Инквизиция

Введение 

Тема Святой Инквизиции очень многогранна. Ее можно рассматривать со стороны  истории (как исторический факт), со стороны психологии людей и, в особенности, со стороны обществознания как духовную сферу жизни. Это очень жестокая и печальная страница нашей истории, которая тянется до эпохи Просвещения. Для меня эта тема интересна во всех аспектах и, чтобы изучить как можно больше новой информации, я и выбрала Инквизицию как тему для реферата по культурологии.

В XII-XIII вв. в Европе получили дальнейшее развитие товарно-денежные отношения, продолжился рост городов, распространялось образование и связанное с ним свободомыслие. Этот процесс сопровождался борьбой крестьянства и бюргерства против феодалов, принимавшей идейную форму ересей. Все это вызвало первый серьезный кризис католицизма. Церковь преодолевала его путем организационных преобразований и идейного обновления. Учреждались нищенствующие монашеские ордена, в качестве официальной доктрины было принято учение Фомы Аквинского о гармонии веры и разума.Для борьбы с ересями католическая церковь создала специальное судебное учреждение - инквизицию (от лат. — «розыск»).  

Инквизиция (лат. Inquisitio Haereticae Pravitatis Sanctum Officium, «Святой отдел расследований еретической греховности») - судебный институт католической церкви, предназначенный для выявления и искоренения «ересей».

Инквизиционная  система

Инквизиторы рекрутировались  из членов монашеских орденов, прежде всего доминиканцев, и подчинялись  непосредственно папе. В начале 14 в. Климент V установил для них  возрастной ценз в сорок лет. Первоначально  каждый трибунал возглавлялся двумя  судьями с равными правами, а  с начала 14 в. – только одним судьей. С 14 в. при них состояли юристы-консультанты (квалификаторы), определявшие «еретичность»  высказываний обвиняемых. Кроме них, в число служащих трибунала входили  нотариус, заверявший показания, понятые, присутствовавшие при допросах, прокурор, врач, следивший за состоянием здоровья обвиняемого во время пытки, и палач. Инквизиторы получали годовое жалование или часть конфискованного у «еретиков» имущества (в Италии одну треть). В своей деятельности они руководствовались как папскими постановлениями, так и специальными пособиями: в ранний период наибольшей популярностью пользовалась Практика инквизиции Бернара Ги (1324), в позднее средневековье – Молот ведьм Я.Шпренгера и Г.Инститориса (1487), о котором я также расскажу в этой работе.     

Существовало  два типа инквизиционной процедуры  – общее и индивидуальное расследование: в первом случае опрашивалось все  население данной местности, во втором – через кюре делался вызов  определенному человеку. Если вызванный  не являлся, его подвергали отлучению. Явившийся давал клятву чистосердечно  рассказать все, что ему известно о «ереси». Сам ход разбирательства  хранился в глубокой тайне. Широко использовались пытки, разрешенные к применению Иннокентием IV (1252). Их жестокость вызывала порой осуждение даже у светских властей, например, у Филиппа IV Красивого (1297). Обвиняемому не сообщались имена  свидетелей; ими могли стать даже отлученные от церкви, воры, убийцы и  клятвопреступники, показания которых  никогда не принимались в светских судах. Он был лишен возможности  иметь адвоката. Единственным шансом для приговоренного была апелляция  к Св. Престолу, хотя формально и  запрещенная буллой 1231 (булла Григория IX, определяющая отлучение еретиков, повеление выдавать нераскаявшихся светской власти и лишение чести их пособников и приверженцев). Человек, некогда осужденный инквизицией, в любой момент мог быть вновь привлечен к судебной ответственности. Даже смерть не прекращала процедуру расследования: в случае признания виновным уже умершего его прах извлекали из могилы и сжигали.      

Система наказаний была установлена буллой 1213, декретами Третьего Латеранского собора и буллой 1231. Осужденные инквизицией  передавались гражданским властям  и подвергались светским наказаниям. «Еретику», «раскаявшемуся» уже  в ходе процесса, полагалось пожизненное  заключение, которое инквизиционный трибунал имел право сокращать; такой  вид наказания являлся новшеством для пенитенциарной системы средневекового Запада. Узники содержались в тесных камерах с отверстием в потолке, питались лишь хлебом и водой, иногда заковывались в кандалы и цепи. В позднее средневековье тюремное заключение порой заменялось каторжными работами на галерах или в работных домах. Упорствующий «еретик» или вновь  «впавший в ересь» приговаривался к  сожжению на костре. Осуждение нередко  влекло за собой конфискацию имущества  в пользу светских властей, которые  возмещали расходы инквизиционного  трибунала; отсюда особый интерес инквизиции к состоятельным людям.     

Для тех же, кто являлся с повинной в инквизиционный трибунал в течение  «срока милосердия» (15–30 дней, считая от момента прибытия судей в ту или иную местность), отводившегося  для сбора информации (доносы, самооговоры  и пр.) о преступлениях против веры, применялись церковные наказания. К ним относились интердикт (запрет на отправление богослужения в данной местности), отлучение от церкви и  разные виды епитимьи – строгий  пост, длительные молитвы, бичевание  во время мессы и религиозных  процессий, паломничество, пожертвования  на богоугодные дела; успевший покаяться  ходил в особой «покаянной» рубахе (санбенито).

В первые времена инквизиции не существовало прокурора, обязанного обвинять подозреваемых лиц; эта  формальность судопроизводства выполнялась  словесно инквизитором после заслушания свидетелей; сознание обвиняемого служило  обвинением и ответом. Если обвиняемый признавал себя виновным в одной  ереси, напрасно уверял он, что он не виновен по отношению к другим; ему не разрешалось защищаться, потому что преступление, за которое он был предан суду, было уже доказано. Его спрашивали только, расположен ли он сделать отречение от ереси, в которой признавал себя виновным. Если он соглашался, то его примиряли  с Церковью, накладывая на него каноническую епитимью одновременно с каким-нибудь другим наказанием. В противном случае он объявлялся упорным еретиком, и  его предавали в руки светской власти с копией приговора. 
Смертная казнь, как и конфискация, была мерою, которую в теории Инквизиция не применяла. Её дело было употребить все усилия, чтобы вернуть еретика в лоно Церкви; если он упорствовал, или если его обращение было притворным, ей нечего было с ним более делать. Как не католик, он не подлежал юрисдикции Церкви, которую он отвергал, и Церковь была вынуждена объявить его еретиком и лишить своего покровительства. Первоначально приговор был только простым осуждением за ересь и сопровождался отлучением от Церкви или объявлением, что виновный не считается более подсудным суду Церкви; иногда добавлялось, что он передаётся светскому суду, что он отпущен на волю — ужасное выражение, обозначавшее, что окончилось уже прямое вмешательство Церкви в его судьбу. С течением времени приговоры стали пространнее; часто уже начинает встречаться замечание, поясняющее, что Церковь ничего не может более сделать, чтобы загладить прегрешения виновного, и передача его в руки светской власти сопровождается следующими знаменательными словами: debita animadversione puniendum, то есть «да будет наказан по заслугам». Лицемерное обращение, в котором Инквизиция заклинала светские власти пощадить жизнь и тело отпавшего, не встречается в старинных приговорах и никогда не формулировалось точно. 

Наказания

Чтобы спастись, подсудимый должен был сперва признать себя виновным в предъявляемом ему  обвинении, затем выдать подлинных  или воображаемых сообщников, и только тогда ему разрешали отречься от ереси и примириться с церковью. Если все это он проделывал охотно и со рвением, то мог отделаться сравнительно легким наказанием; если же инквизиторам удавалось его сломить только после длительной "обработки", то его ждала более суровая  кара.     

К каким же наказаниям присуждал своих "подопечных" трибунал инквизиции? В первую очередь к епитимиям (на языке церковных канонов означает добровольное исполнение исповедавшимся, по назначению духовника, тех или иных дел благочестия. © Wikiznanie),  от "легких" до "унизительных" (confusibles), затем к тюремному заключению, обычному или строгому, к галерам и, наконец, к отлучению от церкви и передаче осужденного светским властям для сожжения на костре. Почти всегда эти виды наказаний сопровождались бичеванием осужденных и конфискацией их имущества. Чаще всего такие процессы возбуждались с единственной целью завладеть имуществом жертвы, ибо инквизиция проявляла не меньший, а часто даже больший интерес к состоянию своих жертв, чем к "спасению их душ".     

Другой  чертой инквизиционного суда было то, что, кроме осужденного, несли наказание  и его дети и потомки, иногда вплоть до третьего поколения, которые лишались не только наследства, но и гражданских  прав.     

Обычные епитимии, накладываемые инквизицией, - чтение молитв, посещение храмов, посты, строгое исполнение церковных обрядов, хождение по "святым" местам, пожертвования  на благотворительные дела - отличались от такого же рода наказаний, накладывавшихся  исповедниками, тем, что инквизиция применяла их к своим жертвам  в "лошадиных" дозах. Строгое соблюдение церковных обрядов, чтение молитв (иногда предписывалось повторять в присутствии свидетелей десятки раз в день одни и те же молитвы), изнурительные посты, пожертвования на богоугодные дела, многократное посещение различных "святых" мест (все эти наказания накладывались к тому же на одно и то же лицо) превращались в тяжелую обузу, длившуюся иногда годами. При этом малейшее несоблюдение епитимий грозило новым арестом и еще более суровыми наказаниями. Такие епитимии превращались в подлинные "подвиги благочестия" и не только морально терзали наказуемого, но и приводили его и его семью к полному разорению.     

В случае "унизительных" наказаний  ко всем перечисленным выше епитимиям  прибавлялись еще следующие наказания - ношение позорящих знаков, введенных  впервые св. Домиником в 1208 г. и "усовершенствованных" позднейшими инквизиторами, в виде больших холщовых нашивок шафранового цвета, имевших форму креста. В Испании на осужденного надевали желтую рубашку без рукавов с нашитыми на ней изображениями чертей и огненных языков из красной материи; на голову его напяливали шутовской колпак. Позорящие нашивки осужденный должен был носить дома, на улице и на работе, чаще всего всю жизнь, заменяя их новыми, если они приходили в ветхость. Обладатель таких нашивок был объектом постоянных издевательств со стороны обывателей, хотя соборы лицемерно призывали верующих относиться к носителям позорных знаков с "кротостью и сожалением". Таким образом, ношение креста, этой священной эмблемы христианства, превратилось в одно из самых тяжких наказаний.     

В числе "показательных" наказаний, которым подвергались жертвы инквизиции, фигурировало публичное бичевание. Осужденного, обнаженного по пояс, бичевал  священник при всем честном народе в церкви во время богослужения; его бичевали во время религиозных  процессий. Весьма часто осужденный подвергался таким экзекуциям в  течение всей своей жизни. Снять  с него такого рода епитимию, впрочем, как и другие, мог только один человек, тот же, кто и присудил его к этому наказанию, - инквизитор, и он делал это на определенных условиях.     

Следующим наказанием была тюрьма, причем пожизненное  тюремное заключение считалось проявлением  высшей степени милосердия. Тюремное заключение было трех видов: каторжная тюрьма (murus strictissimus), когда заключенного содержали в одиночной камере в ручных и ножных кандалах; строгое тюремное заключение (murus strictus durus arctus), когда осужденный содержался в одиночной камере в ножных кандалах, иногда прикованный к стене; простое тюремное заключение, при котором заключенные содержались в общих камерах без кандалов. Во всех случаях заключенные получали в качестве еды только хлеб и воду. Постелью им служила охапка соломы. Узникам запрещались контакты с внешним миром.  

Аутодафе

 
Аутодафе — торжественная религиозная церемония, включавшая в себя процессии, богослужение, выступление проповедников, публичное покаяние осужденных еретиков и чтение их приговоров.

Инквизиторы предпочитали, чтобы грязную работу за них выполняла  гражданская власть, чтобы превратить ее в соучастника своих преступлений и создать видимость, что сама церковь не убивала никого, не проливала  крови. Осудив, например, еретика, она  формулировала приговор в примерно так: обвиняемый признавался еретиком нераскаянным и в качестве такового передавался в руки светской власти, "дабы с ним было поступлено по закону". Вот и все, в приговоре  насчет казни не делалось и отдаленного  намека. Напротив, обычно рекомендовалось  проявить милосердие. Но светские власти, приняв от инквизиции такого нераскаянного  еретика, очень хорошо знали, что  надо с ним делать, и что милосердие с их стороны будет рассматриваться  как показатель их собственной еретичности. Когда сенат Венеции в 1521 г. отказался санкционировать инквизиторские казни в Брешии, папа Лев X обнародовал буллу, проклинающую их "властью церкви и другими соответствующими законодательными мерами".     

Казнь обычно назначалась на праздничный  день и считалась публичным зрелищем. Накануне город украшали флагами, гирляндами цветов, балконы украшали коврами. На центральной площади воздвигался  помост, на котором возводили алтарь под красным балдахином и ложи для короля или местного правителя  и других светских, в том числе  военных и церковных, нотаблей. Присутствие  женщин и детей приветствовалось. Так как аутодафе длилось иногда весь день, то у помоста строились  общественные уборные, которыми могли  воспользоваться в случае нужды  почетные гости.

В этот день звонили  церковные колокола, иногда обернутые  в мокрую ткань, чтобы сделать  звон более печальным, хор школьников пел псалмы и гимны. Население  призывалось присутствовать на ней. Уклонение от такого приглашения, как  и проявления симпатий или жалости  к казнимому, могло навлечь подозрение в ереси. Учащиеся получали каникулы с тем, чтобы стать свидетелями  гибели вероотступников, приветствовалось присутствие среди зрителей детей.

Костру предшествовало аутодафе, устраиваемое на празднично убранной центральной площади города, где в присутствии церковных  и светских властей и народа совершалось  торжественное богослужение и траурная месса, за ней следовала грозная  проповедь инквизитора, которая  кончалась оглашением приговоров. Приговоры  зачитывались по-латыни, заключенные  с трудом улавливали их смысл, были они длиннющими, начинались цитатами из Библии и произведений отцов церкви, читались медленно. Если осужденных было много, то на оглашение приговоров иногда уходило несколько часов. Иногда до последнего момента от осужденных скрывали их приговор. Стоя на коленях  осужденный выслушивал решение суда и должен был признать его справедливость. В противном случае его либо возвращали в тюрьму, для дальнейших пыток, либо сжигали живьем. Аутодафе венчалось  экзекуциями: одних осужденных облекали в санбенито и шутовские колпаки, других стегали плетьми, третьих  стражники и монахи волокли на "жаровню".  

Сжигание на костре

Перед сожжением  еретиков и ведьм по договоренности сначала душили с помощью гарроты (веревочная петля с палкой) или  повешения. Этот акт милосердия применялся, чтобы осужденные не отрекались от своих признаний и "добровольно" подтвердили их. Однако, если обвиняемые упорствовали и явно не раскаивались или перед казнью делали то, что  не входило в планы инквизиции - проповедовали, сыпали проклятиями, кричали  о своей невиновности - их сжигали  живьем. (А в Италии и Испании  сжигали только живьем). Это заставляло большинство осужденных сохранять  молчание, чтобы избежать ужасной  смерти на костре.     

Для особо злостных, в глазах инквизиции, осужденных костер разводили из сырого дерева, чтобы продлить казнь. Сырое  дерево вместо сухого хвороста замедляло  горение и делало смерть более  длительной и болезненной. Некоторые, наполовину сожженные, выбирались из огня, и их снова бросали туда, пока они не сгорали совсем. А до сожжения им могло быть предписано дополнительное наказание в виде отсечения рук, ног, дробления костей, вырывания  кусков плоти раскаленными щипцами.     

Сопровождавшие  на костер упорствующих еретиков монахи и "родственники" пытались в эту  последнюю минуту вырвать у своих  жертв отречение. О желании раскаяться такой осужденный мог дать знать  только знаком, так как, опасаясь, что  он будет агитировать перед народом  в пользу ереси, его часто вели на казнь с кляпом во рту.