Формы организации власти в первобытном обществе, их происхождение и эволюция

      Таким образом, коллективная ответственность праобщины и раннеродовой общины как форма организации власти совершенствовалась

 ¹  Свой вектор происхождения и эволюции с этого момента ведёт не только матриархат, но и, не исключено, власть старейшин, т. е. геронтократия.

 ² Под субкратией, или подэшелонами власти, автор разумеет те формы организации власти, формально сохранившихся, но потерявших влиятельное значение при патриархате (остове потестарной организации в дальнейшем, вплоть до появления первых государств).

6

стадиально. Результатом развития присваивающего хозяйства стало зарождение предпосылок матриархата и геронтократии. Материнское право смогло адекватно уложиться в нишу власти, но усложнение и стратификация общества сузило материнское право до рамок неофициального института. Вероятно, способствовало упразднению матриархата появление патриархальных очертаний власти.

§3. Геронтократия: на чём строится власть старейшин?

      Палеопсихология человека в первобытности оказалась настолько уязвима и изменчива, что трудно установить без эмпирических данных характер происхождения той или иной власти. Геронтократия, на субъективный взгляд автора, хронологически приходится на более ранний период, нежели сложный институт вождества, даже несмотря на эмпирическую обоснованность кон-цепции южноафриканского учёного-археолога Раймонда Дарта (о неодно-значном, надо сказать, перетекании матриархата в патриархат).

      Почему сначала появляется именно геронтократия, а не вождество или более ранние формы патриархата? Патриархальное право реализуется мужской частью общины, представители которой находятся в приемлемом для охоты (и вообще для активной, динамично-силовой практики), достаточно зрелом (но ещё не преклонном) возрасте. Другой принцип дифференциации геронтократов и властителей-патриархов, помимо возраста, также известен : тот, у кого больше социального опыта и поколенческой мудрости, является, как правило, старейшиной. Это определение, с некоторыми оговорками, применимо и к институту вождества, когда старейшина приобрёл какие-то материальные привилегии (своего рода катализатор социального неравенства с последующим выделением особицы вождя). Но можно ли геронтократом называть старца, который в силу возраста не мог заниматься охотой в эпоху становления присваивающего хозяйства? Вполне, однако геронтократия в раннеродовой общине – лишь первый виток приближения к привилегированному слою общества. В институте вождества патриархальные корни геронтократии обзавелись качественно новыми имущественными характеристиками, обострив тем самым социальную противоречивость геронтократического вождества.

      Расцвет присваивающего хозяйства определил место старцов (старейшин) в обществе как среднее, почти нейтральное. Роль старцов становится очевидна с появлением важнейшей производственной стези общины – ремесла. Археологические раскопки южноафриканского исследователя Р. Дарта многое разъясняют в тезисе о социальном возвышении старых и опытных людей. Специфический характер орудийной деятельности (по производству орудий труда и охоты) становится в существование австралопитеков обязательным. В производстве орудий труда чаще всего занимались самые опытные, старые и мудрые, следовательно, нужда в их кормлении и вообще существовании сохранялась и была неотчуждаемой. Таким образом появляется принцип грегарного отбора: выживают не самые сильные, а те, кто обеспечивают основные условия обитания общины. К персональным гарантам обитания общины относились в том числе старцы

7

(или старейшины). По  всей видимости, оснований для появления и функционирования геронтократического вождества было достаточно, но, повторюсь, геронтократия вождеской направленности только зарождалась.

§4. Институт вождества : расцвет патриархальной власти

      Институт вождества является наиболее значимым в потестарной организа-ции. Его господство началось под влиянием, скорее всего, палеодемографи-ческих обстоятельств : в небольшой мере и допуская оговорки, можно гово-рить о санкционированном плавным переходом матриархата к патриархату росте численности общинного населения. Увеличение людского состава об-щины привело к большей, нежели раньше, надобности в пропитании и, соот-ветственно, к повышению роли охоты. В среднем палеолите охота стала едва ли не главным источником обеспечения общиной потребности повседневного первобытного провианта. Собирательство с его матриархальной направлен-ностью снизошло на фоне биологически важной потребности всей общины : матриархат уступил своё доминативное (иначе, доминирующее) положение патриархату.

      В праобщине патриархат представляет собой примитивное, монолинейное доминирование одного самца на всеми членами группы. Самец, условно обоз-начаемый α («альфа»), подчинял себе буквально всё в общине. Ключевыми критериями для характеристики самца здесь выступают отношение самца к женскими особям и выстроенный им правопорядок («система ценностей») внутри общины. Главный самец имел доминативное право в выборе импонирующего ему  партнёра противоположного пола. О каком-либо пари-тете здесь не говорить не приходится; но доминанта самца-альфы есть вре-менное явление, ибо вождь мог заболеть, пораниться, ослабнуть и тем самым дать повод для свержения его с «высшего поста». Происходившая конкуренция за самок выявляла в процессе борьбы наиболее способного мужчину, который и брал узды правления общиной в свои руки. В этом, веро-ятно, и проявляется легитимность данной составляющей потестарной организации.

      Прогресс первобытного общества несколько гуманизировал определение вождя, но породил ряд других противоречий, в частности экономического характера. Знать, выделившаяся, узко говоря, на основе геронтократов-ремес-ленников и влиятельных охотников, с полным правом присваивала себе пона-чалу излишки производства, а потом непосредственно наращивала материаль-но-производственный потенциал собственного состояния. Механизмы прио-бретения ими такого высокого социального статуса текстологически весьма объёмны, и приводить их в аргументации особого смысла не видно. Как факт нужно отметить, что появилась некоторая социально-экономическая разница между персональной патриархальной властью и остальной общиной, заклю-чавшаяся в производственно-экономических потенциях.

      С развитием и усложнением разнонаправленной структуры общества власть становится ярко выражено бигменной, т. е. харизматико-лидерской.

8

Лидер в общине обладал  определённой влиятельностью, именно поэтому здесь уместно говорить о харизматике представителя власти. Харизма явилась ещё одним фактором в копилку подъёма института патриархального права.  Выделяющийся по личным властным качествам лидер, основываясь уже не на тяготеющих общину отношениях прямого господства и подчинения, а на идеологической (насколько это было возможно в условиях первобытности) подготовке собственной политики и обоснованности своих потестарно-поли-тических методов в глазах общины, а также следуя личным канонам политических убеждений, формально возглавлял и руководил находящейся под его «опекой» группой людей. Со временем бигменная организация чис-ленно охватила больший состав группы, выносивший интересующие вопросы на внутрикруговую дискуссию. Эволюция власти прослеживается и на этой стадии : круг влиятельных мужчин, или бигменов, подневольно дифференци-ровал его представителей по разным признакам, что привело к постепенной иерархизации властной структуры. Ближе к эпохе классообразования страти-фикация властителей представляла собой ещё весьма аморфное, не разграни-ченное политическими функциями и статусом образование. Тяжело сказать, параллельно ли проходил этот процесс с социальной дифференциацией по об-щественно значимым признакам или нет. Но одно ясно – появление первых цивилизаций с отходом от политических первобытных традиций резко дис-танциировало в иерархичности высшие лица государства, правящий аппарат и обычное население. Последние в свою очередь волею власти ещё более понизились в своём политическом статусе, положив начало окончательному тенденциозному укоренению классобразовательных процессов.

      Выделение привилегированной власти вызывало адекватную реакцию об-щества – вполне объяснимое недовольство. Глубокий и извечный корень про- блемы взаимоотношений будущей аристократии («богатых») и лишённого политико-экономической полноправности населения («бедных») вырос ещё в раннем геронтократическом вождестве, а позже, будучи наслоенным социаль-ными противоречиями, распространился широчайшим образом, обострив и без того натянутые отношения между общиной и знатью.

§5. Аристократия и неравенство : предпосылки появления власти государства

      Первобытность, естественно, ещё не знала аристократию с противную сво-ею последственностью в виде социального неравенства, принявшего неогра-ниченные масштабы в дальнейшем. Но с появлением персональной патриар-хальной власти человеческая природа обусловила разделение населения на знатных и незнатных, на богатых и бедных, на образованных и неграмотных. Всё это, конечно, больше относимо к первым цивилизациям, но предпосылки тому уже появились – в хронологически приграничном к ним позднем неолите. Не углубляясь в терминологию аристократии, можно точно го-ворить, что организация власти в поздненеолитическом обществе восходит к вождеству, геронтократии и бигменной организации, в сумме окончательно и

бесповоротно обеззубевшей общественную солидарность к власти.

9

      Власть всегда имела как побочную, так и максимально продуктивную стороны. В архаичное время существования человека «кратос» имел самые примитивные формы, но уже тогда осознание могущества властных функций породило, вероятно, мысль о злоупотреблении ею и выстройке ценностей, противопоставляющих элиту остальной части общества.

      Первоначально механизмы власти крепились на постулативных биологических принципах естественного отбора и инстинктов, но их главенствующая роль сохранялась в лучшем случае до прекращения доминирования материнского права (т. е. до начала патриархального господства). Правоверность властных функций сошла на «нет» с вытеснением категорией «богатство знати» категории «общинная собственность». Другими словами, произошла переоценка ценностей, и во главу угла вместо общинного выживания встала уже не пережиточная коллективная ответственность, а биологическое сохранение сначала семьи, а потом и самого индивида. Прежние общинные интегративы прекратили своё существование: началась эпоха классообразования, инерциально продолжавшаяся вплоть до появления первых цивилизаций.

      В общественном сознании на границе догосударственного и государственного (цивилизационного) этапа, по-видимому, сложилось чёткое представление о сущности власти. Высшая юридическая сила власти этого времени подвела черту под рациональным распределением властных полномочий в раннюю первобытность, на долгие годы вперёд определив крайность и глубочайшую нерасчётливость положения аристократии. Государство только развило эти детерминативы, а насколько пагубным оказалось такое воздействие власти, можно судить по реакции общественности в форме восстаний, заговоров, кровопролитных войн и т. д., чего, естественно, в первобытности не наблюдалось.

Глава 2. Психология власти в потестарной организации :

общий вывод  о происхождении власти

      Любая власть определяется такой важной и в той же степени рисковой категорией как правоверность власти. В первобытном обществе, особенно на его ранних стадиях, понимание ответственности, лежащей на плечах властителя, обеспечивалось сильной биологизированностью общественного сознания и на тот момент отсутствия развитого рационального зерна социального мышления. Психологическая успокоенность общества с точки зрения потестарной организации была надёжнейшим образом ограждена, но своевременно не были найдены пути статусно-ролевого регулируемого обычным правом соответствия всё усложняющегося политического института и так же постепенно структурируемой социально-бытовой организации. Этих путей, по большому счёту, и быть-то не могло, ибо банальная слаборазвитость рационального мышления, обусловленная прежде всего относительно медленным усложнением мозгового строения человека, с одной стороны и примитивность правовой ответственности потестарных лидеров с другой  только до поры до времени восполняли необходимость поддержания социального равновесия и некоего подобия стабильности в обществе. 

10

      Пожалуй, главный просчёт в развитии института власти в первобытности случился, когда психика первобытного человека, его перцепция и логика объ-ективно ещё не адаптировались к характерным чертам власти, исключающих, собственно, её политическую дефиницию (т. е. эмоциональный фон власти, построение системы пропаганды и стреотипизации, накопление опыта поли-тической реакции и т. д.)

      Психология первобытной власти в широком смысле не сильно отличалась  от той, которая возобладает нынче : управление сопряжено с огромным рис-ком, прежде всего во взаимодействии и взаимовлиянии на субъекты власти. Население первобытности критично воспринимало и в какой-то мере коррек-тировало политику, например, бигменов только в крайне экстренном положе-нии всей общины, по крайней мере в ситуациях, требующих вмешательства более широкого круга людей помимо бигменов. Потестарная психология по-следних естественным образом прогрессировала, активно вовлекаясь в раз-личную проблематику общинной жизни; обычный же люд оставался, как пра-вило, глух к обсуждению и вынесению политической элитой важных решений ввиду своей непричастности и ошибочной незаинтересованности в потестар-ной политике. Мало смысла в проецировании древнейших форм организации власти на первобытность хотя бы потому, что сосредоточение и усиление ме-ханизмов власти в руках её обладателя неизбежно вело к централизации поли-тической фигуры власти и её позиционирования как «вершителя судеб». Пер-вобытное общество в этом смысле отличалось, что, скорее всего, объясняется совсем иной социальной организацией, чем в первых государствах. Некри-тичность потестарного мышления как властителей, так и субъектов власти оставалась ещё малозаметной. Камнем преткновения для общества ей сужде-но стать позже, во время созревания предпосылок государственности и власти государства.