные монголами и объединенные ими национальности распались, в то время как на Востоке китайская культура, а на Западе ислам сохранили свои позиции, то значение, приходящееся в XIII и XIV веках на долю монголов, впало незаслуженно в забвение... Чингисхан указал цель своим подданным. Вместо гибельных усобиц мелких племен между собою он внушил объединенному им народу идею всемирного владычества. Его жизнь была неизменно посвящена этой одной цели. По проторенным им путям продолжали неуклонно следовать его сыновья и преемники. Дух великого Чингисхана продолжал жить в членах его многочисленной семьи, и именно он вдохнул в свое потомство способность... властвовать не только над их собственным степным царством, но и над завоеванными культурными странами азиатского Востока и Запада. Таким образом, Чингисхан, несомненно, должен быть причислен к величайшим личностям Всемирной Истории". 
 
"Семьсот лет тому назад один человек завоевал почти весь известный мир... Он наполнил человечество ужасом, продолжавшимся в течение многих поколений... Чингисхан был завоевателем более крупного масштаба, чем все известные деятели на европейской арене. Его нельзя мерить общим аршином. Переходы его армии измеряются не верстами, а градусами широты и долготы; на его пути города нередко исчезали без следа, реки отклонялись от своих русл; пустыни наполнялись беглецами и умирающими, и там, где ступала его нога, волки и вороны часто оставались единственными живыми существами в некогда цветущих странах... Тогдашние мусульмане были убеждены, что такое нагромождение ошеломляющих событий могло быть делом рук только сверхъестественного существа. Им казалось, что доподлинно наступил конец света. Неописуемый ужас охватил и христианский мир... когда страшные монгольские владыки после смерти Чингисхана вихрем пронестись над Западной Европой. В церквах пели молебны об избавлении от ярости монголов... Кочевник, круг занятий которого исчерпываются охотой и пастьбой скота, сокрушил могущество трех империй; варвар, никогда не видавший городской жизни и незнакомый с письменами, составил кодекс законов для пятидесяти народов". 
 
"В области военного гения Наполеон, несомненно, является наиболее яркой звездой на европейском небосклоне. Но нельзя забывать, что одну армию он бросил на произвол судьбы в Египте, остатки другой покинул в снегах России и свою карьеру закончил в Ватерлооском погроме. Его империя пала еще при его жизни, а его сын лишился наследства еще до смерти своего отца. Чтобы найти завоевательный гений, равный Чингисхану, надо обратиться к Александру Македонскому - богоподобному Александру, наступающему со своей фалангой в страны Востока, неся им блага эллинской образованности. Оба завоевателя умерли на вершине своей славы, и имена их живут до сих пор в легендах народов Азии. Но события, наступившие после смерти, сравнения уже не выдерживают. Тотчас же после кончины Александра полководцы его вступают в борьбу между собою за обладание его царством, из которого его сын принужден бежать. Между тем сын Чингисхана без всякого протеста вступил в управление его империей от Армении до Кореи и от Тибета до Волги, а его внук... царствовал над половиной света". 
 
"Эта империя, как бы волшебством вызванная из ничего, ставила в тупик историков... История эпохи Чингисхана, составленная английскими учеными, признает возникновение этого царства фактом необъяснимым... Чтобы оценить этого человека, мы должны подойти к нему в условиях обстановки его народа и современной ему эпохи, на семьсот лет предшествовавшей нашей. Мы не можем мерить его меркой нынешней ц

III.ТЕМУЧИН

 
"Если взглянуть на карту  Старого Света, то видно, что  между двумя полюсами цивилизации  - Китаем с Индией на Востоке  и греко-романским миром на  Западе - простирается связующая  лента в виде длинной полосы  тюркско-монгольских народностей..." 
 
"Стоит только образоваться государству, которое... соберет воедино эти... народы, и оно станет для цивилизации и для международных сношений обязательным посредником между Востоком и Западом". 
 
"Итак, великие собиратели монгольской расы будут иметь в виду две цели: во-первых, объединить в одно государство все единокровные народы - от тюркских племен... бассейна реки Ляо до мадьяр Дунайской равнины; во-вторых, связать между собою цивилизации восточную и западную, организовать и охранять пути обмена, от которых они же первые будут извлекать выгоды; быть верховными арбитрами и посредниками между двумя половинами Старого Света". 
 
"Об этом мечтал еще Александр Великий; несомненно, тот же план лелеял и Аттила... может быть, таковы же были планы Бонапарта; наверное, к той же цели стремились и русские самодержцы XVIII-XIX веков". 
 
"Приступить к этой исполинской задаче и "железом и огнем" довести ее до конца суждено было в XIII веке Чингисхану" . 
 
Темучин, будущий Чингисхан, родился в феврале 1155 г. на берегу реки Онона, в урочище Делюн-Болдох  носящем и по сие время это имя. Отцом его был Есугей-багадур, относительно биографии, которого имеющиеся источники расходятся в подробностях, будучи, впрочем, согласны в том, что он был человеком знатного рода - степным аристократом, пользовавшимся в своем народе известным значением и репутацией храбреца (как показывает само прозвище его "багадур" - богатырь  
 
По Рашид ад-Дину и Санан-Сэчэну, Есугей-багадур был избран своими друзьями и двоюродными братьями главой рода Кият-Борджигин и родственного главного рода Нирун. Он имел еще трех братьев, их общим отцом был Бартан-багадур, который был сыном славного Хабул-хана. Родоначальником Чингисхана в двенадцатом колене считался Буртэ-чино (что значит "бурый волк"), женатый на Гоа-Марал ("прекрасная лань"). Знание своей генеалогии до седьмого колена и выше в обычае монголов и по сие время, что понятно при родовом быте; малыми детьми из уст родителей они знакомятся с происхождением и историей своего рода и племени. Есугей-багадур был храбрый удалец, вел много войн с другими монгольскими племенами, особенно с татарами, а также и с войском цзиньским. Слава о нем распространилась широко; имя его было почитаемо и произносилось с уважением во всей Монголии . 
 
Рождение Темучина, первенца в семье, сопровождалось замечательными предзнаменованиями. Вот что говорится по этому поводу в монголо-китайской официальной летописи Юань-ши ("Сокровенное Сказание"). 
 
Есугей-багадуром был предпринят поход против племен Та-та-эр (китайская транскрипция слова татар), причем взят в плен глава этого племени Те-му-чэн. Одновременно его главная жена родила "императора" (так называет летопись Чингисхана во все периоды его жизни). У него в руке оказался крепко зажатым ком крови, подобный красному камню... В память одержанного успеха (совпавшего с днем его появления на свет) родившийся ребенок был назван именем взятого в плен Те-му-чэна". 
 
Когда Темучину исполнилось 9 лет, Есугей с сыном поехали, по обычаю монголов, сватать ему невесту в дальний род (во избежание браков в близких степенях родства). По пути они повстречались с другим вождем племени, Дай-Сэчэном  , который, узнав цель их поездки, предложил заехать в его стойбище и посмотреть его дочь, красавицу Бортэ. Причем Дай-Сэчэн сказал Есугей-багадуру следующее: "Нынешнюю ночь приснилось мне, будто я в виде белого (общего) кречета держу ворона, изображающего сульдэ Кият-Борджигин (т.е. видел родовое знамя Чингисхана), пойдем ко мне, у меня есть девятилетняя дочь Бортэ, я ее отдам (если понравится). У нас ведется издревле такой обычай". 
 
Родителям взаимно понравились их дети, и они обменялись, по обычаю, подарками; после этого оставалось только ожидать их совершеннолетия (14-17 лет) для свадьбы в предположении, что за это время обрученные успеют хорошо узнать друг друга и обдумать предстоящий им шаг. 
 
На обратном пути Есугей-багадур был отравлен татарами, коварно заманившими его к себе под предлогом какого-то пиршества. Отрава подействовала не сразу, и он умер несколько времени спустя по возвращении домой. Темучин остался 9 лет в семье с матерью и двумя братьями. Ввиду такого малолетства наследника Есугей-багадура подвластные последнему люди бросили Темучина и откочевали. Умная и энергичная мать его, Оэлун-экэ ("мать-облако"), схватила знамя своего покойного мужа и, погнавшись с немногими оставшимися ей верными людьми за ушедшими, большинство их уговорила вернуться, но ненадолго, так как у монголов не дано владеть родом женщине. 
 
Окончательно брошенная семья оказалась в тяжелом положении. Почти весь принадлежавший ей скот был угнан неверными вассалами. Темучин с братьями для пропитания семьи охотился на сурков и барсуков. Часто приходилось питаться и растительной пищей, не имея мяса на варево, что у монголов считается крайней бедностью. Но в такой бедственной обстановке закалялся характер будущего воина и великого завоевателя. Впрочем, и при жизни его отца весь быт семьи монгольского кочевника, хотя бы и аристократа, отнюдь не способствовал развитию изнеженности. 
 
"Выносливость была первым наследством, полученным Чингисханом... На молодом Темучине лежало много обязанностей. Мальчики в семье должны были ловить рыбу в реках во время перекочевок от летних к зимним пастбищам. Табуны находились под их попечением, и они обязаны были, носясь верхом по степи, разыскивать отбившихся животных, а также разведывать новые места, пригодные для пастьбы. Они же несли сторожевую службу, зорко следя, не появляется ли на горизонте шайка мародеров, и при этом не одну ночь проводили без огня в снегу. По необходимости они приучались оставаться в седле по несколько суток подряд - нередко без пищи". 
 
Как повествует нам "Сокровенное Сказание", мать Темучина знала много "древних слов". Наступившее для семьи после смерти мужа убожество не подорвало ее душевных сил. Она поняла, что будущность ее детей зависит от воспитания их соответственно их происхождению и положению среди степной аристократии. Она воспитывала их на богатырском эпосе, на ближайших историях монгольских ханов: их прадеда, славного Хабул-хана, и его сына, знаменитого Хутула-хана, которому Есугей-багадур приходился племянником. Она внушала своему первенцу, что его настоящее скромное положение только временное, что, когда подрастет, он обязан вернуть семье ее прежний блеск, что он должен готовиться отомстить роду тайджиут [+16], который покинул семью Есугея после его смерти, а также что он обязан воздать должное и татарам, убийцам его отца. 
 
Все это ложилось на душу Темучина, обратившегося тем временем в молодцеватого и даровитого юношу; его враги начали опасаться, что из него выйдет в будущем багадур, способный отплатить им за перенесенные в детстве унижения. И в самом деле, Темучин уже начинал сознавать растущую в нем силу. Он твердо помнил, что отец его был властелином 40 000 кибиток, что, по преданию предков его, Хабул-хан не побоялся дернуть китайского (цзиньского) императора за бороду, а также что Есугей-багадур был названым братом находящегося еще в живых Тогрул-хана, могущественного вождя кераитов . 
 
Тайджиуты решают, что этого подрастающего опасного соперника необходимо, пока еще не поздно, устранить. Их вождь Таргултай, тоже потомок рода Борджигин, объявляет себя властелином земель, когда-то занятых Есугеем (это были лучшие земли для пастбищ между реками Керуленом и Ононом), и начинает безжалостно преследовать молодого Темучина. 
 
Началось это с внезапного нападения вооруженной толпы на его стойбище; Темучину удалось было бежать, но он был настигнут и взят в плен, из которого спасся только чудом. На него была надета тяжелая колодка, охватывавшая шею и запястья обеих рук, и в таком беспомощном состоянии он был оставлен в поле под присмотром часового. Ночью, воспользовавшись оплошностью последнего, Темучин оглушает его ударом колодки по голове и, добежав до Онона, скрывается по шею в воде, пока погоня его не миновала. Один из преследовавших, по имени Сорган-Шира, отстав от остальных, заметил торчавшую в камышах голову Темучина и сказал ему: "Вот именно за такие-то твои способности тайджиуты ненавидят и боятся тебя, говоря, что у тебя огонь в глазах и свет в лице. Ты посиди так, я тебя не выдам". Когда опасность миновала, этот преданный человек разбил колодку и отпустил Темучина домой. 
 
Однажды у семьи Темучина воры угнали восемь лошадей-аргамаков, составлявших почти все ее богатство; он пустился в погоню и по пути встретил молодого человека, который с большой охотой присоединился к нему. Им вдвоем удалось благополучно отбить ночью украденных лошадей. Когда на обратном пути Темучин заехал к отцу своего нового знакомого Наху-Байану, чтобы поблагодарить его за оказанную его сыном услугу, Наху-Байан сказал: "Вы оба молоды, будьте всегда друзьями и впредь никогда друг друга не покидайте". Темучин исполнил завет старика. Этим первым вассалом был Боорчу, впоследствии один из первых полководцев и вернейших сподвижников будущего Чингисхана; так ценил Темучин верность и преданность в людях. Вообще же способность его быстро приобретать друзей сослужила ему большую службу в деле его возвышения. 
 
Приведенные эпизоды оказали большое влияние на развитие характера Темучина. Он почувствовал себя уже мужчиной, способным защищать свое добро от разбойников, а себя от обиды, а потому имеющим право на положение главы семьи, в которой до тех пор главенствовала его мать. Он уже не был всеми брошенным отщепенцем; богатства, правда, еще не было, но зато были признавшие его авторитет удальцы-братья: стрелок Хасар и силач Бельгутей, а также новый вассал - Боорчу, что создавало ему положение степного аристократа, влиятельного удальца, хотя пока без людей и рабов. 
 
Темучин стал юношей высокого роста, крепкого телосложения, с большими блестящими глазами; в нем уже определились черты характера: выдержка; он умел ждать, и терпеть, и настойчиво стремиться к достижению поставленной себе цели, что уже показал в свои молодые годы. Черта властности также выявлялась ярко в нем. Нрав у него был крутой, но эта черта уравновешивалась обаятельностью личности, создавшей преданных ему людей. При всем том он не был словоохотлив и начинал говорить не иначе, как по зрелому размышлению. 
 
Вот как характеризует Темучина и его окружение этого периода Гарольд Лэм: "Ни Темучин, ни преданные ему молодые храбрецы не были людьми мелкой души. В характере самого Темучина было глубоко заложено великодушие и чувство благодарности к тем, кто ему верно служил... Он был приучен к тому, чтобы хитростью уравновешивать коварство своих врагов, но слово, данное им кому-нибудь из своих, никогда им не нарушалось. "Несдержание своего слова, - говаривал он в позднейшие годы, - со стороны правителя является гнусностью". 
 
К данной характеристике можно еще добавить, что Темучин был чужд порочных наклонностей. Самой сильной страстью его была охота, влечение к которой выявилось у него еще смолоду и которой он предавался в обществе братьев и сверстников. Эта страсть сохранилась у него до самой смерти. При дележе добычи после охоты он обнаруживал строгую справедливость и требовал того же и от других . 
 
По другим источникам, в 1162 г., но дата 1155 г. представляется более достоверной по следующим соображениям: у знаменитого персидского историка Рашид ад-Дина, писавшего в самом начале XIV века в Персии при дворе монгольского хана Газана самую подробную достоверную историю Чингисхана, значится: "В средине лета "гаха" (Свиньи) он появился на свет, и в тот же год гаха 15-го числа (по лунному счислению) месяца гаха он скончался". Эта запись, быть может малопонятная даже специалисту, вполне ясна для каждого монгола. И по сие время у монголов-калмыков не запоминается год рождения в цифрах, и не всякий ответит сразу на вопрос об этом, но всякий знает название года своего рождения, и по нему легко точно вычислить возраст данного лица, руководствуясь монгольским летосчислением. Двенадцать месяцев, носящих каждый название определенного животного, составляют один год, а двенадцать лет, названных именами тех же животных и в том же порядке, составляют один "цикл". Новый год начинается с месяца "Барса" и соответствует обычно концу ноября европейского календаря. При условии знакомства каждого монгола со своим календарем у них в общежитии не принято приводить цифровых дат, а упоминается лишь, в год какого животного был факт, о котором идет речь, так что всякий, зная название текущего года, легко может вычислить, сколько лет с тех пор прошло. Ошибка при вычислении годов жизни Чингисхана могла бы быть, если бы спорная разница была равна двенадцати годам. Между тем разница эта, по различным источникам, составляет всего семь лет, причем нет ни одного источника, который год рождения Темучина относил бы позднее 1162 года. Но так как по записи Рашид ад-Дина жизнь Чингисхана продолжалась целое число 12-летних периодов, а дата его смерти-15-е число в полнолуние месяца гаха (сентябрь по нашему календарю) 1227 г.-известна достоверно, то дата его рождения должна быть отнесена к тому из годов спорного периода 1155-1162 гг., который соответствует такому числу, а именно к 1155 г., дающему ровно шесть 12-летних периодов, т.е. 72 года жизни. Эта цифра подтверждается большинством персидских и монгольских источников, почему основанная преимущественно на данных китайских летописей версия о кончине Чингисхана на 66-м году жизни должна быть отвергнута. Об этом способе счисления писал Вл.Л.Котвич в журнале "Recnik Orient", т. III. 
 
Чингисхан только на 2 месяца смог бросить звериную охоту после предупреждения об опасности для его жизни знаменитым даосским монахом Чан Чунем, описавшим следующий случай в своем "Путешествии по Западу". Когда он прибыл к Чингисхану по его приглашению с Ляодун-ского полуострова (Желтое море) через Монголию на границу Индии в 1 221 г. на почтовых лошадях, совершив путь в десять тысяч ли (ли-1/2 версты), чтобы дать великому хану совет бессмертия, то во время охоты, когда Чингисхан стрелял в вепря, его лошадь испугалась и он упал; к удивлению, бегущий на него вепрь тогда остановился, пока не подошла свита. Спрошенный ханом Чан Чунь следующим образом растолковал этот случай: "Небо хочет, чтобы мы (Чингисхан) берегли свою жизнь; теперь у святого (обращение к Чингисхану) лета уже преклонны. Надо поменьше охотиться. Падение с лошади есть указание Неба; а то, что вепрь не смел подвинуться вперед, есть знак покровительства Неба". Хан ответил ему: "Я сам понял так. Твой совет весьма хорош; мы, монголы, с ранних лет привыкли стрелять верхом и не можем вдруг оставить эту привычку. Впрочем, слова твои я вложил в сердце".

 IV.ТЕМУЧИН ПРОВОЗГЛАШАЕТСЯ ЧИНГИС-ХАНОМ ГРУППОЙ АРИСТОКРАТИИ

 
В результате военных успехов  и создавшейся репутации Темучина как идеального степного правителя "люди стекались к его девятихвостному  знамени уже не семействами или  десятками, а сотнями... Он собрал около  себя двор, правда, без мергенов и советников, но составленный из людей воинственного духа и глубоко ему преданных". 
 
Так как вокруг Темучина теперь собралась большая часть монгольских вождей с их людьми, то они, обсудив это дело на собрании, единогласно признали момент соответствующим для провозглашения его ханом-императором. Самые знатные из участвовавших в этом собрании представителей степной аристократии - Алтан, Хучар и Сэчэ-беки, не пожелавшие выставлять, своих претензий на сан хагана, чтобы не перебивать кандидатуры избранника огромного большинства - Темучина, после состоявшегося решения объявили ему об этом от имени собрания в следующих выражениях: 
 
"Мы хотим провозгласить тебя хаганом-императором. Когда ты станешь хаганом, то в битвах с многочисленными врагами мы будем передовыми, и если полоним прекрасных девиц и жен, то будем отдавать их тебе. В облавах на зверей мы будем выступать прежде других и пойманных зверей будем отдавать тебе. Если мы в ратных боях преступим твои приказы или в спокойное время повредим делам твоим, то ты отними у нас жен и имущество и покинь нас в безлюдных пустынях". 
 
"Так поклялись они, - продолжает "Сокровенное Сказание", - и провозгласили Темучина хаганом и нарекли его Чингисом". 
 
В этих словах подчинения можно, однако, прочесть между строк и об обязанностях, которые, по понятиям избирателей, должен нести избранный император. Обязанности эти состоят в том, что он должен вести их к победам - к тем победам, которые доставляют степняку-кочевнику вожделенные блага жизни: чернооких красавиц, горячих скакунов, тучные пастбища для скота, привольные места для охоты. По выделении для повелителя законной части всех этих благ должно оставаться достаточно и для его сподвижников. 
 
Мы нигде не встречаем удовлетворительного объяснения названия "Чингис". На языке западных монголов, ойратов-калмыков, в буквальном значении это слово значит "крепкий", "сильный" . Но эти определения должно отнести не столько к понятию физическому, как к духовному: к уму, характеру и т.п. На этом основании некоторые писатели слово "Чингис" считают равнозначащим понятию "непреклонный", которое, правда, близко подходит к характеру Темучина, но все-таки представляется односторонним, так как заключает в себе идею твердости только воли, не касаясь ума и физической стороны человека. Если примем во внимание, что среди монгольской аристократии того времени существовали титулы "багадур" (для физически сильных, храбрых), "сэчэн" (для мудрых), то имя Чингис, данное Темучину, вполне соответствует своему всестороннему значению, так как Темучин помимо своих выдающихся физических качеств, о которых упоминалось в предыдущих главах, был одарен редким умом, твердой волей, военным и организаторским талантами, красноречием; совокупность всех этих качеств в одном человеке можно определить одним словом "Чингис" . 
 
Разносторонностью своих дарований Чингис-хан из исторических личностей ближе всего подходит к Юлию Цезарю, но военный гений в нем превалирует над всеми другими способностями: он всю жизнь, с 10 до 72 лет, провел на коне и умер в походе.  
 
 
^

V.ОБЪЕДИНЕНИЕ ОТДЕЛЬНЫХ ПЛЕМЕН В ОДИН МОНГОЛЬСКИЙ НАРОД

 
Провозглашение  Темучина Чингисханом было делом  представителей большей части монгольских  племен, но не всех, так как другая часть народа с несколькими аристократическими семьями была с Джамухой; оставалось вне этого объединения и могущественное племя кераитов, подвластное Ван-хану, а также государство найманов и белых татар. 
Таким образом, первая цель, которую поставил Чингисхан, - образовать Единую Монгольскую Державу - еще не была достигнута. 
Однако те племена, которые уже признали его власть, представляли в общей сложности, по числу душ, такую крупную величину и занимали такие обширные земли, что являлось необходимым - еще ранее достижения указанной цели и попутно с ее преследованием - озаботиться возможным сплочением подвластных племен в одно целое. Для этого, прежде всего следовало наладить постоянную сеть сообщений, а необходимость защиты центральной власти от неблагоприятных случайностей, всегда возможных в той обстановке, в которой возникала монгольская держава, требовала прочной организации ставки верховного правителя государства и надежных мер для ее охраны. В осуществлении этих мероприятий и других, относящихся к разряду административных, Чингис-хан с самого начала проявил огромный организационный талант. 
Его ставка стала истинным центром зарождающейся великодержавности. Для связи, для передачи его приказов в народ он организовал отряд верховых, по нашей терминологии ординарцев или курьеров, которые "как стрелы" разлетались во все подвластные земли. В степном государстве, при отсутствии современных понятий о почте, телеграфе и железных дорогах, организация таких конных курьеров являлась чрезвычайно разумным нововведением, еще нигде до Чингис-хана не практиковавшимся, по крайней мере, в таком крупном масштабе; позднее эта организация была введена во всей Монгольской державе, получив дальнейшее развитие в виде учреждения сети "ямов" - ямских станций, являвшихся, с одной стороны, этапами для передачи и дальнейшего препровождения почты, а с другой - подставами для должностных лиц и курьеров, которым были доверены особо важные письменные или словесные распоряжения и сношения. Когда монархия Чингис-хана получила характер Мировой Империи, распространившись и на Россию и Китай, сеть ее линий сообщений обратилась в огромное государственное учреждение, обслуживавшее не только правительственные, но и частные потребности в сношениях, что открыло доступ в сердце Монголии путешественникам даже из далекой Европы: Плано Карпини, Рубруку и Марко Поло. Чингис-хан хотел доставить торговле такие удобства и такую безопасность, чтобы можно было, как он выражался, во всей его империи носить золото на голове, как обыкновенные сосуды, не подвергаясь ни грабежу, ни притеснениям. 
 
Вся Империя покрылась густой сетью таких почтовых линий. "Ям" исполнял одновременно функции современных телеграфа, рельсовых путей и почт. Каждый длинный путь разделялся на участки, управлявшиеся особыми "дорожными губернаторами", облеченными неограниченной властью в сфере ведения каждого из них и располагавшими соответственной военной силой - наподобие современных жандармов, - но зато ответственными за порядок и безопасность в пределах своего участка. При них имелись управления, в которых, между прочим, производилась регистрация проезжающих лиц и провозимых товаров. Благодаря наличию на линиях сообщений такой твердой власти обычные в те времена грабежи на больших трактах совершенно исчезли в Монгольской империи. Например, при преемниках Чингис-хана пути между Хивой и Крымом были так хорошо устроены, что можно было ездить из Хивы в Крым без малейшей опасности и по всему протяжению пути, продолжавшегося около трех месяцев, не надобно было брать с собою никаких съестных припасов, потому что все необходимое можно было получать в гостиницах. 
 
Право первенства в отпуске на ямских станциях лошадей принадлежало, разумеется, курьерам, везшим депеши для хана или его приказания. По одному их слову им немедленно предоставлялась лучшая лошадь яма. Эти люди, летя "как стрелы", покрывали в сутки расстояния до 250 верст. В случае падежа лошади на перегоне между двумя ямами, обычно около 25-30 верст длиною, такой курьер имел право взять взамен павшей лошадь у первого попавшегося. Курьеры при монголах снабжались особыми дощечками (пайцза), снабженными изображением кречета. 
 
Подробное описание ямов дает Марко Поло. По его сведениям, почтовую службу несли в Империи (в XIII веке) до 300000 лошадей. Почтовых зданий, обставленных с большой роскошью, имелось более 10000. На некоторых бойких станциях содержалось по 400 лошадей на каждой. На прочих число это колебалось от 50 до 200. Сообщения происходили не только верхом, но и на колесах; езда на ямщицких телегах обязательно производилась с колокольчиком для предупреждения яма о приближении ямщицкой телеги во избежание задержки в подаче свежих лошадей. 
 
В тот исторический момент, на котором мы пока остановились, организация сообщений была, конечно, значительно проще и служила главным образом для военных и важнейших административных нужд. Как было сказано, к тому же периоду относились заботы Чингис-хана по организации его ставки. Обеспечив ее связь со всеми районами своего государства, он для непосредственного заведования ею назначил двух доверенных лиц. При этом важном назначении он руководствовался не знатностью происхождения, а соответствием требуемой работе и испытанной верностью своей особе, потому избранными оказались его первые по давности вассалы - Боорчу и Джельмэ, подчинившиеся ему, когда он еще был молод и малоизвестен. Первый был сыном обладавшего некоторым достатком простолюдина, а второй - сыном кузнеца его отца. 
В то время как Чингис-хан деятельно работал таким образом по сплочению своего молодого государства, враги его не дремали. Джамуха сумел приобрести среди подвластных ему вождей племен такое значение, что они, собравшись однажды (около 1201 г.) на берегу реки Аргуни, провозгласили его "Гурханом", что значит "Всенародный хан"; это было прямым вызовом Чингис-хану, тем более что в этом провозглашении сыграла роль враждебная ему коалиция, в которой участвовали его собственные дяди (со стороны матери), вождь суровых меркитов Тохта-беги, а также сын престарелого Ван-хана, пытавшийся вести свою собственную, отличную от отцовской, политику. 
 
Чингис-хан со свойственной ему осторожностью обеспечил себя поддержкой со стороны своего союзника Ван-хана; после этого он выступил в поход и в 1202 г. нанес своему бывшему названому брату и его союзникам, меркитам решительное поражение. Джамуха бежал; подвластные ему роды подчинились победителю. 
 
Этот успех был одержан, между прочим, благодаря строгой дисциплине, господствовавшей в войске Чингис-хана, который сумел искоренить в нем свойственную воинам привычку при первой же возможности бросаться на грабеж добычи. Рядовым воинам было внушено, что по одержании победы добыча будет справедливо поделена между всеми участниками боя; кроме того, они, конечно, боялись тяжкого наказания за ослушание. Кроме того, Чингис-хан, который в развитие своего полководческого дара уже успел к этому времени осознать, что только упорство, несмотря ни на какие неудачи, в преследовании намеченной цели может обеспечить победу над стойким врагом, отдал перед битвой с Джамухой своему войску следующий приказ: 
 
"Если будет успех, то не гнаться за добычей, по окончании же всего дела разделить ее поровну. В случае, если бы был сначала неуспех, который заставит отойти в исходное положение, то ратники должны снова и снова атаковать; тому, кто, отступив, уклонится от повторения атаки, отрубить голову". 
 
Не обладавшие железной дисциплиной Чингисовых воинов, войска Джамухи в битве с ними быстро расстраивались и рассеивались. Слава Чингис-хана росла, и все новые и новые вожди родов и племен переходили к нему на службу и в подданство. Но в то же время подчинившиеся ему раньше представители знатнейших родов - Алтан, Хучар и другие, убедившись в ошибочности своего расчета на то, что Темучин будет послушным орудием в их руках, откочевали от него и подчинились Ван-хану в надежде, что с его помощью им, в конце концов, удастся устранить Чингис-хана. Таким образом, несмотря на поражение Джамухи, враждебная монгольскому монарху коалиция не только не распалась, но и усилилась новыми членами; на этот раз наиболее деятельным ее участникам удалось втянуть в свою орбиту и колеблющегося Ван-хана, действительно с опасением следившего за постепенным усилением своего союзника и соперника. 
 
Последний до этого времени старательно поддерживал союзные отношения со своим названым отцом, извлекая из этого положения всевозможные для себя выгоды; в то же время, для того чтобы отвлечь мысли Ван-хана от дел на востоке, где Чингис-хан распоряжался самовластно, он искусно втравлял своего союзника в столкновения с его западными соседями в ожидании момента, когда он сам усилится настолько, что будет в состоянии открыто выступить против правителя кераитов. Однако на этот раз его хитрая политика сорвалась, встретившись с еще большим коварством врагов. 
 
Чтобы охарактеризовать коварство Ван-хана, приведем следующие выдержки из "Сокровенного Сказания": "Ван-хан до этих событий сказал: "Есугей-анда (названый брат) однажды уже возвратил мне потерянный мной народ; ныне сын его, Темучин, тоже возвратил мне потерянный народ; для кого так трудились и отец и сын? Теперь я уже стар; впоследствии кому передам управление моим народом? Мои младшие братья без достоинств; есть только сын Сэнгум, но все равно как бы и не было его. Сделаю Темучина старшим братом Сэнгума, так что у меня будет два сына; тогда я буду спокоен", для чего сошелся с Чингисом и заключил союз отца с сыном, говоря между собой: "В войне с врагами будем ратовать вместе, в облавах на зверей вместе будем охотиться. Если люди будут ссорить нас, не будем слушать и верить им и тогда только удостоверимся, когда лично переговорим". 
 
Выступление против него Ван-хана оказалось для Чингисхана неожиданностью. Нападения врасплох ему удалось избежать только благодаря случайности: о приближении рати Ван-хана и его союзников он был предупрежден двумя пастухами. Это дало ему возможность построить свое войско к бою, но на стороне врагов оказалось численное превосходство, так как у Чингис-хана в строю имелось всего лишь 4600 воинов. 
 
Ван-хан перед битвой спросил у состоявшего при нем Джамухи: "Кто главные бойцы у Темучина?" Тот ответил: "Два рода - Уруд и Мангуд - у него добрые ратники; они не расстраиваются в нестройном (рассыпном) бою и с малолетства приучены к копьям и мечам; знамена у них или цветные, или черные; когда они появятся, то надо остерегаться". 
 
Хотя Чингис-хану и удалось отбить нападение, но сам он оказался слишком слабым для нанесения Ван-хану решительного поражения. В этом бою, происшедшем в урочище Халагун-ола, сын Ван-хана - Сэнгум, один из наиболее рьяных врагов Чингис-хана, был ранен стрелой; на монгольской стороне были ранены третий сын хана, Угэдэй, и двое из его верных сподвижников: Боро-Кула и Боорчу. 
 
Чингис-хан понял, что для решительной победы над Ван-ханом необходимо собрать больше сил; поэтому он после боя предпринял отступление, подкрепляя коней подножным кормом, и давая отдых воинам; во время этого отхода войско его усиливалось подходившими подкреплениями. Чтобы выиграть еще больше времени, он пытался вступить с Ван-ханом в переговоры, притворно выражая ему свою сыновнюю покорность, напоминая о своих прежних услугах и предлагая заключить мир. Вот выдержки из его характерной "повестки": 
 
"О хан, отец мой! Подобно солнцу явясь из-за облаков, ты пришел ко мне и, подобно огню выйдя тихо наружу, ты появился передо мною; голод твой до половины дня я утолил вполне и насытил; месяца одного я не оставил тебя в наготе, все покрыл. Если же скажут: какой это имеет смысл? Скажи: тот смысл, что я дал битву в месте, называемом Березовый Холм, и разбил племя меркит, а взятые у них табуны, стада и другую добычу я отдал тебе". 
 
"О хан, отец мой! После того я полетел, подобно кречету, к горе Чорге, прошел Буир-нор; я взял для себя журавлей, у которых ноги синие и пепельно-цветные. Если ты скажешь: кто они? - Племя дурбен и татар. В другой раз я стал лукогрудым кречетом молодым, прошел за Кукунор и взял для тебя синеногих голубых журавлей и тебе дал. Если скажешь, кто они? - Племена хадагин, сальчжиут и хонкират. И теперь это они, помощью которых ты пугаешь меня. Это другое из прав моих на тебя". 
 
"О хан, отец мой! Ты какое право на меня утвердил за собой, какую ты принес мне пользу? А я имею на тебя все эти права и несколько выгод тебе доставил. Зачем ты пугаешь меня? Зачем не сидишь спокойно и в отдыхе? Зачем не допускаешь невесток и сыновей своих спать спокойно? Я, сын твой, никогда не говорил, что доля моя мала, я хочу больше или она дурна, я хочу лучше". 
В повестке, которую одновременно послал Чингис-хан Алтану и Хучару (Худжару), говорится: "Я употребил много старания и усилия (на курултае) и сказал: будьте вы царем и ханом. Вы не согласились. Я был поставлен в крайность. Тебе, Хучар, я сказал: ты сын Хатула-хагана, который был царем, - ты также не стал. Когда вы, преувеличив, сказали мне: "Будь ты ханом", я по вашему слову стал ханом и сказал: "Становище и жилище предков и дедов я не оставлю стертым, не утрачу и не испорчу пути и устава их". Я думал, что если я царь и стал начальником войска для множества стран, то необходимо это обязательно с приверженцами; я брал (войною) много табунов, стад, кибиток и людей и давал вам; для вас я на степной охоте устраивал переход и гнал в вашу сторону горных зверей". 
 
На эти послания Ван-хану и Алтану с Хучаром ответил Чингис-хану от имени их Сэнгум: "Будем сражаться; кто из нас одержит верх - будет ханом", и приказал: "Выступить с войском, распустить знамена, бить в барабаны, вывести скакунов, чтобы сделать наступление и направиться на Чингисхана". 
 
Получив такой ответ, Чингис-хан собрал совет, на котором большинство высказалось за продолжение борьбы с Ван-ханом. Тем временем ему удалось привлечь к себе несколько новых союзников. 
 
Итак, новый бой был неизбежен. Чтобы дать его в наиболее выгодных условиях, Чингис-хан пустился на хитрость. Вместе со своим войском он скрылся в лесах так искусно, что неприятель потерял его след. Для розыска Чингис-ханова войска Ван-хан послал, вероятно, как лучше знающего местность, взятого им в плен брата Чингис-хана, Хасара, оставив у себя в качестве заложников жену Хасара с детьми. Хасар действительно разыскал брата, который уговорил его, не возвращаясь лично к Ван-хану, послать к нему одного из своих людей с донесением, что монгольское войско нигде не найдено, и с предложением послать к нему, Хасару, доверенных людей для удостоверения, что в данной местности все пусто. 
 
Хитрость вполне удалась, доверенные люди прибыли, они были схвачены Чингис-ханом и, вероятно, по жестокому обычаю того времени, под пыткой или угрозой таковой открыли Чингис-хану во всех подробностях положение кераитской рати. Оказалось, что она пребывает в состоянии полной беспечности, а в ставке Ван-хана идут нескончаемые пиры. 
 
Заручившись этими ценными сведениями, Чингис-хан быстро выводит свое войско из засады, форсированным маршем подходит ночью к неприятельскому лагерю, окружает его вместе со ставкой вождя и, несмотря на оказанное упорное сопротивление, наносит врагу на этот раз решительное поражение. Ван-хану с сыном, обоим раненным, удалось бежать с малой свитой, а большинство из его людей, оставшихся в живых, победитель забрал себе. Ван-хан бежал в страну найманов, но в скором времени был там убит; несколько времени спустя такая же судьба постигла его беспокойного сына Сэнгума. Это произошло, по Санан-Сэчэну, в 1196 г. 
 
После этой победы произошел следующий случай, характеризующий отношение Чингис-хана к побежденным врагам и ярко рисующий степные нравы. Один бывший багадур Ван-хана сказал Чингис-хану: "Мне тяжело было дозволить вам схватить и убить моего законного господина, поэтому я бился с вами три дня, чтобы дать хану время уйти дальше; теперь, велишь мне умереть, умру; а если даруешь мне жизнь, то поусердствую тебе". Чингис-хан ответил: "Кто не захотел покинуть своего господина и, чтобы дать ему время убежать дальше, один сражался со мною, тот молодец. Будь моим товарищем". 
 
Так Чингис-хан всегда и везде поддерживал аристократические начала: власть феодала над вассалом, господина над рабом, поощряя всегда верных слуг и, наказывая смертью изменников своему господину, хотя бы последний был его врагом. Властелин монголов этим выражал истинные чаяния и идеалы степной аристократии, которая потому и гордилась своим вождем и была ему слепо преданна. 
 
Победа над кераитами, приведшая под власть Чингис-хана это сильное когда-то племя, давшая, конечно, богатую добычу и способствовавшая еще большему распространению среди народов Монгольского плоскогорья громкой военной славы победителя, могла бы вполне удовлетворить честолюбие заурядного кочевого правителя. Но не из такого теста был сделан Чингис-хан, и не в его духе было почивать на лаврах после одержанных успехов. 
 
Упорно стремясь к своей цели - объединению родственных монгольских племен Центральной Азии - он принимает административные меры для обеспечения мирного сожительства покоренного племени кераитов с другими подвластными ему народами, но в то же время деятельно готовится к включению силою оружия в созданное объединение западных племен - найманов и уйгуров, единственных еще оставшихся вне этого национального целого. "Достоинство каждого дела, - твердил он часто своим сыновьям, - заключается в том, чтобы оно было доведено до конца". В течение трех лет, прошедших после побед над Ван-ханом, он со своими закаленными в боях воинами успел глубоко проникнуть в земли найманов и уйгуров, двух народов более высокой сравнительно с монголами культуры, из коих найманы к концу XII века достигли значительной степени могущества . 
 
Предлог для открытия похода против найманов (хотя Чингис-хан в предлогах обыкновенно не нуждался) доставил ему сам государь найманский Таян-хан, который, обеспокоенный растущим могуществом властелина монголов, надумал весной 1204 г. заключить с государем племени онгутов, живших близ Великой китайской стены, Ала-Кушем наступательный союз против Чингис-хана. По словам персидской летописи, приглашение к вступлению в союз было изложено в следующем послании: "Говорят, что в этих пределах явился новый царь по имени Чингис-хан. Мы знаем только точно, что на небе есть двое: солнце и луна, но каким образом будут два государя царствовать на этой земле? Будь ты правою рукою моею и помоги мне войском, чтобы мы могли взять его колчан, т.е. степень, ханство". 
 
Но Ала-Куш, веря больше в восходящую звезду Чингис-хана, чем в сомнительное счастье Таян-хана, счел за лучшее о полученном им предложении довести до сведения Чингисхана. Последний собрал курултай, на котором решено предупредить Таян-хана нападением. Для похода все уже было готово: рать Чингис-хана вторглась в страну найманов, занимавшую район Алтайских гор. 16 июня 1204 г. произошло генеральное сражение, в котором Чингис-хан лично руководил своим войском, поручив начальствование над его центром своему брату, силачу Джучи-Хасару. Найманское войско было разбито наголову. Таян-хан погиб в сече. 
В этом бою участвовал и неутомимый Джамуха, который после поражения Ван-хана нашел убежище у найманов и был именно подстрекателем Таян-хана к выступлению против Чингис-хана. "Сокровенное Сказание", которое дает описание битвы монголов с найманами, эпически рисуя подвиги витязей Чингис-хана и его самого, повествует, что во время одного из эпизодов боя Таян спросил находившегося при нем Джамуху: "Кто эти, преследующие наших как волки, когда они гонятся за стадом овец до самой овчарни?" Джамуха отвечал: "Это четыре пса моего Темучина, вскормленные человеческим мясом; он привязал их на железную цепь; у этих псов медные лбы, высеченные зубы, шилообразные языки, железные сердца. Вместо конской плетки у них кривые сабли. Они пьют росу, ездят по ветру; в боях пожирают человеческое мясо. Теперь они спущены с цепи, у них текут слюни, они радуются. Эти четыре пса: Джэбэ, Хубилай, Джельмэ, Субутай". Потом Таян опять спросил Джамуху: "Кто это позади, как голодный коршун, порывающийся вперед?" Джамуха отвечал: "Это мой Темучин-анда, одетый с ног до головы в железную броню; он прилетел сюда, словно голодный коршун. Видишь ли его? Вы говорили прежде, что только монгол появится, как от него, как от барашка, не останется и копыт с кожей. Посмотри же теперь". 
 
Покончив с найманами, Чингис-хан послал отряды на север и на запад для покорения мелких племен. В 1205 г. Чингис-хан отправил на запад с войском Субутая. Кроме покорения мелких племен он должен поймать бежавших детей Тохты. Чингис-хан напутствует его: "Они, потерпев поражение в битве с нами, вырвались у нас, как дикая лошадь с укрюками на шее или как подстреленные олени. Коли они на крыльях улетят на небо, ты будь соколом и поймай их. Коли они, как мыши, зароются в землю, ты будь железной лопаткой и откопай их. Коли они, как рыбы, скроются в море, ты будь сетью и вытащи их". Из этого видна железная воля Чингис-хана в достижении цели. Мало разбить неприятеля - плоды победы у Чингис-хана выражаются или в полном покорении, или в уничтожении неприятеля. Разбитый, но бежавший неприятель считается еще не побежденным, поэтому мы видим, как всегда упорно преследовал в своей жизни Чингисхан бежавших. Эту тактику наследовали и ученики его военной школы. 
 
Джамухе не к кому было больше бежать, потому этот народный вождь, всеми покинутый, стал атаманом шайки разбойников, но был выдан Чингис-хану своими же людьми. Верный себе Чингис-хан казнил предателей, а бывшего друга, как изложено в монгольском "Сказании", хотел было помиловать, но тот сам испросил себе, как милости, казни: "Пусть Темучин позволит ему умереть без пролития крови..." Желание его было исполнено, после чего Темучин устроил своему сопернику торжественные похороны". 
 
После покорения западных племен Чингис-хан является бесспорным властелином всей страны от Алтая до Китайской стены. Объединение всех заключавшихся в ней земель в одно государство, несомненно, означало намерение восстановить Древнюю монголо-тюркскую Империю XI века. Объединение отдельных независимых доселе монгольских племен в один народ и организация их в одно государство было первой и ближайшей задачей Чингис-хана; проведение же задачи в жизнь не обошлось без больших трений. Надо заметить, что до сего времени в степи у отдельных вассалов было принято уходить со своим племенем к другому суверену или же становиться самостоятельным. Это многократно проделал Джамуха, по этому же обычаю ушли от 13-летнего Темучина подвластные покойному его отцу племена во главе с тайджиутами. Подобно этому однажды отделился и ушел с одним военачальником и "со своими людьми" Хасар, брат Чингис-хана. Его заставило отделиться все более и более растущее "самовластие" и авторитет Чингис-хана; его стройная организация, основанная на строгой соподчиненности как по администрации, так и по военной части, полнота его власти, чувствующаяся везде и всюду, - все это стушевывало, обезличивало такую сильную, своенравную натуру, каким был Хасар. 
 
Однако власть начинает сознавать себя властью и не позволяет, как раньше, непокорным уходить безнаказанно, а посылает за ними карательный отряд вдогонку во главе с Субутай-багадуром и приводит их к покорности. 
 
Распри же не ослабевали и далее: в эпическом былинном повествовании Санан-Сэчэна они ярко выплывают. Однажды Хасар и Бельгутей, братья Чингис-хана, повели такую беседу: "Чингис-хан слишком несправедлив и жаден до власти. Ведь только твое искусство (стрелять), Хасар, твои силы (силач), Бельгутей, содержат в подчинении и смягчают непокорных". 
 
Повелитель прознал про эти слова и, обратившись в старика, буквально повторил дело Одиссея и тем устыдил их. В 1190 г., по Санан-Сэчэну, Чингис-хан привел в покорность восставшее 31-е племя, одержав победу над ним. Вскоре же после этого во время охоты с орлом, подаренным бурятским племенем, на своем голубом коне Саид-Самуджин, Чингис-хан получил известие о новом возмущении против него. Ванчик-хан из племени джурджид отделился и ушел, за ним погнался сам Чингис-хан со своим войском и привел их в покорность, а кибитки их и все недвижимое подверг сожжению в назидание другим. 
 
VI. ВОЕННОЕ УСТРОЙСТВО МОНГОЛЬСКОЙ ИМПЕРИИ