Источники конституционного права

 

 

 

 

 

 

 

 

4. Судебные источники

 

Введение института конституционного контроля в России, учреждение федерального Конституционного суда, региональных конституционных (уставных) судов, наделение их широкими полномочиями означает появление нового источника конституционного права - судебного решения.

Судебные решения подразделяются как по содержанию, так и по территориальному уровню соответствующего суда. Конституционный суд принимает несколько видов решений: заключения, постановления, определения, решения. Содержание данных решений различно. В качестве источника отрасли можно рассматривать лишь постановления, материализующие такие полномочия Суда, как проверка конституционности законов, подзаконных актов, договоров и т.д., разрешение споров о компетенции, а также толкование федеральной Конституции.

По территории судебные источники делятся на федеральные (решения Конституционного Суда РФ) и региональные (решения конституционных, уставных судов субъектов Федерации). В качестве судебных источников в ряде случаев могут выступать решения судов общей юрисдикции, например решения Верховного Суда РФ.

Конституционный Суд Российской Федерации - судебный орган конституционного контроля, самостоятельно и независимо осуществляющий судебную власть посредством конституционного судопроизводства. Полномочия, порядок образования и деятельности Конституционного Суда Российской Федерации определяются Конституцией Российской Федерации и Федеральным конституционным законом "О Конституционном Суде Российской Федерации". Конституционный Суд Российской Федерации состоит из девятнадцати судей, назначаемых на должность Советом Федерации по представлению Президента Российской Федерации. Конституционный Суд Российской Федерации вправе осуществлять свою деятельность при наличии в его составе не менее трех четвертей от общего числа судей. Полномочия Конституционного Суда Российской Федерации не ограничены определенным сроком. Конституционный Суд Российской Федерации рассматривает и разрешает дела в заседаниях Конституционного Суда Российской Федерации с проведением слушаний, а в случаях и порядке, установленных статьей 47.1 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", также без проведения слушаний. Согласно Конституции РФ и Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» акты или их отдельные положения, признанные Судом неконституционными, утрачивают силу; не соответствующие Конституции РФ международные договоры не подлежат введению в действие и применению. Данное положение поднимает судебное решение до уровня закона, оно уже не просто акт применения права, оно само - право. Таким образом при правоприменении необходимо руководствоваться не толбко нормативно-правовыми актами, но и судебными решениями. Что касается толкования Конституции РФ, то оно, особенно в условиях трудности внесения в Конституцию изменений, приобретает сегодня качество конституционного заколодательствования. Для государств с прецедентной системой права это обычное явление. В США, например, Верховный суд широко использует право официального толкования Конституции, благодаря чему не в последнюю очередь обеспечивается жизнеспособность самой Конституции. Конституционный Суд РФ, включившись в работу по официальному толкованию Конституции, пошел дальше простого разъяснения смысла отдельных ее положений. В ряде случаев он выступает в качестве квазизаконодателя. Например, в постановлении от 6 июля 1999 г., давая толкование положениям ч. 2 и 3 ст. 92 Конституции, Суд положительно ответил на вопрос относительно возможности возобновления исполнения Президентом РФ своих полномочий в случае прекращения действия обстоятельств, препятствовавших ему в их выполнении. Ограниченное по времени исполнение обязанностей Президента РФ председателем Правительства РФ имеет место до момента возвращения действующего Президента к исполнению своих обязанностей или до вступления в должность вновь избранного Президента.

В таких решениях Конституционный Суд в силу «молчания» самой Конституции по вопросам, требующим разъяснения, сам формулирует «недостающие элементы» конституционного текста исходя из смысла других норм Конституции и базовых принципов, в ней заложенных. Таким образом, осуществляя толкование Основного Закона, Конституционный Суд принимает решения, без которых сам текст Конституции уже не может считаться полным. Интерпретация конституционной нормы, получившей официальное толкование Конституционным Судом, каким-либо иным органом недопустима.

Конституции (уставы) субъектов РФ также предусматривают создание конституционных (уставных) судов, окончательность их решений и невозможность обжалования. Решения этих судебных органов направлены на проверку соответствия конституциям (уставам) субъектов Федерации принимаемых в них актов, толкование их основных законов. Несмотря на то, что органы региональной конституционной юстиции обладают своей компетенцией, они ориентируются на Конституционный Суд Российской Федерации, в том числе зачастую обосновывают свои решения правовыми позициями, выраженными в постановлениях Конституционного Суда Российской Федерации. На наш взгляд, подобный подход применим и к деятельности конституционных (уставных) судов в отношении основных законов субъектов Российской Федерации. Например, Ю.А. Тихомиров, анализируя правовые позиции органов конституционной юстиции и их влияние на правовое регулирование, отмечает высокую эффективность работы Уставного суда Свердловской области и указывает на то, что последний действует по аналогии с Конституционным Судом России и "является первым уставным судом в Российской Федерации, работающим в жанре конституционного толкования" [7,с. 341] Решения судов общей юрисдикции в большинстве своем не могут считаться источниками права. Однако некоторые из них, главным образом решения Верховного Суда РФ, могут выступать в качестве источников конституционного права. Например, постановление Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г. «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия»1; постановление Пленума Верховного Суда РФ от 24 декабря 1993 г. «О некоторых вопросах, связанных с применением статей 23 и 25 Конституции Российской Федерации»

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

5. Договорные источники

 

Характеризуя виды источников конституционного права, следует выделить и такой их специфический вид, обусловленный федеративным устройством государства, как договоры. Они включают в себя горизонтальные договоры и соглашения (между субъектами Федерации) и вертикальные договоры и соглашения (между Федерацией и ее субъектами), которые в зависимости от числа сторон могут быть двусторонними, трехсторонними и т.д.

Федеративный договор. В 1992 г. были заключены три договора между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти различных типов субъектов Федерации, получившие в целом родовое название -- Федеративный договор. Данный документ был включен тогда в текст Конституции. Сейчас Конституция РФ не содержит в своем тексте Федеративный договор. Более того, согласно ч. 4 п. 1 Раздела второго Конституции, в случае несоответствия положениям Конституции положений Федеративного договора, действуют положения Конституции. В условиях, когда ст. 71-73 Конституции РФ по-новому, по сравнению, с Федеративным договором, формулируют принципы разграничения предметов ведения между центром и субъектами, положений Договора, не противоречащих Конституции, остается крайне мало. Так, рассматривая дело о «республиканском суверенитете» Конституционный Суд РФ, в частности, отметил, что, как следует из преамбулы, ч. 3 ст. 3 и п. 1 Раздела второго Конституции РФ, принятая всенародным голосованием Конституция как таковая является актом высшего непосредственного выражения, власти многонационального российского народа в целом. Поэтому положения Федеративного договора, предусматривавшие суверенитет республик и позволявшие тем самым обосновывать ограничения суверенитета Российской Федерации, ее конституционно-правового статуса и полномочий, что нашло отражение в конституциях ряда республик, не могут действовать и не подлежат применению как противоречащие Конституции РФ.

Часть 3 ст. 11 Конституции называет Федеративный договор в качестве одного из документов, посредством которого разграничиваются предметы ведения и полномочия между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Федерации. В то же время, как указал Конституционный Суд РФ, в ч. 3 ст. 11 Конституции РФ кроме Федеративного указываются и иные договоры о разграничении предметов ведения и полномочий. К ним относятся индивидуальные договоры с отдельными субъектами федерации. Предметами таких договоров могут быть конкретизация предметов ведения и полномочий, установленных Конституцией РФ и порядок осуществления разграниченных договором полномочия, нормы взаимодействия и сотрудничества при исполнении положений договора; иные вопросы, связанные с исполнением положений договора. Договор может быть заключен при прямом указании в федеральном законе по предмету совместного ведения на его допустимость, а также при отсутствии федерального закона по

предмету совместного ведения -- с условием приведения договора в соответствие с федеральным законом после его принятия. Договор может конкретизировать предметы совместного ведения с учетом политических, экономических, социальных, географических, этнических и иных особенностей субъектов Российской Федерации.

 

 

 

 

 

 

 

 

6. Международные источники

 

Пункт 4 Статьи 15 Конституции РФ гласит «Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора.» Таким образом Конституция РФ включила в состав российской правовой системы международно-правовые источники. Причем не только международные договоры Российской Федерации, но и общепризнанные принципы и нормы международного права, что не позволяет рассматривать названные источники в отрыве друг от друга. Это обстоятельство имеет существенные правовые последствия, так как предполагает прямое применение судами, другими правоприменительными органами норм международного права в рамках своих полномочий. Признавая в целом позитивность данного конституционного нововведения, необходимо обратить внимание на необходимость учета ряда факторов при таком применении:

1. Согласно ч. 4 ст. 15 Конституции, частью правовой системы России являются общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации. Таким образом, в Конституции закрепляется принадлежность отечественной правовой системе не всех принципов и норм международного права, а лишь общепризнанных и договорных. Причем в отношении последних указан источник -- международные договоры Российской Федерации. Конституция РФ не определяет, какие именно принципы и нормы являются «общепризнанными». В международном праве также отсутствует перечень таких принципов и норм. Поэтому суды и другие правоприменительные органы должны в каждом конкретном случае самостоятельно определять принадлежность тех или принципов и норм к общепризнанным. Для этого им следует изучать правоприменительную практику международных судебных органов и арбитражей, практику национальных судов иностранных государств по применению норм международного права. Кроме того, необходимо опираться на общепризнанное определение источников общего международного права, данное в ст. 38 Статута Международного суда ООН. В соответствии с ней такими источниками служат международные конвенции, международный обычай как доказательство всеобщей практики, признанной в качестве правовой нормы, общие принципы права, признанные цивилизованными народами, Общепризнанные принципы и нормы международного права могут иметь и договорно-правовую форму (например, Устав ООН), существовать в форме международного обычая (например, принцип свободы открытого моря). Кроме того, необходимо признание таких принципов и норм самой Российской Федерацией. В противном случае эти принципы и нормы не могут входить в ее правовую систему в качестве составной части. Резолюции международных конференций и организаций, если иное специально не оговорено, юридической силой не обладают и не подлежат применению правоохранительными органами. Они могут использоваться лишь при толковании норм международного права. Но хотя Верховный Суд РФ в постановлении от 31 октября 1995 г. и разъяснил судам некоторые вопросы применения ч. 4 ст. 15 Конституции, отсутствие четкого перечня общепризнанных принципов и норм международного права осложняет работу правоохранительных органов.
2. Международные договоры Российской Федерации, объявленные частью правовой системы, могут применяться соответствующими компетентными органами. Это такие международные договоры, в отношении которых Российская Федерация выразила согласие на их обязательность и которые вступили для нее в силу (договоры СССР, в отношении которых Россия является правопреемником; договоры, участие в которых Российской Федерации оформлено посредством присоединения). Согласно Федеральному закону «О порядке опубликования и вступления в силу федеральных конституционных законов, федеральных законов, актов палат Федерального Собрания Российской Федерации» международные договоры, ратифицированные Федеральным Собранием, публикуются одновременно с федеральными законами об их ратификации. К другим договорам применимо общее правило, установленное ч. 3 ст. 15 Конституции, по которому любые нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения.
3. Конституция установила соотношение закона и международного договора Российской Федерации, причем только на случай их противоречия (в этой ситуации применяются правила международного договора). Верховный Суд РФ в названном выше постановлении разъяснил, что речь идет о международном договоре, решение о согласии на обязательность которого для Российской Федерации было принято в форме федерального закона. Федеральный закон «О международных договорах Российской Федерации» установил соотношение закона и международного договора в случае их согласованности, т.е. при отсутствии противоречия. В силу ч. 2 ст. 5 этого Закона положения официально опубликованных договоров Российской Федерации, не требующие издания внутригосударственных актов для применения, действуют в Российской Федерации непосредственно. Для осуществления иных положений международных договоров Российской Федерации принимаются соответствующие правовые акты, т.е. наряду с международным договором Российской Федерации применяется соответствующий внутригосударственный правовой акт.
4. Действие ч. 4 ст. 15 Конституции в части примата международных договоров над внутригосударственным законодательством не распространяется на саму Конституцию, т.е. международные договоры могут обладать приоритетом только в отношений законов и не могут иметь преимущества над конституционными нормами. Что же касается норм международного права, то примат признается лишь за теми из них, которые касаются прав и свобод человека, поскольку они поставлены самой Конституцией на тот же уровень, что и положения Основного Закона (ч. 1 ст. 17).
5. Непосредственное действие или применение норм международного права не означает их применения помимо национальной правовой системы. Поскольку международные источники, включаются Конституцией в правовую систему страны, постольку они применяются как часть этой системы в соответствии с ее целями и принципами, а также в установленном ею процессуальном порядке. [4, с.69-с.70]

Рассматривая международные источники отрасли, следует упомянуть и о Конституционном Суде РФ, который, с одной стороны, наделен полномочием разрешения дел о конституционности не вступивших в силу международных договоров Российской Федерации, а с другой -- сам применяет в своей деятельности общепризнанные принципы и нормы международного права.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

7. Обычай как источник конституционного права

 

Ученый О.Е. Кутафин дополнительно выделяет еще один источник конституционного права - обычай. Обычай как непосредственный регулятор государственных отношений используется в нашей стране и сегодня. Например, в Государственной Думе Федерального Собрания РФ сложился обычай избирать заместителей Председателя Государственной Думы от имеющихся в ней фракций. В практике Государственной Думы складывается такой обычай, как поручение тем или иным комитетам быть ответственным за группу законопроектов определенного профиля. Стало традицией и так называемое единое «пакетное» открытое электронное голосование.

Вместе с тем необходимо отметить, что сегодня использование обычаев в государственной жизни имеет гораздо более ограниченный характер, чем прежде. Это объясняется тем, что здесь отчетливо проявляется закономерность: чем совершеннее законодательство, тем меньше роль и сфера действия обычая.

Надо сказать, что далеко не все авторы игнорируют обычай. Некоторые из них отрицают роль обычая как источника конституционного права, а некоторые, наоборот, признают ее. В нашей стране допускается лишь одна форма санкционирования обычая - отсылка к нему закона. Например, в ч. 1 ст. 131 Конституции РФ говорится: «Местное самоуправление осуществляется в городских, сельских поселениях и на других территориях с учетом исторических и иных местных традиций». Носителями таких традиций и являются обычаи. В Федеральном законе «О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации» говорится о том, что он устанавливает правовые основы гарантий самобытного социально-экономического и культурного развития коренных малочисленных народов Российской Федерации, защиты их исконной среды обитания, традиционных образа жизни, хозяйствования и промыслов. Под традиционным образом жизни малочисленных народов понимается «исторически сложившийся способ жизнеобеспечения малочисленных народов, основанный на историческом опыте их предков в области природопользования, самобытной социальной организации проживания, самобытной культуры, сохранения обычаев и верований» (п. 2 ст. 1).

Вместе с тем представляется, что и правовые обычаи не обладают характером правовых норм. Поэтому они не могут служить средством восполнения законов. Очевидно, что если допустить восполнение закона с помощью правового обычая, то едва ли можно было бы обосновать подзаконность обычая как источника права, и наоборот: принцип допустимости правового обычая только при прямой отсылке закона позволяет рассматривать правовой обычай именно как подзаконный источник права.