«Хроники Быховца» как источника по истории Беларуси

Единственной монографией, посвященной литовско-белорусским  летописям, является исследование Т. Сушицкого. Весьма значительное место исследователь  уделил «Хронике Быховца», которая, по его мнению, является «самой сложной  по содержанию и самой полной по материалам»[3] из западнорусских летописей. Т.Сушицкий утверждал, что по составу использованных источников хронику можно разделить как бы на 2 части, причем последние записи хроники, связанные с деятельностью слуцких князей, которые не имеют параллелей в других памятниках, он не рассматривал. В первой части, которая охватывает период до смерти Гедемина, содержится сложная компиляция, которая складывается из текстов, заимствованных из Иппатьевской летописи и какой-то белорусско-литовской летописи, близкой к Евреиновской летописи, но более поздней. Начиная от смерти Гедемина, в «Хронике Быховца» отражается текст наиболее раннего памятника белорусско-литовского летописания – «Летописца великих князей литовских» первой редакции середины ХV века ( Супрасльский и Никифоровский списки)[3]. Все остальные вставки, где содержатся подробные описания событий второй половины XIV века и первой половины XV, не имеют аналогов в других летописях. Поскольку летопись по Евреиновскому списку отраженная в «Хронике Быховца», представляет  одну из наиболее поздних белорусско-литовских летописей, которая была составлена не ранее 50-х гг. ХVІ века, то Т. Сушицкий датировал «Хронику Быховца» 50-60-ми гг. ХVІ века [3].

В  1966 году отдельным изданием на русском языке «Хронику Быховца» издал М.М. Улащик. Ему же принадлежит  заслуга издания хроники в  ХХХІІ томе ПСРЛ. Он также доказал, что в рукописи не хватает не половины текста, как считал Т. Нарбут, а только около 9%. М.М.Улащик доказывал, что составителем заключительной части «Хроники Быховца» был православный житель Великого княжества Литовского, приближенный ко двору слуцких князей – наследников киевского князя Олельки Владимировича[3].

Перевод на литовский язык с подробным комментарием сделал Р. Ясас. Он попытался уточнить круг людей (Гаштольдов, Гольшанских, Друцких), в среде которых была написана хроника. Р.Ясас утверждал, что «Хроника Быховца» являлась заключительным этапом в создании широкой редакции белорусско-литовских летописей и ответом на польскую хронику Мехавиты и написана не позднее 1525 года[3].

 Советский исследователь  Б. Флора констатировал, что  в основе «Хроники Быховца»  лежит «Летописец великих   князей литовских» редакции 40-х  лет ХV века, усложненный вставками,  сделанными в конце  50-х –  начале 60-х гг. в кругах близких  к роду Гаштольдов, и продолженными  летописными заметками второй  половины ХV века – начала  ХVІ века, сделанными при дворе  Олельковичей-Слуцких[6].

Новый взгляд на «Хронику Быховца» высказал Е. Ахманьский. Он утверждал, что «Хроника Быховца» состоит из 3 частей: повествование до 1440 г.; хроники  Гаштольдов; повествование до 1508 года (обрывается на 1506 г.). Общую редакцию произведения сделал четвертый автор  во второй половине ХVІ века (после 1550г.). Автором двух первых частей, по мнению Е. Ахманьского был литовец, который  говорил на польском языке из окружения  князей Гальшанских и Гаштольдов, который писал еще при жизни  Альбрехта Гаштольда, в 1522-1539 г. Третья часть написана в 1510-1514 гг. православным автором, патриотом Великого княжества Литовского[3].

По мнению М.Ючаса, «Хронику Быховца» можно разделить на составные  части: 1) легендарную 2)переработанная часть «Летописца великих князей литовских» 3)небольшая часть из краткого свода белорусско-литовских  летописей 4) хронику, или точнее, повествование  о Яне Гаштольде с дополнениями из неизвестной хроники 1453-1492 гг. 5) заметки современника за 1492 – 1506 годы [3].

Таким образом, «Хронику Быховца» обнаружил И. Климашевский в библиотеке помещика Быховца. Он же напечатал небольшой  отрывок найденной хроники (которую  он назвал Литовской). В 1846 году Т.  Нарбут, которому была отправлена рукопись владельцем, издал хронику в полном объеме, дал и название хронике — по имени ее владельца — «Хроника Быховца». С самого момента открытия хроники как исторического источника, среди историков нет единого мнения в отношении этого произведения. Первым исследователем, изучавшим «Хронику Быховца», был И. Климашевский, а первое палеографическое описание рукописи было дано Т. Нарбутом. «Хроника Быховца» изучалась белорусскими, литовскими, польскими, русскими исследователями истории своих стран и в их исследованиях иногда  прослеживается субъективность в отношении авторства и места создания хроники. По мнению почти всех исследователей, хроника была написана в середине XVI века. Это положение у отдельных авторов уточняется или растягивается на неопределенное время. Но в целом была проведена огромная работа по изучению этого исторического источника – выделены в тексте особые разнородные части, позволяющие провести текстологическое сопоставление этого памятника с другими произведениями белорусско-литовского летописания; выяснены источники «Хроники Быховца»; доказана подлинность существования рукописи.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2. ПРОИСХОЖДЕНИЕ «ХРОНИКИ БЫХОВЦА»

 

Возникновение и развитие летописания на белорусских землях было тесно связано с исторической жизнью страны и народа, с насущными  общественно-политическими проблемами и тенденциями времени. Преимущественно  светские по своему характеру летописи и хроники, изображая исторические события прошлого и деятельность выдающихся исторических личностей  в свете христианско-рыцарских  идеалов, выполняли важную идейно-публицистическую роль в формировании общественной мысли  и исторического сознания, в укреплении патриотизма.

«Хроника Быховца»  - наиболее полный общегосударственный летописный свод Великого княжества Литовского. Но известен только один список летописного  свода, представленный собственно «Хроникой  Быховца». В рукописи не хватало  начала, части середины и окончания[сем]. Начало произведения довольно свободно и полно обновляется с помощью Хроники М. Стрыйковского, который пользовался несколькими летописными списками, а вот реконструировать его конец возможности нет: текст обрывается на описании событий 1506 года ( описание битвы с татарами под Клецком)[1, с. 327].

«Хроника Быховца» появилась  в результате переработки и сочетания  трех летописных памятников: 1) Слуцкой  редакции I белорусского свода; 2) Иппатьевской летописи; 3) полной редакции «Хроники Великого княжества Литовского и Жемойтского»[ 4,с.128].

Объединение в «Хронике Быховца» легендарной части с «Летописью великих князей литовских» и оригинальными  историческими записями и рассказами придало ей вид историко-литературной компиляции. «Хроника Быховца» внешне представляет собой цельный исторический рассказ – на самом деле она  является летописным сводом, созданных  из нескольких частей, которые возникли в разных местах и в разное время, и, поэтому принадлежат нескольким авторам [1, с.328].

Первая часть этого  летописного свода – легендарная  история Литвы от Палемона до Гедемина – не принадлежит перу автора «Хроники Быховца», а целиком заимствована им из предыдущего, другого белорусско-литовского свода – «Хроники Великого княжества  Литовского и  Жемойтского». Это  произведение возникло в среде литовских  патриотов и написано, с целью  исторически обосновать, их более  древнее и высокородное происхождение. Автор свода перенес начало событий с I в V вв. и дополнил легендарную историю Литвы рассказом о Миндовге и Войшелке, заимствованном из Галицко-Волынской летописи. Белорусско-литовская летопись 1446 года включена в укороченном варианте без общерусской части и «Похвалы Витовту». Основными источниками оригинальной части, которая составляет около половины текста и охватывает события XV-XIV вв., послужили разные исторические и семейные предания, воспоминания очевидцев, собственные наблюдения автора[7, с.84].

Органическим продолжением легендарной истории, которая заканчивается  поэтическим рассказом об основании  Гедимином Вильно, служит в «Хронике Быховца» «Летопись великих князей литовских» и другие произведения и  записи по истории Великого княжества  Литовского, которые входят в Белорусско-литовскую  летопись 1446 года. Этот материал был  включен в новый летописный свод без существенных переработок текста, но со значительными дополнениями[1, с.328].

В заключительной части этой хроники содержатся целиком оригинальные исторические свидетельства и записи, которые не встречаются в других летописных сводах и которые органически дополняют заимствованные из предшествующих летописей и хроник материалы, создавая новый летописный памятник[1, с.329].

Считается,что «Хроника Быховца» была написана в середине XVI века. Это  положение у отдельных авторов  уточняется или растягивается на неопределенное время, так как прямой информации, отражающей реальное время  написания источника автором  отсутсвует. В какой-то мере время, когда  хроника была переписана латинскими буквами, можно определить по филиграням, однако Т.Нарбут (на основании записей  которого только и можно сделать  такое заключение) дал разноречивое описание. В сноске к этому месту  сказано: «Хотя бумага везде одинакова, но на одних листах находится знак — рыба в красивой рамке, а на других — круг, разделанный на четыре равные части, внутри которого находятся  зубцы, изображающие как будто верх какого-то укрепления»[6]. Оба эти знака по данным Т.Нарбута представляют собой шляхетские гербы.Знак этот имеется на бумаге, на которой отпечатано Виленское евангелие 1575года, поэтому «Хроника Быховца» была в последний раз переписана примерно тогда же, когда печаталось Евангелие, то есть в 70-е годы XVI века[6].

Но кириллицей рукопись была написана значительно раньше. Отсутствие начала и конца, а также отдельных  строк в середине говорит о  том, что во время переписи польскими  буквами она была сильно потрепана. Это может служить доказательством  того, что оригинал был написан  задолго до 70-х годов, едва ли ранее  середины XVI века. Косвенным доказательством  того, что «Хроника Быховца» написана до 1565 года, является упоминание в ней  поветов Ейшишского и Гровжишского, не существовавших после административной реформы 1565—1566 гг. Все отмеченное выше позволяет считать, что III свод был  создан в 60-е гг. XVI века, а в 70-е  гг. XVI века появился список ( латиницей  на белорусском языке), которые в 1846 году опубликовал составитель Т. Нарбут[4, с.128].

Прямой информации о месте  составления «Хроники Быховца» также  нет, поэтому место составления  источника определяется по косвенным  признаком, рассматриваются имеющиеся  в источнике данные о месте  совершения исторических событий, о  метстонахождении поселений, маршрутов, походов.

О месте создания «Хроники Быховца» можно судить, прежде всего, по языку самого произведения, в  котором отражены лексические особенности  района. До нашего времени  дошел  только текст, напечатанный латинским  шрифтом, тогда как оригинал был  написан кириллицей на старобелорусском языке, очень близком к разговорному, но и в таком виде он может дать очень много, и в частности уточнить вопрос о месте создания хроники[7,с.84].

Местом возникновения  хроники может считаться  Новогрудок. Существенной является попытка хрониста вывести родословие великих князей  литовских от новогрудской линии, а  вместе с тем изобразить Новогрудок как столицу независимого княжества, распространявшего свое влияние на всю юго-западную Беларусь и находившегося в союзных отношениях с Литвой и Жемайтией. Хронист ставил Новогрудок так высоко, что: «… калі Раман памёр, пачаў княжыць сын ягоны старэйшы Нарымонт, і ўчыніў ён горад Кернаў, і перанёс да яго сталец з Новагарадка, і пачаў панаваць, і назваўся вялікім князем новагарадскім, літоўскім і жамойцкім…»[5]. Таким образом, титул князя Новогрудского был поставлен выше князя Литвы[4, с.128].

Естественно предположить, что такая версия могла быть создана  только в Новогрудке. Таким образом, предположение В. Т. Пашуто, что в  Новогрудке велось летописание, получает дополнительное подтверждение. Хронист  прекрасно знал район по линии  Новогрудок — Слуцк и далее  местность к югу и западу от этой линии. Так, он знает, что от Припяти  до Слуцка 25 миль, а от Слуцка до Копыля 5 миль (и это соответствует действительности)[6].

Некоторые исторические реалии и детали содержания указывают, что  одна часть хроники могла быть написана в Слуцке при дворе местных князей. Во-первых, в этом произведении очень детально описаны некоторые исторические события конца XV – начала XVI столетий, которые происходили в Слуцке и его округе, приведены документально точные, но эмоционально окрашенные известия об отдельных слуцких князьях Олельковичах[1, с.330].

Во-вторых, непосредственным источником этого летописного свода  был, как показывают общие ошибки текста, список Белорусско-литовской  летописи 1446 года, идентичный Слуцкому[1, с.330].Для текстолога наличие ошибок – очень ценное качество источника, так как они дают возможность определить преемственность текстов.

В-третьих, кирилличный протограф  списка Быховца (текст последнего переписан  латиницей) предположительно возник на юге Беларуси. Об этом свидетельствуют  полесские диалектные особенности  в его языке. Очень характерно смешивание хронистом или переписчиком звуков «е» и «i» на месте древнерусского «ђ»:лето-лито, собе-соби, Олгерд – Олгирд и др[1, с.331].

Включение же в этот белорусско-литовский  свод кроме известий о белорусских  князьях Олельковичах( Слуцких) материалов, касающихся литовских аристократов Гаштольдов, скорее всего объясняется тем, что эти два рода были в довольно близких родственных связях[1, с.331].

Из всего перечисленного можно сделать вывод, что IІІ белорусско-литовский  свод был составлен, возможно, не одной, а несколькими особами. По утверждению  белорусского исследователя М.М. Улащика  «Хроника Быховца», была начата православным, а продолжена католиком. Целый ряд событий общегосударственного значения всего вероятнее был написан в Вильно или в других местах на основании записей, сделанных в государственной канцелярии, однако последние записи, а также, видимо, и хроника в целом были написаны в Новогрудке или Слуцке[4, с.128].