Г.Йоффе «Революционер Жизнь И Смерть Бориса Савинкова»

27 августа Корнилов официально был объявлен изменником. Войскам, уже изготовившимся к движению на Петроград, приказано было не двигаться. Верховным главнокомандующим Керенский назначил себя. Последовал ответ Корнилова: изменники — не в Ставке, они — в правительстве и Советах, которые его окружают. Войска должны выполнять ранее поставленную перед ними задачу: двигаться на Петроград. Выяснилось, что соглашения, достигнутые Корниловым и Савинковым в Ставке 22 августа, оказались пустой формальностью. Крымов не только не был отстранен от командования 3-м конным корпусом, но ему была подчинена и «Дикая» дивизия, и он стал командующим Особой Петроградской армией. «Союз офицеров» как находился в Ставке, так и остался в ней. Все это лишь подтверждало то, что говорил Львов Керенскому...

Сложилась редкостная ситуация. Части Особой Петроградской  армии Крымова находились на подступах  к столице и в соответствие с приказом Керенского не должны были двигаться дальше. Напротив, по приказу  Корнилова они обязаны были продвигаться вперед.

В общем сложилась крайне противоречивая ситуация.

Дезориентированные  противоположными приказами, к тому же распропагандированные нахлынувшими из Петрограда антикорниловскими агитаторами правительства и Советов, части Особой Петроградской армии генерала Крымова уже не в состоянии были выполнить постановленную им задачу.

И все начало разваливаться. Савинков уехал в  Петроград на поиски Алексеева, что  бы активировать силы и занять Зимний дворец быстрее, чем большевики, но это им не удалось.

Савинковский Союз весной—летом 1918 г. не был единственной антисоветской организацией. Кроме германофильского «Правого центра», в антисоветском подполье существовали «Левый центр» (впоследствии — «Союз Возрождения») и «Национальный центр». Блок с «Левым центром» Савинков отверг так же, как и с «Правым», но по иной причине. Если в «Правом» преобладали монархисты, то в «Левом центре» — эсеры, частично меньшевики и левые кадеты. Такой слишком левый политический состав не устраивал ни самого Савинкова, ни добровольцев.

Зато с кадетским  и правокадетским «Национальным центром» савинковский Союз тесно взаимодействовал. При его помощи и поддержке СЗРиС начал подготовку к антисоветскому восстанию. Оно должно было произойти не в Москве, так как руководство СЗРиС и «Национального центра» справедливо учло, что в случае их угрозе Москве, ее могут быстро занять германские войска: немцы не захотят, чтобы в Москве власть перешла к антантофильскому правительству. Восстание решено было поднять в Ярославле, Рыбинске и Муроме — верхневолжских городах, отдаленных от расположения германских войск.

Наибольшее значение придавалось Рыбинску, так как  там были сосредоточены большие  запасы оружия и боеприпасов.

Выступления савинковцев в верхневолжских городах диктовались как стратегическими, так и политическими расчетами.

Захват Верхней  Волги расширяло территорию, уже  подконтрольную чехословакам и Народной армии Комуча. Они в случае объединения выходили на прямое и короткое направление к Москве. Но это не все. Французский посол Нуланс заверил Савинкова, что если его выступление в регионе Верхней Волги окажется успешным, на соединение с ним из Архангельска двинется союзный десант. В результате мог образоваться антибольшевистский фронт от чехословаков и Комуча в Самаре до Верхней Волги и Архангельска.

Однако осуществить  задуманное и спланированное не удалось. Как раз в Рыбинске, а потом  и в Муроме Красной армии и  чекистам удалось быстро подавить восстания. Уже в первый же день восстания  — 8 июля — тут все было кончено.

Но Ярославль  держался стойко. Восстание здесь  началось 6 июля. В обращении созданной  восставшими городской управы говорилось: «Перст истории избрал наш город, и нужно верить, что Бог спасет нашу Родину...» Повстанческое ядро составляли офицеры, но к ним почти  сразу присоединилась часть городского населения и даже крестьяне ближайших  деревень. Командовал повстанческими отрядами полковник Перхуров — энергичный и талантливый офицер. Произошло  почти невероятное: в центре Советской  России более двух недель (до 21 июля) держался целый большой город, власти которого отменили все большевистские установления, провозгласили экономическую  свободу, гражданские права. И это  случилось в то время, когда Советская  власть, по словам Ленина, переживала чуть ли не самые свои худшие, черные дни. Чехословаки, Народная армия Комуча и войска Временного Сибирского правительства успешно дрались на Урале и Волге. После поражения на Кубани быстро восстанавливалась и крепла Добровольческая армия. На Севере высадились войска Антанты. 6 июля в Москве вспыхнул левоэсеровский мятеж.

Большевики бросили  на подавление Ярославского восстания  крупные силы. Но только тогда, когда  они применили артиллерию и даже авиацию (!), выявилось неравенство  сил. Когда последние повстанцы  покидали город, многие его районы лежали в развалинах. 
 
 

Литературная  деятельность. 

Литературным  псевдонимом Савинкова стал псевдоним  В. Ропшин, который был подарен ему Зинаидой Гиппиус во время эмиграции в Париже, где Савинков, по мимо всего прочего, еще познакомился с Дмитрием Мережковским, который так же  стал его литературным покровителем.  

Первой книгой написанной В. Ропшиным стал «Конь Бледным» в 1917 году. Невзрачная на вид, тонка книжка, содержит в себе, на самом деле , очень много.

Это произведение нельзя назвать мемуарами политика, это скорее художественное произведение. Некоторые критики говорят, что  подобное «бесам» Достовевского.  

Особенно острый привкус его произведению придает, разумеется, тот факт, что он сам  проделал все то, чем занимались его бесстрашные герои. Вместе с  тем, "Конь бледный" -- человеческий и исторический документ. 

Он описывает  холодные, расчетливые мысли террориста, но вместе с тем, делающее все это  не для личных демомнов, а из истинной веры в спасение России.  

Эта книга вызвавшая в свое время повышенный интерес, и теперь не лишена актуальности. Теперь, когда по крайней мере в четырех частях света процветает террор и чуть не ежедневно взрываются бомбы, познание внутреннего мира террориста и, в частности, побудительных причин, которые управляют его поступками, не только интересно, но и полезно. Конечно, русский дореволюционный террор протекал в иных исторических условиях. Но мы знаем, что подчас "история повторяется". 

Другие его  знаковые произведения :  

То, чего не было  1912 год. – «кающийся террорист»

Конь вороной [1923] – своеобразное продолжение книги «Конь бледный»

Воспоминания террориста [1909] – это книга содержит описание нашумевшего убийства Плеве и Великого князя Сергея. 

Произведения  Савинкова-Ропшина интересны тем, что это не мемуары. И не вполне измышления. Это художественная переработка.

Его тексты не однозначны. Содержат много вопросов обращенных как и к читателю, так и к самому себе. Правильно ли мы поступаем? Спасет ли это Россию? Савинков до конца не уверен не в чем, особенно наблюдая, как брат, убивает брата.  

Список литературы.

1. РЕВОЛЮЦИОНЕР ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ БОРИСА САВИНКОВА Г.Йоффее
2. Борис Савинков на Лубянке. Документы. Г. Йофее.