Исторические и идейные взгляды западников и славянофилов

Самая сложная проблема русской истории заключается именно в этом. Своим талантом и трудом русские доказали, что они могут быть равными любой другой культуре в литературе и науке, в освоении континента и космоса. Но в русском народе так и не произошло расщепления массы на атомы, населения на граждан, коллективного подход на персональное самоуважение, мира на единомышленников, колхоза на хуторян, народа с общим сознанием на сообщество параллельно ищущих личностей. Такая потеря национального лица, такое изменение исконных начал - страшная вещь. О ней рыдали и казненные на Красной площади стрельцы, и печальные славянофилы, и еще более загнанные историей, евразийцы. Но трагедия оставалась, она с нами - и с теми, кто "не видит проблем": пройти сквозь пустыню потери прежней культуры, неизбежными последствиями чего является дезориентация, криминализация, стихийно-культурный бунт. Никто не может знать, согласится ли народ, во всей его глубине, заплатить такую цену.

Проекты преобразования государственного устройства и экономики.

Петровская  Россия пыталась посеять семена западного  индустриализма на, не во всем благоприятную  почву, православно-христианского общества. По оценке А. Тойнби, "петровская политика ставила своей целью превращение  русского универсального государства в одно из государств современного западного мира, с тем, чтобы русский народ мог знать определенное место среди других западных наций. Стратегия Петра Великого была направлена на то, чтобы при включении России в западное сообщество в качестве равноправного члена сохранить ее политическую независимость и культурную автономию в мире, где западный образ жизни уже получил широкое признание. Это был первый пример добровольной самовестернизации незападной страны". Центральное петербургское правительство подавило сопротивление противников реформ Петра, в частности, староверов, которое не могло иметь шансов на успех ввиду разбросанности сторонников старого обряда и консолидированной силы правительства. Но, уйдя на национальные глубины, старообрядчество дало основание явлению, которое позже было названо славянофильством.

Однако в плане личностных ориентации способ модернизации неизбежно  сказывался на результате, деспотизм  перекрывал путь дисциплинированной творческой энергии. В этом суть. На Западе яростное личностное самоутверждение не требовало обрыва коренных уз, смены наиболее близких индивидууму традиций, отхода от базовых родовых ценностей. В России именно этого требовало просвещенное верхушечное западничество, кто бы ни был его носителем - боярин Волынский или генсек Горбачев.

Успех этой политики увенчался  разгромом шведской армии при  Полтаве в 1709 г. а позже, век спустя, изгнанием из России армий Наполеона.

Как показал Г.П.Федотов, петровская реформа вывела Россию на мировые просторы. Россия была поставлена Петром на перекресток всех великих культур Запада. Появилась порода русских европейцев, которых отличала свобода и широта духа, причем отличает не только от москвичей, но и от настоящих западных европейцев... Простой русский человек, включая интеллигентов, был удивительно бездарен к иностранным языкам, как и вообще был не способен входить в чужую среду, акклиматизироваться на чужбине. Русский европеец, по словам ГЛ. Федотова, был дома везде. Россия после Петра Великого перестает быть понятной для значительной части русского народа, который отныне "не представлял себе ни ее границ, ни ее задач, ни ее внешних врагов, которые были ясны и конкретны для него в Московском царстве. Выветривание государственного сознания продолжалось беспрерывно в народных массах два века Империи".

В эпоху подлинного самодержавия, когда личность правителя  играла определяющую роль, благодаря во многом своему характеру, Петр создал в России нечто долговременное - обширный класс  обращенных на Запад служилых людей, сопоставляющих страну не с вековой традицией, а с самыми развитыми странами Запада. Подчиняясь новому флагу, новой столице, одетые в западные одежды, говорящие на европейских языках, правящие Россией дворяне Петра создали базу для нового типа развития, создали (постоянно воссоздаваемые между 1700 и 1917 годами) предпосылки мирного сближения с Западом, целенаправленной эволюции российской политической, образовательной, военной, экономической систем в западном направлении, с помощью Запада, открыто восхищаясь им. С тех пор, как шотландский наемник Патрик Гордон стал главным военным советником подростка Петра, а француз Франсуа Лефорт - самым близким другом и фактически воспитателем, пафос уважения и восхищения Западом стал едва ли не государственной религией России вплоть до злосчастной первой мировой войны. Царь Петр Первый взял курс на Западную Европу и так резко трансформировал военную, политическую и экономическую системы страны, что иностранцы стали с охотой приезжать в Россию, Границы России для них были открыты, их ждала карьера и высокий статус. Как и в любом деле, здесь было много злоупотреблений и разочарований, но факт остается фактом: Россия открылась Западу в невиданной прежде степени и уже не могла быть прежней. Петербург стал символом новой России, дружественной Западу.

Это был (исторический) первый случай, когда потенциальная  жертва Запада сознательно поставила перед собой цель овладения материальной техникой Европы ради самосохранения. (Потом по той же дороге пойдут Оттоманская империя, Япония и другие).

Естественно, что столь бурная деятельность Петра не могла в последствии остаться незамеченной нарождающейся Русской философией (которая по сути дела и народилась вследствие его деятельности). Спор о его личности не стихает в России и до сих пор. При всем разнообразии оценок деятельности Петра, ключевая роль этой личности в диалоге Россия-Запад несомненна. Никто не отрицает значимости самой личности Петра, его наследственных и благоприобретенных черт. Но соответствие навязываемого им России идеала русскому национальному характеру вызывает большие разночтения. Поэтому вполне естественно, что западники и славянофилы оценивали его деятельность по-разному. И западники, и славянофилы признавали величие Петра, но первые делали акцент на том, что он обеспечил будущее России, вторые - на том, что он безобразно искорежил прошлое, нарушив основу здоровой эволюции. Основную проблему определил еще в восемнадцатом веке князь М.М. Щербатов: "Петр вывел Россию на уровень, который при менее эффективном руководстве она достигла бы лишь через одно или два столетия", т.е. он осуществил успешную модернизацию. "Но при этом была заплачена большая цена - нравы русского народа были изменены не в лучшую сторону".

Славянофилы - в основном мыслители и публицисты (А.С. Хомяков, И.В. и П.В. Киреевские, И.С. Аксаковы, Ю.Ф. Самарин) -идеализировали допетровскую Русь, настаивали на её самобытности, которую они усматривали в крестьянской общине, чуждой социальной вражды, и в православии. Эти черты, по их мнению, должны были обеспечить мирный путь общественных преобразований в стране. Россия должна была вернуться к Земским соборам, но без крепостного права.

Преобразования Петра  оценивались ими критически. Славянофилы  считали, что они отклонили Россию с естественного пути развития, хотя не изменили её внутренний строй и не уничтожили возможность возвращения на прежний путь, который отвечает духовному складу всех славянских народов. В конце концов они сошлись на формуле "царю - власть, народу - мнение". Исходя из этого, члены кружка выступали за созыв Земского собора, отмену крепостного права, но против конституции по западному образцу.

Заслугой славянофилов является то, что они не захотели больше разыгрывать  унизительной роли, которую навязал  России Петр. Они много и плодотворно  поработали, чтобы понять идейные  основы государственного и культурного творчества русского народа до Петра. Славянофилы поняли, что принципы на которых опирается европейская культура далеки от идеальных, что Петр I ошибся когда вообразил что подражание Европе — гарантия здорового государственного и культурного строительства. Славянофилы говорили: "Русские — не европейцы, они носители великой самобытной православной культуры, не менее великой, чем европейская, но в силу неблагоприятных условий исторического развития, не достигшей еще такой стадии развития какую достигла европейская культура".

Философско-историческая концепция  славянофилов пропитана верой в  особую историческую миссию России, которая  призвана соединить противоположные  начала жизни, явив миру образец высокой  духовности и свободы. В их системе ценностей скорее Европе нужно было догонять Россию.

Несмотря на то, что Хомяков  и Киреевский критически относились к Западной Европе, она оставалась для них сокровищницей духовных ценностей. В одной из своих поэм Хомяков говорит о Западной Европе как о «стране святых чудес». Особенно он любил Англию. Хомяков считал, что главное достоинство общественной и политической жизни этой страны заключается в правильном равновесии, которое поддерживается между либерализмом и консерватизмом. Консерваторы являются сторонниками органической силы национальной жизни, развивающейся на основе первоначальных источников, в то время как либералы — сторонники личной, индивидуальной силы, аналитического, критического разума. Равновесие этих двух сил в Англии никогда еще не нарушалось, так как, по словам Хомякова, каждый либерал, будучи англичанином, вместе с тем является в какой-то мере консерватором. В Англии, как и в России, народ держится своей религии и берет под сомнение аналитическое мышление. Но протестантский скептицизм подрывает равновесие между органическими и аналитическими силами, что создает угрозу для будущего Англии. В России равновесие между такими силами было нарушено опрометчивыми реформами Петра Великого.

Русский народ, по мнению Аксакова, видит серьезную разницу между страной и государством. «Страна» в народном понимании означает общину, которая живет по внутреннему нравственному закону и предпочитает путь мира, следуя учению Христа. Только воинственные соседи вынудили в конце концов русский народ создать государство. Для этой цели русские призвали варягов и, отделив «страну» от государства, вверили политическую власть выборному монарху. Государство функционирует в соответствии с внешним законом: оно создает внешние правила поведения и извлекает пользу из принуждения. Преобладание внешней справедливости над внутренней характерно для Западной Европы, где государство возникло на основе завоеваний. В России, наоборот, государство образовалось на основе добровольного призвания варягов. С тех пор существует в России союз между «страной и государством». «Страна» обладает совещательным голосом, силой «общественного мнения», однако право на принятие окончательных решений принадлежит монарху (примером могут служить отношения между земским собором и царем в период Московского государства). Реформы Петра Великого нарушили этот идеальный порядок. Аксаков сначала превозносил Петра Великого как освободителя русских «от национальной ограниченности», но впоследствии возненавидел его реформы (см., например, поэму «Петру» в «Руси», 1881), хотя и продолжал оставаться противником национальной ограниченности. Аксаков считал, что русский народ выше всех других народов именно потому, что в нем больше всего развиты общечеловеческие принципы и «дух христианской гуманности». Западные народы страдают национальной исключительностью или ее противоположностью — космополитизмом, т.е. отрицанием национального принципа; и то и другое ошибочно.

В.О. Ключевский также считает, что деятельность Петра приблизила Россию к формированию модуса вивенди в отношениях с лидирующим регионом: при помощи деспотических  методов Петр стремился стимулировать в порабощенном обществе свободную и независимую деятельность. Н.М. Карамзин сделал исторический упрек Петру в том, что Россия обратилась к западному материализму, что народная религия стала государственной, казенной, что церковь оказалась подчиненной государству, что разрыв между правителями и управляемыми лишь увеличился, что Россия потеряла свое своеобразие (начиная с национальной одежды). Ведущий славянофил К. Аксаков, признавая Петра "величайшим из великих людей", полагал, что "несмотря на свой внешний блеск", дело Петра служит доказательством того, что огромное духовное зло может быть причинено величайшим гением, если он действовал в одиночку и отошел от традиций своего народа. По мнению Аксакова, следовало бороться против опасности доминирования внешних сил, но при этом не следовало имитировать внешние по отношению к России модели. Разрыв верхнего - прозападного слоя и нижнего, не имеющего никакого понятия о Западе, по мнению славянофилов, привел к взаимоотчуждению двух частей одного народа

Ни лишним бы было заметить слова О. Шпенглера, который, как известно, считал русскую культуру после Петра I «историческим псевдоморфозой», когда «чуждая древняя культура довлеет над краем с такой силой, что культура юная, для которой край этот - ее родной, не в состоянии задышать полной грудью и не только что не доходит до складывания чистых, собственных форм, но не достигает даже полного развития своего самосознания».

Первые славянофилы  взяли на себя труд эксплицировать ту душу, которая все-таки была в  этом народном теле, хотя и нельзя сказать, что результат их трудов был особенно утешительным с христианской точки зрения, ибо не удовлетворил даже их собственные надежды. Но, как справедливо писал Бердяев: «Славянофилы что-то почуяли в русской национальной душе, по-своему выразили впервые это русское самочувствие, и в этом их огромная заслуга. Но всякая попытка осуществления славянофильской идейной программы обнаруживала или ее утопичность и нежизненность, или ее совпадение с официальной политикой власти».

Петр I, согласно Константину Аксакову, совершил тяжкое насилие над Россией и превратил былое древнерусское царство в империю, где уже почти не осталось былых общинных основ жизни, где земство просто придавлено. Петр I создал бюрократическое государство, в которой личность подавляется так же, как и земля, община и все остальное. Надо заметить, что это отношение Константина Аксакова к Петру напоминает старообрядческое.